Князь Серебряный (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Боровой бы и сам подпрыгнул пару раз, но понимал, что всё одно ничего не увидит. Слишком высокую стену они соорудили. А вот бронированных всадников было хорошо видно. И они стали пытаться коней поворотить. И окарались. Лошадь ногайская не то что ко взрывам, она к обычной стрельбе из пистолей не приучена. Пугается. Испугались и лошадки у начальства ногайского, и понесли хозяев вдоль стены.

— Огонь из миномётов по центру! — прокричал осипшим своим голосом Юрий Васильевич.

— Огонь! — вторил ему Василий Семёнович. Его рык услышали, и все десять миномётов жахнули по проносящимся мимо них всадникам.

Нет, ночью эпичнее было. Всё же пороховой заряд — это не тротил или шимоза. Это хрень полная. Даже стамиллиметровая мина не очень эффектно взрывалась, да и не очень эффективно. Так, несколько убитых или раненых. Лошади принимали на себя основную массу осколков.

А вот паники мины добавили. Вой и лошадям не понравился и людям. Поток ногайцев сначала встал, лошади натыкались друг на друга, а люди не могли ими управлять, а потом трупы и раненые животные перегородили дорогу, разделив ногайцев на две неравные части. Несколько тысяч ломанулись назад к реке вдоль засеки, а меньшая часть примерно с полтысячи всадников поскакала вдлоль засеки к крепости Шацк.

Те кто вздумал удрать, просчитались. Там у реки имелся ещё один подарок для них. Две последние вундервафли. Те самые тюфяки древние, переделанные под стадесятимиллиметровые миномёты. Они рыкнули по отступающим и опять разделили ногайцев на части. Несколько сотен всадников вновь повернула к холму. Только и те кто проскочил к берегу Цны радовались рано. На друном берегу реки стояли шесть десятков касимовских татар, и как на учениях, выпускали одну стрелу за другой, в проносящихся мимо них степняков. Эх, будь их шестьсот, и кончилось бы в этот день левое крыло у ногайской орды. Но чего нет, того нет. Каждый выпустил по два десятка стрел, после чего ногаи кончились. Основная масса прорвалась на юг. Несколько сотен зажатые между двух огней валились с лошадей и, встав на колени, утыкали лбы в землю — сдавались. А за теми, кто убегал к Шацку, расчистив проход, выехали ратники во главе с князем Серебряным. Всего две сотни всадников. Ногайцев больше. Но напуганный воин — не воин.

Событие шестьдесят девятое

За пару часов до этого.

— Василий Семёнович, мать твою… как звали? Ну не важно. Так даже она в состоянии поджечь фитиль и потянуть за спусковую скобу. Не надо ничего перезаряжать. Подъехал выстрелил и всё, а дальше давайте, бейтесь, как привыкли. Копьём тыкать, саблями рубить, горлом кричать. Их всего двадцать три штуки. Твои люди, которым ты их вручишь, одному только требованию должны соответствовать, у них должны быть пищали. Они должны уметь ими пользоваться и лошади у них должны быть приучены к стрельбе.

Серебряный красной краской наливался. Командует им мальчишка, да ещё поучает, как в сече с погаными рубиться.

— Что толку-то, Юрий Васильевич, от двадцати выстрелов, если их несколько сотен будет? — нашёл очередной неубиваемый довод против второй воевода Большого полка. Читай — заместитель главнокомандующего.

— Это тромблоны. Они картечь рассеют немного и во всадников попадёт, и в головы лошадей. Начнётся паника, вот тут вы их и порубаете.

— Эх, не видел бы результат, так и говорить с тобой не стал. Но видел. Лады. Давай свои тромблоны. Поганое название. Есть же наше — ручница. Давай свои ручницы, заряжай. Я подберу двадцать три ратника привычному к пищалям.

