Телохранитель Генсека. Том 5 (СИ) - Алмазный Петр

Я сразу направился в третью комнату — спальню супругов Митрохиных. Здесь две кровати у стен, снова ковер на полу, ковры на стенах, шифоньер — все как у всех. Выбивались из стандартного интерьера большой двухтумбовый письменный стол, мощная настольная лампа на нем и набор луп, которому позавидует любой филателист. Тут же лежали стопки чистых школьных тетрадей в клетку.

Одна кровать заправлена ярким покрывалом, на подушках кружевная накидка. А вот вторая — почти армейский вариант. Идеально ровные углы серого байкового одеяла, почти плоская подушка. Наволочка чистая, ни морщинки. Вряд ли на этой кровати кто-то спит.

Я подошел к «армейской» кровати, сдернул постельное белье, обнажив полосатую матрасовку, застегнутую с одного края на пуговицы. Быстро расстегнул их. Карпов взялся за края матраса, я потянул ткань чехла. Когда мы сняли его, всеобщему обозрению предстали аккуратно разложенные на матрасе стопки исписанной бумаги и ровненькие ряды обычных школьных тетрадей на двенадцать листов.

Глава 22

На обыске я присутствовал ровно до того момента, как найденные копии документов, которые обычно шли под грифом «секретно» и «совершенно секретно», были уложены в металлический контейнер и опечатаны. Кроме одной тетрадки.

— Отметь, что одну тетрадь, изъятую при обыске, я изымаю для дальнейших следственных действий, — попросил я Даниила.

Он тут же сделал пометку в протоколе и сказал:

— Распишитесь, пожалуйста, Владимир Николаевич.

Попросил Карпова лично проследить за доставкой изъятых материалов на Лубянку и сдать коменданту.

— А вы сейчас куда? — поинтересовался Соколов, мимоходом заметив:

— Смотрю, вы дипломат из рук не выпускаете.

— Болтун — находка для шпиона, — невесело пошутил я. — Сам понимаешь, что о ЧП такого уровня надо докладывать на самый верх. Ладно, парни, сделайте все как надо. По окончании обыска сообщите генерал-майору Удилову. Изъятые копии тоже передадите ему.

— Владимир Тимофеевич, будьте спокойны. Все будет оформлено так, что комар носа не подточит, — заверил меня майор Карпов.

Я с легким сердцем покинул квартиру Митрохина.

Поехал сразу в Заречье. Из машины позвонил генералу Рябенко.

— Что-то ты сегодня припозднился, — проворчал Рябенко. — Леонид Ильич уже поужинал, телевизор смотрит. Не можешь подождать до утра?

— Дело срочное, Александр Яковлевич, — ответил ему, не распространяясь о причине.

Меня, как начальника Управления собственной безопасности курировали два человека: в КГБ непосредственный начальник — председатель Комитета Цвигун. Это официально. А неофициально держал руку на пульсе лично Леонид Ильич. И сейчас, по сути, я должен был доложить генералу Цвигуну, но объяснительная Митрохина не оставила мне выбора.

Мне повезло. Я прибыл на госдачу раньше Цвигуна, который — я в этом даже не сомневался — скоро появится здесь. И в том, что Семен Кузьмич покажет себя с самой «лучшей» стороны, я тоже был уверен.

Оставив Николая в машине, взлетел на второй этаж едва ли не бегом. Леонид Ильич встретил меня в небольшом холле перед кинозалом. Следом вышла Виктория Петровна.

— Витя, ты ложись спать, не жди меня, — в синем спортивном костюме и накинутой на плечи кофте Генсек сейчас казался обычным человеком. В его голосе, когда он обращался к супруге, сквозили теплые нотки.

Подождав, пока супруга уйдет в спальню, Брежнев тут же переключился на меня:

— Что у тебя, Володя? Надеюсь, небо на землю не упало?

— Пока нет, но близко к тому, — ответил я.

— Что ж, пошли в кабинет. Рябенко уже там чай организовал.

В кабинете генерал Рябенко разливал чай по чашкам. Я жестом отказался, сразу сел напротив Генсека и без предисловий начал:

— Леонид Ильич, возникла неприятная ситуация. Это помимо того, что сам вопрос, по которому я вас побеспокоил в столь поздний час, это серьезнейшее ЧП.

