Преддверие войны (СИ) - Птица Алексей

Конечно, по времени ничего предугадать невозможно, пока узнают, пока доберутся, но совсем недалеко есть воинская часть, километров в восьмидесяти. Как только до них дойдёт весть о произошедшем здесь, то они обязательно явятся, причём, максимально быстро. Да, не стоит терять времени, надо добить и уходить!

— Подходим ближе, стрелять на поражение! Времени нет.

Оба его подельника согласно кивнули, перезарядили оружие и осторожно стали приближаться, стараясь не попасть под прицел противника. Внезапно клубы дыма шевельнулись, и они увидели, как вся троица калек во главе со студентом переползает уже совсем в другом месте.

От такой неожиданной картины Кринж впал в ступор, он никак не ожидал увидеть их практически с другой стороны здания, и когда успели? Ладно, разберёмся потом, а сейчас нужно добить.

Кринж прицелился и нажал на спуск, его карабин дрогнул, пуля пронзила тело студента, но тот не упал, а стал недоумённо крутить головой, пытаясь рассмотреть, откуда стреляли. Его люди тоже выстрелили по военным, результата никакого.

— Что за… — Кринж быстро перезарядил винтовку и вновь выстрелил, и тут по ним защёлкали ответные выстрелы. Он каким-то шестым чувством осознал, что в него стреляют, и успел пригнуться, а вот его двоим подчинённым повезло гораздо меньше.

Они тоже успели сделать ещё по выстрелу, а один даже три выстрела, воспользовавшись пистолетом, но все их пули ушли неизвестно куда, а ответные попали точно в цель. Одного ранило, другого же убило наповал метким попаданием в голову. Раненый стал отступать, бешено отстреливаясь из пистолета, но сразу три выстрела не оставили ему никаких шансов на спасение, и он рухнул на землю, широко раскинув руки с зажатым в одной из них пистолетом.

В это время ветер вновь изменил направление, и с глаз Кринжа буквально спала пелена. Он внезапно для себя увидел, что та картина с тремя противниками неверна, она развеялась, как дым, сдутая мощным порывом ветра. На месте трёх склавцев сейчас виднелась только обгорелая стена здания, сыплющая во все стороны искрами, почерневшая от пепла трава и труп какого-то студента, что здесь лежал ещё до начала их стычки. Больше ничего!

Кринж резко развернулся в другую сторону, одним движением вытянул из-за пояса короткий револьвер и выпустил весь барабан в обнаруженных совсем с другой стороны людей.

«Меня обманули!» — скрипнув зубами, подумал он, — «но каким образом?» — эти мысли промелькнули в его голове, пока тело, повинуясь раз и навсегда вбитым когда-то в него рефлексам, стремительно убиралось с линии огня. Однако, до спасительной стены палатки, что прикрыла бы его от сосредоточенного огня трёх противников, оказалось слишком далеко, и он просто рухнул на землю, стремясь спастись. Вновь выстрелил его карабин, на этот раз разрывным патроном, но лёжа в неудобном положении и месте, стрелять оказалось сложно, и он промахнулся.

В него тоже выстрелили, пули прошли над головой и одна слева от него. Время шло, отстреливаться из карабина стало неудобно, и он оставил его, лихорадочно перезаряжая свой револьвер. Впрочем, никто не пытался к нему приблизиться, просто не давали подняться из травы, и он стал отползать, внимательно наблюдая за своими противниками.

Всё же, двое из троих ранены, скоро их силы иссякнут, можно обойти здание и вступить с ними врукопашную с помощью своего дара. Так он их на куски порежет, только бы быстро уйти, и он вновь заскользил назад, отползая под прикрытием дыма, что валил густыми клубами, заволакивая всё вокруг.

Я решил долго не держать активным щит, он мог мне понадобиться в совсем уж критической ситуации, которая пока, по моему мнению, не наступила. И что тогда? Поэтому я убрал его и положил находившегося без сознания полковника на землю. А дальше мы все увидели, как к нам приближается трое вооруженных людей, одетых в полувоенную форму.

Хотя, вернее сказать, они уже давно приближались к нам, вероятно, от них-то мы и отстреливались, другие бандиты сбежали, или остались тут, вон три трупа валяются неподалёку. А эти оказались мало похожими на обычных бандитов, на их лицах отсутствовали повязки, да и сами лица были какие-то серые и незапоминающиеся. Такого встретишь ясным днём, посмотришь, а через минуту уже и вспомнить не сможешь.

