Владыка (СИ) - Криптонов Василий

— Ну да.

— С одного удара?

— Ну, вы же сами видели силу этого удара. Если бы тварь выстрелила по нашему солнцу, у нас уже не было бы солнца. Но возмездие свершилось, и теперь больше нет мира, в котором жили твари. И слава богу, как по мне, мерзенький был мирок.

— А ещё раз можешь бахнуть? — азартно подал голос Неофит. — А то я ничего не разглядел даже. Только как полыхнуло!

— А ты надеешься, что в другой раз по-другому полыхнет? — фыркнула Земляна.

— Я вот тебе сейчас по затылку бахну, — пригрозила Мстислава. — Нешто думаешь, игрушки это?

Неофит насупился.

— Никаких бахов больше не будет, — сказал я.

— Почему?

— Ядра для пушки закончились. У них с собой только одно ядро было, другие негде взять.

— Да и кабы были, — снова вмешалась Мстислава. — Кудой ты бахать-то собрался? Тебе откедова знать, что там в небесах делается? Ты бахнешь — а там, может, молочные реки текут в кисельных берегах, да птички райские поют. Ни в чём не виноватые.

— Вот! — поддержал Мстиславу я. — Слушай бабушку, Неофит, она фигни не скажет… Всё, братья. Главгада изничтожили, гнездо выжгли дотла. С местными недобитками будем разбираться не спеша и с удовольствием. Сейчас, у кого силы есть — навались на туши! Надо тут хоть какой-то порядок навести. Чтобы хоть государыне ко дворцу не по трупам шагать.

— Разрушители всё ещё в строю, — напомнил Разумовский. — Силы у них поиссякли, конечно, но на Красного петуха хватит. Нам главное — начать, а дальше Разрушители поймут задачу и сами всё сделают.

К тому моменту, как на улицах и площадях города образовались проходы, свободные от туш, над Невой забрезжил серый зимний рассвет.

В яйцо я погрузился тем же составом, которым прибыл сюда: Егор, Земляна, Захар, Неофит и мучительно рыгающая радугами Тварь.

Оглядывая местность перед тем, как взлететь, я увидел вдали женщину с коромыслом на плече, спускающуюся к проруби. И улыбнулся.

Домашние порадовали сообщением, что в усадьбе и окрестностях всё тихо. Тварей я, видимо, успел запугать настолько, что в сторону Давыдово даже не смотрели. Похвалил всех за отличное несение службы и отправился спать.

Спал как убитый. Восстановление сил — дело хорошее, но полноценный сон заменить оно не в состоянии, хотя бы по части удовольствия. Как ты там ни выкручивайся, а сон — это сон.

Проснулся, судя по темнеющему небосводу, уже к вечеру. Проснулся от выстрелов и заполошных криков.

— Барин!

— Владимир!!!

Я бросился к окну. И обомлел — усадьбу атаковало целое море тварей. Не знаю, откуда столько взялось, по ощущениям — со всей губернии собрались все, что уцелели. Частокол обвязывала противотварная верёвка. В силу этого крысы, волкодлаки, медведи и прочая дрянь перебраться через него не могли. Лягушкам не хватало высоты прыжка — дядюшка, выстроивший частокол, был не дурак. Высоту столбов подобрал правильную. Я невольно вспомнил себя, впервые увидевшего усадьбу, больше похожую на военное укрепление. Н-да. Кто ж тогда подумать-то мог, что вот так всё повернётся?

Со двора гремели выстрелы. Терминатор с пауком сбивали крылатых ящеров — только у этих тварей была возможность преодолеть частокол. Домашние дисциплинированно спрятались в доме.

Я кастанул Красного Петуха. На двор посыпались туши. Снизу, от крыльца тоже полыхнуло Красным Петухом — выскочил ещё кто-то из охотников. И случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Одна из пылающих туш упала на соломенную крышу сарая, другая — на частокол. Крыша вспыхнула. Я кастанул Мороз, потушил.

А ящеров наш отпор не смутил. Они продолжали и продолжали переть. За частоколом бесновалась напирающая толпа. И вдруг во двор одна за другой посыпались лягушки. До тварей дошло, что если стартовать не с земли, а с медведей, поднявшихся на задние лапы, то преодолеть частокол получится.

Никогда прежде твари не демонстрировали такую слаженность. Что, блин, за херня творится⁈

— Хозяин! — донеслось до меня.

Из конюшни выскочила Тварь.

