Товарищ "Чума" 10 (СИ) - "lanpirot"

Дед Маркей замер с поднятой рюмкой, его морщинистое лицо исказилось в гримасе то ли ужаса, то ли восхищения. Отец Евлампий перекрестился так быстро, что чуть не пролил вино. Даже Черномор, обычно невозмутимый, резко поднял голову, и его красные глаза вспыхнули в полумраке погребка.

— Так… значит, этот Раав… — голос Ваньки дрогнул, рассуждать на такие сложные «богословские» темы он был не приучен. — Он один из тех… кто был «до»? Даже до сотворения мира?

Дедуля кивнул, и его мёртвые губы растянулись в безрадостной усмешке:

— Именно. Левиафан ныне спит в глубинах океана, Таннин скован цепями где-то в пустоте между мирами Хаоса и Упорядоченного… а Раав — Дерзкий, он всегда был хитрее своих тугоумных братцев. Он ускользнул. Спрятался. И, судя по всему, наконец-то дождался своего часа.

Я сжал кулаки, чувствуя, как внутри меня клокочет не только энергия, но и праведная ярость:

— И что, он решил, что сейчас — идеальный момент для возвращения?

— Возможно, — дедуля бросил на меня тяжёлый взгляд. — Или… его позвали…

Тишина повисла густая, как смола. Каждый погрузился в свои собственные мысли, понимая, что просто так это выродок Хаоса от нас не отстанет. Точнее — от меня, а уже через меня и все остальные члены моей команды и семьи находятся в опасности. Дед Маркей первым не выдержал этого затянувшегося молчания.

— Бтг… — Прочистил горло старик. — Вот чёрт! — хрипло выругался он следом и налил себе третью. — Ну и чем же этот… эта отрыжка Хаоса опасен?

— Тем, — ответил Вольга Богданович, — что он помнит вкус Хаоса, его свободу и непостоянство… И хочет его вернуть.

Я почувствовал, как по спине пробежал ледяной холод:

— То есть… он хочет разрушить наш мир?

— Да, он хочет вновь растворить его в Хаосе…

Отец Евлампий неожиданно резко встал, опрокинув стул:

— Это ересь! Такого не может быть!

— Может! — Голос дедули был спокоен, но в нём звучала непоколебимая уверенность. — Именно поэтому знания о его настоящей природе пытались стереть из всех хроник, из всех легенд. Даже в Библии его представили лишь как второсортного демона. Даже не князя ада, потому что даже память о нём опасна! — Вольга Богданович говорил медленно, будто взвешивая каждое слово. — Раав был не просто одним из чудовищ Хаоса — он был его «Гласом»…

— И что это значит? — Я нервно сглотнул, чувствуя, как в груди что-то сжимается от этих слов. Но это были не мои переживания, а отголоски чувств первого всадника. То ли таким образом он хотел мне показать, что всё, что говорил дед, очень и очень важно.

— Ты знаешь, кто такой Метатрон? — поинтересовался покойник.

— Это, вроде, ангел такой… — Пожал я плечами.

— Это архангел! — не выдержав, вмешался в наш разговор отец Евлампий. — Грешно, юноша, не знать таких вещей даже ведьмаку! Он — «Глас Божий» или «Писарь Божий», потому что только ему доверил Господь делать записи в «Книге Жизни». Он — ближайший посредник между Богом и человечеством!

— А… понятно. Спасибо, батюшка, за науку! — поблагодарил я священника. — Так что там с Раавом?

— Раав не просто существовал в Хаосе, как Левиафан или Таннин, — продолжил мертвец, — он… понимал его. Чувствовал. И говорил от его имени, как Метатрон от лица Создателя…

Отец Евлампий побледнел, его пальцы судорожно сжали края рясы.

— Это… богохульство! — в очередной раз проревел он.

— Нет! — Дедуля покачал головой. — Это правда, инквизитор, хочешь ты её принимать, или нет! И она страшнее, чем ты думаешь. Видишь ли, Хаос — это не просто что-то неупорядоченное или зияющая изначальная бездна. Это не пустота и не случайность. Хаос, он… живёт. И у него есть воля. А Раав знал, как её услышать и воплотить…

— И что же Хаос ему говорил? — Черномор впервые за вечер подал голос.

Дедуля усмехнулся, но в его улыбке не было ни капли радости:

— Что Хаосу не нравится, когда его запирают. Что он ненавидит границы и законы, что составляют первооснову Порядка. И он хочет… вернуться и вновь безраздельно царствовать.