Все трое имели в руках оружие посерьёзнее, чем у нас, судя по виду. Один сжимал маузер, другой — короткую тупорылую винтовку или карабин, у третьего присутствовали два револьвера. Они изготавливались к стрельбе. Я понял, что счёт идёт уже на мгновения, мы их увидели, несколько минут сможем продержаться или попытаться продержаться, но потом что?

Мой дар просел уже почти на три четверти, унтер ранен в ногу, капитан в руку, они перевязали себя, как умели, но долго не продержатся, и вряд ли вообще будут находиться в сознании из-за болевого шока и кровопотери. А что я один смогу сделать против трёх наёмных бандитов? Да ничего, продержусь несколько минут, и меня подстрелят, дар-то уже на исходе, а что, если?!.

Тут порыв ветра скрыл нас дымом, и возникшая у меня в голове идея сразу же стала реализовываться, я даже не думал, а действовал, чисто интуитивно, создавая проекцию всех нас и перемещая её на другую сторону здания. Сама проекция не расходовала много моих сил, я уже привык её держать, точнее, картину создавать и держать, а тут она больше походила на остановившееся мгновение, то есть, на фотографию.

Создав картину себя, капитана и унтера, обороняющихся от врагов, я переместил её в нужную сторону и стал поддерживать в ней жизнь, благо уже навострился это делать, получалось похлеще немого кино. Надеюсь, что в горячке боя, да ещё в условиях плохой видимости, враги не поймут, что видят мираж, и поддадутся на мою провокацию. Так и получилось!

— Смотрите, они сейчас отвлекутся на картину, что я создал с помощью своего дара, и ошибутся, тогда стреляйте по ним! — крикнул я унтеру и штабс-капитану и сам приготовился к стрельбе. А дальше мы смогли плотным огнём подстрелить двоих, и тут раненый унтер потерял сознание. Мы остались вдвоём со штабс-капитаном против самого сильного противника.

Держать картину я больше не мог, нужно подкопить ещё сил для последнего боя. Нас осталось двое против одного, но матёрого боевика, а ещё у штабс-капитана закончились патроны, и он полез за оружием унтер-офицера, и в это время противник нас атаковал.

Всё произошло очень быстро. Вот он вроде только лежал в траве, а вот уже, оказывается, отполз далеко в сторону и, привстав, добежал до ближайшей палатки, за которой и укрылся, начав нас расстреливать с близкого расстояния.

Из револьвера стрелял он метко, и одна из пуль попала в плечо капитану, бросив его на землю от боли, причём, попала она ему опять в раненую руку. Всё, я остался один! До этого момента в моей крови бродил адреналин и бацилла бесшабашности, но увидев, как упал на землю капитан, я внезапно осознал, что теперь в моих руках судьба трёх человек, не считая моей собственной.

Мне вообще на себя наплевать, я никогда не задумывался о своей судьбе, как получалось, так и было. Конечно, за себя я всегда постою, но это за себя, а здесь речь шла уже о трёх жизнях людей, которые намного старше меня, я остался один за всех, а сил нет.

Это я отчётливо понял, когда наёмник стал стрелять в меня. О том, что этот человек наёмник, я понял интуитивно, больно профессионально этот человек себя вёл, и стрелял очень грамотно, не хуже, чем мой инструктор, да и одет весьма интересно, нетипично для террористов.

Пули засвистели у меня над головой, отчего я рухнул в траву и перекатился несколько раз, чтобы исчезнуть из поля зрения стрелка, а потом ещё и отполз в сторону. Клубы дыма от здания прикрыли мой отход, но я вовсе не был уверен, что меня не отслеживают. Я высунулся из травы и стал целиться из шварцлозе, пытаясь увидеть своего противника.

На какой-то краткий миг он показался из-за угла палатки, и я сразу же нажал на спусковой крючок. Два выстрела разорвали неустойчивую тишину, но я промахнулся. В ответ бахнул выстрел из винтаря, как я его назвал, и совсем рядом со мной пронеслось несколько свинцовых градин, как будто в меня выстрелили не пулей, а дробью. Я уткнулся лицом в траву, стараясь вжаться в неё полностью.