Генеральный попаданец 5 (СИ) - Коруд Ал

— Только вы забываете, коллега, что потребуются авторские учебные пособия от Шаталова. И переучивание кадров. Даже в масштабах области — это проблема.

— И что теперь, отказываться от новаторских методов?

— Да все банальней, коллеги, возьмите уровень образования в городе и на селе. Система образования одна, а условия все-таки разные. И возможности, например, в Москве намного больше.

— Шаталов с Донецка.

— Может, давать такие уроки дополнительно?

— Дети и так перегружены.

— Резать, пока не поздно! Столько лишнего детям пихаем в головы.

— Необходимо сначала спросить мнение учителей.

— Им тогда, когда тетрадки проверять?

Я сижу в сторонке, наблюдая обмен мнениями и споры ведущих педагогов страны, авторов учебников, ученых из профильных НИИ, Академии педагогических наук СССР, Учёного методического совета и представителей Министерства просвещения. Встает убеленный сединой академик:

— Подождите, товарищи, ломать построенное. Уймите, пожалуйста, реформаторский зуд. Когда молодой Наполеон вторгся в Египет, его кавалеристы столкнулись с блестящей конницей мамлюков, которую они разгромили в пух и прах. Каждый воин-мамлюк виртуозно владел саблей, ловко джигитовал и лихо стрелял на полном скаку. Французский солдат обучался двум-трём незатейливым ударам саблей и твёрдо усваивал навык держать в бою строй. Однако этого набора оказалось вполне достаточно, чтобы великолепные египетские наездники потерпели сокрушительное поражение. Точно так же, в более древнюю эпоху римские легионы за счёт своей организованности последовательно громили полчища варваров, непобедимых в одиночном поединке. В старое время русские матросы своей знаменитой «кулачной стенкой» неизменно вышибали конкурентов из портовых кабаков и притонов, перед ними пасовали даже сильные своим индивидуальным боксом англичане.

— Вы это к чему, профессор?

— К тому, что организованная должным образом система всегда одерживает верх над индивидуальным мастерством.

Его поддерживает человек из министерства:

— Напомню вам, товарищи, нашу историю. К 1921 году на основной территории Советского государства гражданская война закончилась. Страна лежала в разрухе, образованный слой населения истончился до крайности, кто-то погиб, кто-то эмигрировал за границу. Катастрофически не хватало специалистов во всех, без исключения, областях. Многомиллионное крестьянское население, в своём подавляющем большинстве, абсолютно безграмотно. То есть не умело даже читать и писать. За 20 лет, за несчастные двадцать лет была не только ликвидирована массовая безграмотность как явление. Было выращено поколение молодых, прекрасно образованных людей, которые в кратчайшие сроки обеспечили научно-технический переворот в отсталой, аграрной, дотла разорённой стране. Дети неграмотных крестьян становились врачами, инженерами-конструкторами, учёными, преподавателями ВУЗов! Через 16 лет после окончания чудовищной войны, превратившей в руины полстраны, деревенский мальчишка, учившийся в сельской школе, Юрий Гагарин первым в мире взмыл в космос. Советский Союз стал самой читающей страной в мире. Это результат успешной работы именно советской школьной системы образования, потому как никакой другой создано не было.

Молодой мужчина накинулся на министерского:

— То есть нам стоять на месте, все хорошо?

— Я такого не утверждал, коллега!

— Но почему достойный опыт не изучается и не пропагандируется? О некоторых талантливых педагогах я узнал только здесь. А ведь у них уже наработан ценнейший опыт! На детях наработан, а не в бумагах! И нам в институте не помешали бы их наработки.

Я с любопытством уставился на ученого. По памяти из будущего у меня крайне отрицательное отношение к различного рода педагогическим и методическим институтам. Со временем они превратились в кормушку для «деток» и тех, кто, получив педагогическое образование, не собирался работать в школе. Никто не говорит, что не стоило реформировать систему обучения. В ней точно за эти десятилетия завелись «жучки». Но каким способом?

