Лицей. Венценосный дуэт (СИ) - Чернов Сергей

— Ого, я вас ждал позже! — делает вид, что мы его не предупреждали. Остряк!

— Они сейчас директора приведут, — вздыхает физкультурник, — и мне придётся вас выставить.

— Не приведут, — усмехаюсь я. — Директор куда-то неожиданно делся.

— Что-о-о! — округляет глаза физкультурник, — говори сразу! Что вы с ним сделали?!

Я ж говорю, остряк. И что там делать-то? Всего-то мой папахен и ещё парочка других папахенов предупредили Павла Петровича, что намерены приехать в Лицей ровно в 14:00 для серьёзного разговора. Ожидаемо и предсказуемо директор к этому времени испаряется. Но наши отцы даже и не думали появляться. Зачем? Чтобы полюбоваться на вежливую улыбку Дианы Леонидовны? Не такая это ценность, чтобы рабочим временем жертвовать.

— А что дальше? — спрашивает Ледяная после исполнения прыжка в шпагат. Приближается по чистоте исполнения ко мне.

Расшифровывается вопрос довольно объёмно. Сегодня мы подвинули юристов. А что будет в понедельник? Они ж с директором придут.

— Во-первых… — я прыгаю, приземляюсь и продолжаю, — передадим им устное послание. Придут после уроков в понедельник, будем им морды бить.

— Точно с директором придут, — после удачной попытки поставить «крокодила» замечает Ледяная.

— И замечательно, — подмигиваю я, — а когда директор вернётся в кабинет, в приёмной его будут ждать.

— Не в лоб, так по лбу, — пытаюсь закрутить фуэте. О, два оборота получается!

— Кто его будет ждать?

— Сюрприз будет ждать! — хохочу я, — ладно, пошли на обход…

Наша лейб-гвардия увеличилась до тридцати человек, параллельные сами упали нам в наши ласковые руки. Постоянный эскорт увеличен до шести человек, а у Артёма появился заместитель Кирилл. Королевство растёт и ширится.

24 декабря, понедельник, время 13:59.

Лицей. Приёмная директора.

Денис Ранков (монументальный).

Пришлось спешить, парни вперёд умчались. Быстрый бег мне под силу только на короткие дистанции, как тяжёлым рыцарским коням. А тут из одного корпуса по лестницам, в другой корпус, там ещё хуже, вверх по лестницам.

У-у-х, надо продышаться. Что-то у парней лица растерянные, и что тут Лев Семёныч делает?

— Лев Семёныч… у-ф-ф… Диана Леонидовна… здравствуйте!

— Денис, — шепчет в ухо Рома, — Пал Петрович уволился, прикинь. Лев Семёныч сейчас ио.

И что делать? А это ещё кто?

В приёмную заходят трое взрослых мужчин. Здороваются. Чьи-то родители?

— Диана Леонидовна! Когда же мы, наконец, встретимся с директором? — спрашивает один из троих. — Долго мы за ним бегать будем?

Секретарша со вздохом глядит на Льва Семёныча, тот не прячется.

— Господа, Павел Петрович уволился, пока исполняющим обязанности назначен я.

Мужчины переглядываются несколько озадаченно. Первым возобновляет разговор другой мужчина, яркий блондин аристократической внешности.

— Я — Конти Альберт Францевич… — за ним представляются другие. Оп-па! Один из них Молчанов! Папашка Светофора? Тогда нам тут ловить нечего.

— Мы позже зайдём…

Уходим.

— Опять они нас сделали, — бурчат парни. Не поспоришь. Это не математики, а какие-то анархисты. Есть приказ и расписание, утверждённое директором. Выполняй! Нет, не будут. По детской причине: нам не нравится.

— Может, сходим с физкультурником поговорим? — предлагает кто-то сзади.

— Не пройдёт, — мотаю головой, оборачиваюсь, — ты что, Саш, не понял? Владимир Семёныч на их стороне.

Тот же день, время — 14:10

Лицей. Кабинет директора.

— Как вы понимаете, господа, я первый день за директора, — говорит Лев Семёныч, — так что многого от меня не ждите. Но поговорить могу, конечно. Что у вас?

— Во-первых, мы возмущены решением вашего предшественника на конкурсе «Осенний бал», — почти равнодушным, совсем не возмущённым, тоном заявляет Конти.