— Вот уж от тебя совсем не ждал такого официоза, — Леонид Ильич хохотнул.

Мне было жаль портить ему настроение, но придется. Я рассказал Брежневу о Митрохине и копиях, которые тот снимал с секретных документов на протяжении нескольких лет. Брежнев слушал меня очень внимательно. Его брови сошлись в одну линию, лоб прорезала глубокая поперечная морщина. Генерал Рябенко тоже был ошарашен — это если мягко сказать.

— Но, кроме этого, есть еще и очень щекотливый момент. Митрохин, стараясь хоть как-то обелить себя, сейчас пытается замазать всех.– я достал из дипломата папку с делом Митрохина. — Вывозить документы с Лубянки категорически запрещено, но, Леонид Ильич, я сознательно пошел на это нарушение. Дело касается чести офицера, чести Комитета, в конце концов. И ложь Митрохина приведет к тому, что пострадают люди, которые в самом принципе непричастны к преступлению архивариуса. Впрочем, судите сами. — я взял объяснительную Митрохина и прочел вслух:

— 'Я, Митрохин Василий Никитич, по личному устному указанию товарища Андропова Юрия Владимировича, собирал материалы для него, копировал и хранил копии. Зачем это нужно было товарищу Андропову, мне неизвестно, но приказ нарушить я не мог.

Юрий Владимирович потребовал от меня сохранения абсолютной секретности и, как я понял, документы были нужны ему для личного пользования. В цели товарища Андропова я не посвящен и его намерений в отношении скопированных мной документов я не знаю.

Приказы Андропова передавал мне генерал-полковник Цвигун Семен Кузьмич. После смерти Андропова Цвигун при личной встрече передал устное распоряжение продолжить работу. Также в устной форме он сообщил, что копии документов должны быть переданы Бобкову. После того, как Бобков Филипп Денисович впал в кому, я получил устное распоряжение Цвигуна Семена Кузьмича, передать все копии Бехтеру Георгию Ивановичу, сотруднику института мировой экономики'.

— Бред, — произнес Рябенко, скривившись, — болезненный бред.

— Согласен, — поддержал его Леонид Ильич, — но с этим бредом придется разбираться. Семена-то зачем он хочет замазать? Человек он, конечно, своеобразный, но чтобы такой дуростью заниматься… Ну это у меня в голове не укладывается.

— Митрохин обозлен, и боюсь, только Цвигуном, Андроповым и Бобковым он не ограничится. Будет сводить счеты со всеми, — заметил я.

— «Как люди в страхе гадки», — Рябенко процитировал Алексея Толстого. — Нельзя, чтобы это расползлось по комитету. Но, боюсь, что шила в мешке не утаишь.

— Слишком серьезно это все, — Брежнев взял у меня объяснительную, брезгливо, двумя пальцами. Перечитал и вернул мне назад. — Никому не сообщайте. О ходе расследования докладывайте мне лично. И, естественно, Александр Яковлевич будет всегда на связи. Возникает еще одна проблема — с пленумом. У меня были большие надежды на Семена… Теперь об этом нужно крепко подумать. — Леонид Ильич вздохнул и пристально посмотрел на меня.

Брежнев прав. Сейчас Цвигун по сути исполняющий обязанности председателя Комитета государственной безопасности. Так же он кандидат в члены Центрального комитета КПСС.

Члены ЦК избираются на съезде, который проходит один раз в пятилетку, как, впрочем, и кандидаты в члены ЦК. А вот заменить выбывшего члена ЦК, согласно уставу КПСС, без созыва съезда, может сам Центральный комитет. Перевести Цвигуна из числа кандидатов в полноправные члены и тут же избрать его кандидатом в члены Политбюро собирались на пленуме, который пройдет двадцать восьмого марта этого года. Когда прошел пленум в реальной истории, я не смог вспомнить, уже давно перестал отслеживать даты, поскольку мое вмешательство в историю все более ощутимо влияло на события. Но так же в конце марта должна состояться сессия Верховного Совета СССР, на которой Цвигуна бы утвердили в должности председателя КГБ.

Теперь, из-за дела Митрохина, Цвигун будет отстранен от выполнения своих обязанностей, как минимум — на время расследования. О принятии в члены ЦК и в кандидаты в члены Политбюро соответственно, тоже не может быть и речи.