Patria o muerte (СИ) - Романов Герман Иванович

Это как сплав по порожистой реке после обильного паводка — вроде все знакомо, но нет, то тут, то там водоворот неожиданно появился, потом бросает в стремнину так, что лодка переворачивается, а ты отчаянно цепляешься за нее, чтобы не лишится последнего средства к спасению. А только выбрался к бережку, чтобы чуток передохнуть, как тебя неожиданно накрывает волной, и спустя секунды мощное течение уволакивает непонятно куда, а ты сам можешь только надеяться на благополучный для себя исход столь опасного на острые ощущения путешествия.

Недаром говорят — зато потом есть что вспомнить!

— Как я люблю тебя, мой адмирал, и проживу с тобой всю свою жизнь. А потому ты мой, только мой…

На него обрушились ласки, то страстные, то очень нежные, и Алехандро потихоньку пришел в себя — сейчас его не теребили, он ощущал себя как смертельно измотавшийся моряк, которого бушующее море, наконец, выбросило на спасительный берег подальше от волн. И можно просто лежать, наслаждаясь жизнью, и чувствуя, как уходит свинцовая усталость, что разливалась по всему телу непереносимой тяжестью.

— Вот, испей, — нежная, но крепкая рука приподняла его под спину, и его напоили апельсиновым соком, перемешанным с холодной водой. О такой заботе можно вспоминать с умилением на старости лет, но пока до нее далеко — молодая любящая жена долго не даст ощутить ее приближения. В том, что эта фурия все прекрасно знает о его похождениях, Алехандро понимал, не первый год на службе — а старшая дочь маршала как раз в папеньку и пошла — контрразведка в платье, и та же методика изматывающих допросов. Вроде девчонка была, но за два года изменилась кардинально — теперь молодая женщина, цветущая и прекрасно знающая в отличие от других не только что она хочет, но и как получить необходимый результат. И при этом мозг «выклевывает» местами, и только в постели, стоит начаться утру, как совершенно преображается — о таких трудолюбивых и умных помощниках другим можно только мечтать, а у него она всегда под рукой. Единственный недостаток, но он присущий всем местным женщинам — ужасно ревнива, и хотя прекрасно знает, что никаких «проступков» ты не совершал, то все равно тебя обнюхает словно розыскной овчаркой стала. При этом в мозгах какая-то градация — «изменой» не считают короткие адюльтеры со служанками или путанами, то вроде как обычное дело, лишь бы заразу не подцепить. Все прекрасно понимают, что не стоит мужчине на войне «постится», и хотя бы раз в неделю у него должна быть женщина, если он вдалеке от дома. Таковы местные традиции, которые разделяет общество. Но вот все другое, вполне обыденное для европейцев даже этих времен, рассматривается исключительно при отягчающих вину обстоятельствах.

— Вроде ничего, отошел, — пробормотал Алехандро, и поцеловал жену, которая с готовностью ему ответила, даже чуток приласкала, но тут же налила немного вина — обычной «каньи вьехо», которую он предпочитал другим «напиткам», в супружеской спальне не было. Весьма предусмотрительная особа, что тут скажешь — ее дом, ее и правила, хотя его право командовать и распоряжаться никто не отменял, до наступления феминизма еще полтора века. А между тем жена раскуривала для него сигару — в Парагвае ими дымят все, и никто не считает это дурной привычкой, особенно когда тебя донимают всякие летающие кровососы.

— Привыкай, моя любовь, теперь ты дома, и так будет каждый раз, — хихикнула супруга, вкладывая дымящуюся сигару в его пальцы. Сделав пару коротких затяжек, Алехандро почувствовал, что наступает благодать, и непонятно откуда появляются силы. И тут же краем глаза поймал выражение лица дражайшей женушки — та моментально оценила его кондиции, и улыбалась. Вот только улыбка была немного хищной, как у кошки, что «играет» с мышкой, оттягивая «пиршество» до самого последнего момента. И ведь не скажешь что чертовке всего семнадцатый год идет, по меркам его времени сопливая девчонка, но здесь совсем иной счет, состоявшаяся женщина, и единственное, на что здешнее общество смотрит косо, так отсутствие детей — ей по самому статусу положено иметь уже не меньше двух, и до что Аделина прекрасно понимает это, и крайне огорчена хорошо видно.