Тишина повисла тяжёлой пеленой. Вот этого нам только не хватало! Такая тварь будет куда как покруче гребаного фюрера со всем своим Рейхом! Этого безумца мы обломать сумеем, а вот Хаос…

— Но самое страшное, — продолжал мертвец, что память о Рааве — это не просто знание. Это… приглашение. Если ты помнишь его, если ты говоришь о нём — ты открываешь ему «дверь». Даже на мгновение. И он может… услышать и прийти…

Я почувствовал, как моя кожа покрылась мурашками:

— Так он уже здесь!

— Именно поэтому все, кто знал правду, старались стереть, либо предать забвению его имя. Не потому что он силён. А потому что он — «мост» между нашим миром и изначальным и предвечным Хаосом…

— Постой, а ты сам откуда его знаешь? — поинтересовался я у мёртвого старика. — Как он выглядит и всё такое прочее?

— Отсюда… — Неожиданно покойник вытащил «из воздуха» древний талмуд — толстенную такую книженцию в потёртом кожаном переплёте. Похоже, она у него хранилась «на слове», как и мои веда с летой. — Это семейная летопись рода Перовских с самого его основания. И вот… — Он положил книгу поверх стеллажа с пыльными бутылками и, немного полистав, раскрыл на нужной странице. — Похож?

Не узнать крылатого лупоглазого демона с перепонками на лапах было просто невозможно — да, это был Раав, в его «человекоподобной» форме, если можно так выразиться. Там были еще рисунки демона в виде гигантского морского змея, но мне показалось, что он больше похож на монструозного длинного крокодила с коротенькими лапками.

— В своё время этот выкидыш Бездны пытался заручиться поддержкой Ящера, а затем и нашего прародителя, чтобы разрушить Упорядоченное во славу Хаоса. Но никто из них не пошёл у него на поводу. Дураков нет! Потом он долгое время мутил воду в аду, искушая его повелителя — Люцифера… Но даже Падший, бросивший вызов самому Создателю, не купился на его посулы — ведь Хаос, это даже не ад! Хаос куда страшнее!

Отец Евлампий перекрестился:

— Если всё, что ты рассказал, мертвец, правда… Упаси, Господи, наши души от его происков…

— Кстати, насчет души можешь не переживать, — «успокоил» священника дедуля, — она ему не нужна. — Раав питается не душами. Он пожирает саму структуру мира. Там, где он проходит, реальность рвётся и расползается, как гнилая тряпка. Да вы и сами всё видели. И если он вернётся…

— А он вернётся… — тихо произнёс отец Евлампий. — Такие дьявольские твари не уходят просто так!

Дед Маркей усмехнулся — резко, без юмора:

— А он-то, выходит, к твоему дьяволу никакого отношения не имеет, батюшка, раз он древнее самого Сатаны.

— Не богохульствуй, старый! — в очередной раз предостерёг батюшка.

Я вздохнул и поднялся на ноги, решив подытожить:

— Ладно. Значит, теперь у нас появился новый пунктик в списке «древнего дерьма», которое обязательно нужно «зачистить»… Ну, или хотя бы послать по известному адресу, чтобы он оттуда подольше не вылезал.

Ваня неуверенно поднял на меня глаза:

— А ты уверен, что мы… мы сможем его «зачистить»?

Я криво ухмыльнулся:

— Но послать-то сумеем, раз мои предки его уже «посылали».

И в этот момент я понял: это еще не конец — жизнь прекрасна! Только надо очистить и защитить её от всякого мусора, мешающего нам ей наслаждаться…

[1] Цитата из к/ф «Калина красная». 1973 г. Сц. и реж. Василий Шукшин.

Глава 3

В общем, посидев еще чуть-чуть в винном погребке, мы немного сняли стресс и решили не продолжать пьянку — впереди нас ждал очередной насыщенный день. Я надеялся, хотя бы он не принесёт столько сюрпризов, как все предыдущие. Хотя, если учитывать нападение Раава, уже можно ставить «галочку» — норма приключений на сегодняшний день выполнена и даже перевыполнена.

Но едва выйдя во двор, мы застали там обеспокоенного лешего, которого Пескоройка пропустила под защитный купол. Видимо, таково было на этот счет распоряжение Вольги Богдановича, ведь он вел с ним какие-то исследования его врождённых способностей лесного владыки.