Можно потравить зловредных насекомых, а можно просто спалить дом. После 1991 года реформаторы от образования выбрали второй путь, как более быстрый и прогрессивный. Причём реформы стали продвигать в основном те, кто сам в школе не работал ни единого дня и к реальным школьникам никогда не имел никакого отношения. Все насильственно вводимые «новые методы» и «оригинальное новаторство», являлись, по сути, лишь пустым оригинальничаньем и способом самоутверждения «реформаторов».

Чиновникам из министерства образования требовалось обосновать своё существование, и потому реформы сыпались, как из мешка, и никто не задавался целью проанализировать их результаты. Бездумно переносился на нашу почву «прогрессивный западный опыт», опять же без критического анализа его плюсов и минусов. Критерий был и есть один — сделать так, чтобы было не как «при совке». Все, кто противился этому, немедленно зачислялись в стан «ретроградов и консерваторов», или, того страшнее, лиц с «просоветским мышлением».

Представителю НИИ ответил пожилой педагог из Ленинграда:

— Складывается впечатление, что между педагогами и наукой педагогикой сложилась некая полоса отчуждения. Нет связующей нити между низовой школой и министерством.

— Почему же? От РОНО до республиканских ведомств вон сколько контор понатыкано!

Кто-то ехидно роняет:

— И в каждом кабинете стоит свой план.

Не задумываюсь, рефлекторно добавляю старый афоризм:

— Вечно у нас в Союзе стоит не то, что нужно.

На меня оглядываются, замирают, я уже ржу сам, и затем и в зале раздается гомерический хохот. Академик, вытирая слезы с лица, замечает:

— Леонид Ильич, это жутко непедагогично.

Снова хохот. Но главное сделано: обстановка разрядилась, можно переходить к конструктиву. Больно много вопросов поднято, и мы постепенно в дискуссиях зашли в тупик. Я даже не представлял, что такое красивое с виду здание уже жрут вредоносные жучки.

— То есть нам требуется связующее звено между учеными, педагогами и администраторами, — поворачиваюсь к министру Прокофьеву. — При всем уважении к вашим кадрам, нам требуется нечто неординарное и постоянно работающее.

— Плодить комитеты неразумно. Может, создадим постоянную рабочую комиссию при отделении методологии, теории и истории педагогики?

— Как будет осуществляться связь с педагогами?

— Вот это вопрос интересный. Боюсь, что методички с адресами не дойдут до всех.

— Нужны подобные комиссии уже на уровне РОНО. Но контролировать их должны сами учителя.

— Создавать городские собрания?

— Без общественности никак.

— Кому-то из директоров это не понравится.

— Мы в их ведомство не лезем, пусть и нам оставят чистый уголок!

— Вот так уже нельзя. Нужно работать всем вместе!

Поднимаю руку, все замолкают.

— Идея здравая. Мы поддержим ее на уровне министерства и правительства. На образовании экономить, значит, оставить СССР без будущего. Я лично прослежу, чтобы комиссии и собрания были созданы к 1 сентября. Без творчества широких масс невозможно будущее. И вот что товарищи, я вам сообщу. Мы сейчас проводим огромную работу по так называемой компьютеризации страны. В первую очередь это производство большого количества компактных ЭВМ. Со временем они займут рабочее место в каждой советской школе. И что самое важное, параллельно будет развиваться Комсвязь. Это система мгновенной электронной связи между различными частями страны для обмена информацией. Думаю, что советским учителям по силам освоить новую технику будущего. Сначала мы обеспечим новыми ЭВМ систему высшего обучения, затем приедет черед школы, товарищи. И это дело не далекого будущего, а ближайших лет. Вот тогда обмен опытом отлично ляжет на те структуры, что вы начнете создавать сейчас. Так что дерзайте, товарищи!