— С этим я ничего не могу поделать, — разводит руками бывший завуч, — решение принято, официальный победитель уже выступил на районном конкурсе. Если бы ваши девочки согласились выступить там, была бы возможность переиграть.

— Или вы нашли бы другую возможность протолкнуть вперёд своих юристов, — бурчит третий, Данилов Николай Васильевич. Лев Семёнович запоминает всех. Что тут запоминать? Конти и Молчанова и так на слуху всего Лицея.

— За предшественника ничего не могу сказать, — мягко возражает и.о. директора, — но насчёт «своих» вы не правы. Для нас — все свои.

— Но некоторые больше свои, чем другие, — не сдаётся Данилов.

— Николай Васильевич имеет основания так говорить, — вступает Конти, — ваш предшественник продолжил политику прессинга по отношению к нашим детям.

— Что вы имеете в виду?

— Они уже месяц занимаются спортом дополнительно к урокам физкультуры, — любезно объясняет Конти, — по понедельникам и четвергам. И вдруг директор издаёт приказ, где он фактически запрещает им это делать. На это время он ставит класс 10ЮП-2, с которым у наших конфликт, по понятным причинам.

— Я не совсем в курсе, — Лев Семёнович вызывает секретаршу. Затем изучает представленное расписание. Мужчины терпеливо ждут.

— Расписание вызывает вопросы, — вынужденно соглашается ио через несколько минут.

— Вот именно! — первым не выдерживает Молчанов, — во-первых, есть малый спортзал. Кто мешает юристам заниматься там, если им тоже приспичило именно в понедельник и четверг? Их всего семь-восемь человек против тридцати математиков. Во-вторых, кто мешает распределить три факультета по шести дням? Три секции человек по двадцать-тридцать можно организовать. Не верю я, что все полторы сотни старшеклассников начнут в спортзал бегать. Самые активные — наши математики, их тридцать человек из пятидесяти ходит.

— Есть что возразить, Лев Семёныч? — любезно закругляет спич Молчанова Конти.

Ио разводит руками.

— Вы хотите, чтобы ваши, как раньше, занимались после уроков в понедельник и четверг? — получив дружное согласие, продолжает. — На этом всё?

— Нет, — огорчает хозяина кабинета Конти, — хотелось бы всё-таки узнать, по какой причине прокатили наших детей на конкурсе?

— Увы. Мотивы Павла Петровича мне не известны.

— Зато вам известны ваши мотивы, — жёстко, в пику Конти, заявляет Молчанов. — Вы же тоже были членом жюри.

А вот это меня загнали в угол, — озабоченно размышляет Лев Семёнович. И как выкручиваться?

— Мои мотивы просты, — извиняющаяся улыбка, — я пошёл за авторитетом руководителя.

Пришлось признаться. А что тут скажешь?

— То есть, нарушили Положение о конкурсе, — не менее жёстко спрашивает Данилов и поясняет, — ведь подразумевается, что члены жюри должны иметь независимое мнение.

— Получается, что члены жюри — юристы поддержали участников конкурса — юристов. Явный протекционизм, — мягко улыбается Конти. — Так что вы разделяете ответственность за то решение.

— Разделяю, — вздыхает Лев Семёнович, — но моя ответственность вторична.

— Павел Петрович от неё увернулся, — почти ласково говорит Конти, — так что за всё придётся вам отвечать.

— Это понятно, что бывший директор продавил решение, — добавляет Данилов, — но вы тоже под ним подписались.

Избиение младенцев долго не продолжается. Мужчины уходят. Лев Семёнович задумчиво оглядывает кабинет и рабочий стол. Кажется, я здесь не надолго, — застревает и не хочет уходить унылая мысль.

24 декабря, понедельник, время 14:40.

Лицей. Спортзал.

— Ой, смотри, кто к нам пришёл! — вскрикивает Ледяная. Оборачиваюсь. В дверях спортзала теснятся наши папахены. И ещё кто-то третий. Заходят. Конечно, мы к ним.

— Папочка, вы чего тут?

Раскрыв от удивления рты, узнаём новости. Переглядываемся с Ледяной, мальчишки тоже рядом собрались. Директор уволился, надо же!

— Ты всё-таки съела его! — смеётся Ледяная. Парни сначала ошарашенно переглядываются, затем начинают обсуждать. Пашка откровенно ликует.