Иллюзия реальности (СИ) - Григоров Сергей Львович

Хола перевел сковородниковский вопрос на Ника Улина, вкратце рассказав предысторию. Логические нестыковки, уловленные Алексеем, беспокоили и его.

— Подобных цепочек рассуждений в науке полно, — рассеянно прокомментировал Ник Улин. — Некорректное решение некорректно поставленных задач. Как говорил Илвин Ли, это высшая ступень научного анализа, иногда называемая логикой парадоксов. Из этой же области утверждение о том, что ценность и важность любой новой теории прямо пропорциональны количеству порождаемых ею вопросов, не имеющих однозначного ответа. Представьте себе такую картинку: познавая природу, с каждой новой открытой закономерностью мы словно поднимаемся на один шажочек вверх на гору, с которой открывается лучший вид. Пока еще поднимаемся… а вот когда начнем опускаться в долину, что тогда? И начнем ли когда опускаться… Все, начали прожиг.

Из сопла хищно выросло жало факела раскаленной до миллионов градусов плазмы и коснулось матово черной поверхности «ядра». Легко двинулось на пять, десять… двадцать сантиметров… И остановилось, внезапно обессилев. Истечение плазмы прекратилось. Сбоку высунулись штанги анализаторов, коснулись поверхности «ядра» и застыли, недоумевая.

— Вот это да! — воскликнул Яфет. — Никогда не думал, что могут быть материалы с такой огромной теплопроводностью.

— Новая метаморфоза. Квантит опять резко изменил свои свойства. Сейчас тепло, что мы подводим к поверхности, практически мгновенно растекается по всей массе оболочки. Греть ее придется очень долго. Только вряд ли когда согреем… Скорее поджарим сперва «Проникатель», затем весь Шар. Мала скорость частиц плазмы: они мешают самим себе. Пора заканчивать неудачный эксперимент.

Словно ожидая слов Ника Улина, шахта вновь окуталась облаком гелия, охлаждаясь. Ученая общественность экспедиции открыла новые дебаты в поисках выхода из создавшегося тупика. Надо же: преодолеть невообразимо огромное расстояние и споткнуться о пятиметровую преграду! Положение экспедиции было столь унизительным, что раздались даже предложения взломать оболочку «ядра» гипергравитационным взрывом. Горячие головы немного охладили расчеты, показавшие, что в таком случае мало что сохранится внутри «ядра». Да и весь Шар, вероятно, распадется.

С учетом последних данных анализаторов построили новые математические модели, показавшие, что квантит поддастся лазерному излучению.

Смена рабочей головки и аккумулирование энергии заняло несколько часов. «Проникатель» включил лазер, когда по внутрикорабельному времени было за полночь. Прожиг длился всего несколько секунд, за которые квантитная оболочка из темно матовой превратилась в зеркальную, полностью отражающую бьющий в нее поток лучистой энергии.

Лазер также оказался бессильным.

На «Элеоноре» воцарилась растерянность. Никто не мог предложить плана дальнейших действий. Отправили к Шару лабораторный модуль для исследований квантита на месте с пятью астронавтами на борту. А пока, до получения новых данных, решили поставить громкую точку в неудачной эпопее проникания внутрь «ядра» — прострелить оболочку пенетратором, разогнанным до высокой скорости с помощью электромагнитного ускорителя.

— Возможно, снаряд и успеет преодолеть эти жалкие метры оболочки, пока квантит в очередной раз не изменит свои свойства, — сказал Ник Улин тоном, будто бы заранее оправдывающим будущую неудачу. — Никогда нельзя терять надежды. Вдруг нас ждет неожиданный успех? На всякий случай я бы подстраховался, объявил бы чрезвычайное состояние: после пробития изменится топология квантитной сферы — могут возникнуть эффекты, предсказать которые невозможно.

«Проникатель» максимально удлинил свои ножки-штанги и опустил в шахту направляющую шину. Температура окружающей среды была низкой, и получение огромного тока для разгона снаряда не вызывало технических трудностей — в обмотке использовали сверхпроводящие материалы. Требовалось лишь накопить достаточную энергию.