— Хозяин! Это ко мне. Это за мной!

Я переместился с балкона вниз, схватил Тварь за гриву.

— Ты чего несёшь⁈ Опять, что ли, у кого-то в деревне брагу выхлебала?

— Это за мной, — обреченно повторила кобыла. — Им нужно то, что у меня внутри. Прощай, хозяин.

Вырвалась из моих рук и поскакала к воротам.

— Стой! — рявкнул я. — Остановись, кому сказал!

Бросился наперерез. Переместился к воротам — для того, чтобы увидеть, как Тварь скачет прямо на меня. В зубах она сжимала амулет, позволяющий одолеть противотварную верёвку. Амулет лежал в конюшне, Захар заготовил специально для Твари и на видное место положил.

Надо мной мелькнули копыта. Частокол Тварь, как всегда, преодолела одним махом.

Ящеры, атакующие усадьбу, немедленно развернулись и устремились прочь. Лягухи, оказавшиеся во дворе и по какой-то причине ещё не добитые, бросались на частокол, пытаясь выскочить наружу.

С лягухами мы закончили быстро. А распахнув ворота, убедились, что и остальные твари от усадьбы убрались. Давыдово их больше не интересовало. Поток тварей тёк по заснеженной дороге и исчезал за горизонтом — очевидно, в той стороне, куда направилась кобыла.

— С добрым утром, — пробормотал я.

— Что она тебе сказала? — требовательно спросила Земляна.

Во время битвы охотники рассредоточились по двору, наш разговор не слышали.

Вместо ответа я скастовал Путеводное Яблочко.

— Яблочко! Покажи мне мою кобылу по кличке Тварь.

Яблочко ненадолго зависло в воздухе. Потом появилась картинка.

Тварь стояла на опушке леса, на условной границе, отделяющей мои владения от владений Дорофеева. Не так уж далеко успела ускакать. Далеко позади чернела приближающаяся армия тварей. Кобыла выглядела растерянной и какой-то до ужаса несчастной. А перед ней стояла…

— Нет! — рявкнул я.

Это опушку помнил, отсюда начиналась дорога в болота, которые осушал. Троекуровский амулет за ночь успел зарядиться. Переместился я мгновенно.

Выхватил меч и бросился вперёд — загородив Тварь от стоящей напротив неё Бабы Яги.

— Не смей!

Баба Яга опустила руку и покачала головой.

— Уйди, касатик. Тут не твоего ума дело.

— Ещё как моего! Кобыла — моя, значит и дело моё.

— Она — Тварь! А внутри неё — сердце Кощеево. То, что всех прочих тварей на земле питает! Сам видишь, как они к ней тянутся. То, что она пока ещё в разуме, ничего не значит. Сердце Кощеево изнутри её снедать будет. С каждой минутой сил ей прибавлять. Скоро она всё поймёт. И как тварями управлять, и как их на людей натравливать. Сила её распирать будет, а она совладать с ней не сможет. Никто в мире не сможет! Помнишь, что Кощей о себе рассказывал? Её убить надобно, Владимир. А сердце уничтожить. Без этого тварей не истребить и прошлый порядок не вернуть.

— Я найду способ достать из неё сердце, — сказал я, не опуская меча.

Яга расхохоталась:

— Как же ты найдёшь-то?

— Примерно так же, как всё всегда находил.

— Внучек…

— Я тебе не внучек, Карелия Георгиевна, и пока что пытаюсь разговаривать вежливо. Вы тут сколько тысячелетий с тварями мучались?.. А мне года не потребовалось, чтобы всё разрулить.

— Вот и осталось-то всего ничего закончить!

— И закончу! Если под руку лезть никто не будет.

— Да как же ты не поймёшь-то…

— Тупой с рождения, вот и не понимаю. И не собираюсь. Понять — значит, принять. А я ещё ни разу друзей в жертву не приносил. И привычки такой заводить не буду.

Сзади послышался всхлип. На плечо мне легла морда Твари.

— Хороший ты, хозяин…

— Сам знаю.

— Жжёт меня это сердце… Жжёт — мочи нету.

— Терпи, казак, атаманом будешь.

— За козу ответишь. И мамой я быть не собираюсь, ни один жеребец меня не достоин, ибо нет такого, чтоб на тебя похож был.

Твари между тем добрались до места действия и обступили нас троих. Медвери, волкодлаки, крысы, лягухи, вылезшие из-подо льда русалки, кикиморы, упыри… Кого тут только не было.