— Мне нужно подарить тебе сына, и дочь… А потом еще двух сыновей — ты ведь не станешь их прятать, когда война начнется, и я этого не позволю. Так что нужно рожать как можно больше, Парагваю нужны воины.

Голос жены звучал спокойно и твердо, и он в который раз удивился созвучию их мыслей. Посмотрел на нее — нагое тело матово блестело, привлекая внимание и возбуждая кровь, хотя еще совсем недавно казалось, что еще немного, то испустит дух прямо на любимой женщине.

— Стране нужны не только воины — важны работники, нам необходима собственная промышленность, передовая в мире, пусть на привозном сырье. И на это все необходимое есть, включая знания, которых в мире ни у кого нет — подобная информация только у нас, и делиться ни с кем не будем, это оружие пострашнее броненосца, если подумать.

Алехандро подошел к столику и отпил вина, пыхнул сигарой — ему стало благостно. Открыл дверь в кабинет — войти в него можно было только из спальни, и не иначе, да и любому человеку кроме их двоих, Эмилиано и самому маршалу вход сюда был заказан, как и служанкам — убиралась тут сама Аделина. Посмотрел в сторону поставленного в углу секретера — вся нижняя полка была плотно уставлена картонными папками, на каждой из которых уже проставлены коды из цифр. А вот картотека уже в самом столе, в выдвижных ящиках — вот в ней можно легко разобраться, в какой папке можно найти ту или иную важную информацию. Все продумано и распределено — здесь супруга трудилась каждый день, и если обычная сиеста была временем для отдыха, то для нее работой, благо солнечная батарея продолжала заряжаться, срок годности еще далеко не вышел — специально так подбирали «товарищи», как и айфон. Вроде на вид обычные вещицы в его времени, вот только индивидуальной сборки по спецзаказу, и могли выдержать нешуточные жизненные потрясения. Но работников всего двое, Элиза Линч постоянно трудилась над переписыванием текстов, он с Эмилиано и сам Лопес последнее время заняты были войной.

— Ты молодчинка у меня, любимая — столько уже всего исписала, вторая полка начала заполнятся. Пару флешек, я вижу, одолела.

— За два года всего пару, начали третью. Поначалу казалась, что голова распухает от такого объема информации, но теперь стало намного легче. Сама привыкла узнавать что-то новое, а когда увидела какую пользу в больницах стали приносить лекарства, что по этим рецептам сделаны, то стараюсь еще утром и вечером посидеть, и переписать нужное. Я ведь еще на занятия хожу в военно-медицинский класс — учится очень интересно, мне понравилось. И это все перечитала ни по одному разу…

Жена прижалась к нему сзади, обхватив руками живот. Но тело уже не обдавало жаром, оно стало прохладным, приносящим нежность. Аделина снова принялась его ласкать, и стала шептать:

— Тут себя жалеть нельзя, как и ты себя не жалеешь, и на палубу броненосца первым лезешь. Ты адмирал, и тебе не обязательно так рисковать. Но ты знаешь что делать, имеешь опыт, а твои офицеры не могут — вот и учишь их на своем примере. Так и я — прочитала про тропические заболевания, расспросила докторов, а они сами мало что знают. И поняла, что самой надо учиться, и врачом становится, как и другим сеньоритам, что мечтают и желают пользу родине принести делом.

— Потому я и приказал целый класс набрать, и на врачей готовить, а не только акушерскому делу и «женским болезням», — спокойно произнес Алехандро, прижав пальчики жены своими ладонями. — Пока еще в университете раскачаются, да кадры подготовят, сколько времени пройдет. А военное училище вот оно, под рукою, все есть, да и болтать много не будут, прекрасно понимают, что нужно держать язык за зубами. На каждый корабль два врача нужно с фельдшером, да еще береговой госпиталь — это добрая сотня подготовленных специалистов. А в армию сколько нужно, а по городам и селениям — мы с Лопесом подсчитали потребность в медицинских работниках не менее двух тысяч человек. А когда действовать надлежит спешно, тут без концентрации усилий всего государства не обойтись.