Как только ногайская орда разделилась на несколько кусков и один — всадников в четыреста — пятьсот, полетел к Шацку, для ратников князя Серебряного открыли проход, и они устремились вдогонку за степняками. От повороты Цны на восток, где начиналась засека, до крепости Шацк вёрст двенадцать. Если коней гнать, то можно и не доехать, или поспеть к месту сечи на полностью заморённых лошадях. Василий Семёнович воин опытный, и этой ошибки не допустил. Он отлично понимал, что даже, если ордынцы доберутся до крепости, то дальше не пойдут. Там встанут. Нельзя у себя в тылу крепости с воями оставлять. Там их и нагонит его куцее войско. Да, знал бы князь, как всё обернётся, так не в Рязань основное войско отправил, а к Шацку. Ну, хотя, как говорится, палка о двух концах. Чем в Шацке кормить войско в три тысячи воев. Там даже реки нет. Чем поить три тысячи коней? Нет, нельзя было все три тысячи, но вот пару сотен дополнительно можно было. Чего уж теперь.

Впереди в полуверсте скачет десяток разведки за ними два десятка тех, у кого тромблоны эти, тьфу. А потом, во главе основного войска, и он на соловом жеребце.

Они петляли по лесной дороге, местами выходившей на опушку, и тогда видно было засеку, что они подняли на таку высь. Гордость берёт. Пусть попробуют поганые такую преодолеть. Петлили уже больше часа, а значит, вёрст десять проехали, и вскоре будет поворот дороги на полночь и крепость, а ногайцев всё не было. Ну, видно, точно остановились у Шацка и решают, что делать. В лоб её тоже не возьмёшь. Лестницы надо. Это нужно людей ссадить и эти лестницы начать собирать. Не быстрое занятие.

Ещё десять минут неспешной скачки и уже видно, что дорога поворачивать начала. В это время, настёгивая коней, и вывернули из-за поворота их дозорные. Раз, два, три. Вроде все живы.

На часто дышащем жеребце к Василию Семёновичу подскакал Ерофей Костров — сотник поместного войска.

— Спешились они, княже. Лестницы рубят.

— Ну, ну. Смелые вои, даже жалко убивать будет.

Глава 24

Событие семидесятое

А каков был план? Ну, убегут за Волгу степняки и несколько лет в эту сторону не будут соваться, тем более что в этом году уже от крымских татар огребли по самое немогу, или отгребут, всё же потерять десять тысяч человек — это много даже для ногайской орды. Демографическая яма впереди. Теперь тут по сусальнику получили. И должна у них по плану практически гражданская война начаться, уполовинившая вообще этот народ. И что примечательно, победит прорусски настроенная партия, во главе с братом бия Юсуфа нурадином Исмаилом. План удастся. Та часть, войска ногаев, что подалась к Шацку, будет уничтожена князем Серебряным или пленена. Про неё пока не след думать. Думать надо о сдавшихся приблизительно ста пятидесяти всадниках. А ещё о полусотне раненых. Что с ними делать? Боровой, как человек двадцать первого века, дать команду своим раненых добить, а пленных отдать в рабство касимовским татарам, не мог. Воспитание не то.

Опять же он с собой кучу лекарей притащил, в том числе и мусульманина. Пусть повышают мастерство и обмениваются опытом. Василий Зайцев — главный из его лекарей, бывшего ханского лекаря с распростёртыми объятиями не встретил. Зайцева ведь учили лучшие травницы на Руси и Боровой ещё, что мог, рассказал, сославшись на книги, что есть в Кремле. Читал де греков древних. Про ту же пользу и вред кровопускания постоянно два аксакала от медицины спорят, как и о чудесных исцелениях, от молитв Аллаху. Вот и пусть вместе поработают. Совместный труд для моей пользы, как говаривал кот Матроскин, он объединяет. Отдав команду лекарям заниматься ранеными, Юрий Васильевич в сопровождении сотников и мурзы через проход вышел на дорогу, осмотреть пленных. В нём три желания боролись. Первое — это отпустить их к себе в степи. Довод был такой, они там ужасы про воющих демонов расскажут, которые людей на куски разрывают. И глядишь, не решатся очередные людоловы лезть на Русь. Но Маркс он чего говорил, дай буржую прибыль в триста процентов, и он даже петельку продаст. (при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы). На самом деле Маркс это украл. Об этом писал слово в слово Томас Джозеф Даннинг — британский деятель профсоюзного движения, публицист. Об этом на лекциях в универе вредный профессор Быков любил говорить студентам. Не нравился ему товарищ Маркс. И это в те времена. Заповедные. Когда бородач еврейский был иконой.