После нескольких часов зарядки мощных конденсаторов прозвучал сигнал готовности к выстрелу. Весь состав экспедиции прильнул к экранам. В звенящей тишине черной змеей прошелестел по всем, наверное, отсекам «Элеоноры» шепот Ника Улина:

— Я бы вернул лаборантов на корабль. Мало ли что может случиться при прорыве оболочки…

И словно в ответ прозвучал выстрел. Алексей Сковородников заметил лишь мгновенную тень, ударившую в одну из штанг-ножек «Проникателя» и почти переломившую ее.

— Рикошет! — вскричал Яфет. — Отскочив, снаряд задел опору. Но вроде бы не перерубил ее. Повезло.

— Как посмотреть, — пробурчал Ник Улин. — Главная-то задача — прорвать квантитную оболочку — не выполнена. Ну, да ладно, за сутки-двое, пока будем решать, что делать дальше, опора успеет восстановиться. Что ж, перерыв.

На следующий день, когда они завтракали, Ник Улин озвучил Яфету основной вывод длившейся почти сутки научной дискуссии:

— Квантитная оболочка Шара, как я и утверждал с самого начала, представляет собой единое целое. Создатели ее реализовали довольно простой, но действенный механизм обратной связи, делающей их детище неприступным. При преодолении некоей пространственно-временной ячейки определяется природа сил, за счет которых внешнее тело проникает в квантитную оболочку, и соответствующим образом изменяются внешние физические параметры квантита. Светим на него лазером — он становится зеркальным, отражая падающий лучистый поток. Начинаем бурить — становится сверхпрочным. Подводим тепло — оно мгновенно растекается по всему объему оболочки. Поскольку квантовые силы первичнее, наши витаматериалы принципиально не могут достичь сравнимых ни прочностных, ни теплопроводных характеристик.

— Размеры этой ячейки вычислили? — важно спросил Яфет.

— Да, и довольно точно. Двадцать пять сантиметров на три секунды.

— Какие-то странные цифры.

— Объяснений, почему они должны быть именно такими и никакими иначе, высказано много. Посмотри материалы группы теоретиков.

— Значит, никакой возможности прорубиться внутрь «ядра» нет?

— Не видно. Вероятно, придется идти на крайние меры — взрывать. По обломкам, однако, мало что можно будет сказать, что было там внутри. Проблема — как при этом сохранить целостность всего Шара…

Да ясно же, что надо делать, пронзило Алексея Сковородникова понимание вместе с чувством единения с чем-то огромно правильным. После пребывания в надпространстве такие ощущения стали возникать довольно часто. Даже чаще, чем когда-то в прошлом.

— А что мешает быстренько менять тип проникающей головки? — спросил он. — Пробурили двадцать четыре сантиметра за две с половиной секунды, включили лазер, затем плазмой вдарили, потом снова сверлом.

Ник Улин застыл с открытым ртом.

— Э-э… эта… голь на выдумки хитра, — вставил Яфет сковородниковскую приговорку. — А что, Лешик вроде бы дело говорит.

— Честно говоря, подобная мысль ни у кого, кто занимался проблемой преодоления квантитной оболочки, не возникала, — произнес Ник Улин, поднимаясь. Каша его осталась недоеденной, какао — недопитым. — Пойду я, напрягу народ.

Весь день шли обсуждения. Выдвигались и отвергались теории, вызывающие резкую критику или восхищение. Проводились сложные расчеты, подтверждаемые или опровергаемые грубыми оценками. В конце концов конструкторам было выдано устроившее их техническое описание проникающего устройства. Дальнейший процесс пошел результативнее. Часа три ушло на инженерное конструирование, примерно столько же на изготовление нового устройства в корабельных мастерских и вчетверо больше — на доставку и установку на «Проникателе».

Ключевой эксперимент начался за час до обеда.

Алексей Сковородников привычно установил свой фантом над головой Ника Улина рядом с объемным изображением Яфета. Длительное молчание — говорить было не о чем перед грандиозностью транслируемой картинки с поверхности Шара — прервал хола:

— Хорошо идет. Пройдено более четырех метров. Сейчас увидим, что там внутри…

Внезапно экраны потухли. «Элеонора» еле заметно встряхнулась.