В ожидании Олимпийцев - Пол Фредерик

Но если я даже и не легальный наследник божественного Юлия, все равно – мой род – это старинная и уважаемая семья. Каждый посчитал бы, что официантка примет это во внимание, прежде чем мне отказать.

И все-таки отказала. Когда я проснулся на следующее утро – сам – моего приятеля на постоялом дворе уже не было, хотя корабль на Александрию должен был отходить только вечером.

Сэма я не видел в течение целого дня. Впрочем, специально я его и не разыскивал, потому что мне было немного стыдно за себя. Ведь как это: взрослый человек, уважаемый автор сорока с лишним превосходно (ну ладно, неплохо) продающихся романов должен выискивать, выпрашивать идею у кого-то другого?

Посему я отдал багаж слуге, рассчитался на постоялом дворе и поехал на метро в Римскую Библиотеку.

Рим – это не только столица Империи. Кроме всего прочего – это еще и крупнейший научный центр. Громадные старинные телескопы, стоящие на холмах, уже мало на что пригодны, поскольку городские огни мешают наблюдениям. Впрочем, все равно, все используемые телескопы находятся в космосе. Но эти, наземные, весьма пригодились Галилею, когда он открывал первую планету, не входящую в нашу Солнечную систему, а так же Тихо, чтобы сделать те самые, знаменитые спектрограммы последней большой Сверхновой в нашей Галактике, буквально через пару десятков лет после первого космического полета. Научные традиции сохранились до настоящего времени. Рим все так же остается штаб-квартирой Научного Коллегиума.

Потому-то Римская Библиотека весьма полезна для таких как я. Там имеется прямой доступ к базе данных Коллегиума, и даже не надо платить за соединение. Я вписался в реестр, положил таблички и стилос на выделенный мне стол и стал просматривать кипы материалов.

Ведь должен где-то обнаружиться замысел научного романа, который еще никто не написал...

Он наверняка где-то был, только мне его найти не удалось. Обычно, можно попросить помощи у библиотекаря-специалиста, но, похоже, совсем недавно в Библиотеку пришло много новых людей, в основном, проданных в рабство иберийцев, которые участвовали в прошлогоднем восстании в Лузитании. С той поры на рынке появилось столько иберийцев, что цены совершенно упали. Я и сам бы купил парочку ради спекулятивных целей, зная, что через какое-то время цена поднимется; в конце концов, восстания случаются не каждый год, а спрос имеется постоянный. Но тогда у меня не было денег, а ведь рабов надо еще и кормить. К тому же, если все они были такими же поворотливыми, как те, что работали в Римской Библиотеке, больших бы денег я не заработал.

В Библиотеке я разочаровался. К тому же погода поправилась настолько, что стоило рискнуть прогуляться по городу, поэтому я направился в сторону монорельса на Остию.

Как и всегда, Рим кипел жизнью. В Колизее проходили бои быков, а в Цирке Максимусе – гонки. Через узкие улочки протискивались туристические автобусы. Вокруг Пантеона двигалась длиннющая процессия, но я не был достаточно близко, чтобы понять, в честь какого она была бога. Я терпеть не могу больших сборищ. Особенно в Риме, поскольку здесь чужеземцев больше, чем даже в Лондоне: африки, инды, хани и норды – все расы Земли посылают своих туристов посетить Имперский Город. Зато Рим предоставляет им зрелища. Я остановился возле одной из туристических приманок – смена караула перед Золотым Домом. Понятное дело, ни Императора, ни его супруги нигде не было видно; наверняка они были в одном из бесчисленных своих церемониальных путешествий, а может открывают где-то хотя бы новый супермеркатус. И все же, стоящие передо мной алгонкины с дрожью эмоций глядели на парад Почетных Легионов, вышагивающих под своими орлами. Я немного помню язык чирокезов, достаточно, чтобы спросить, откуда эти алгонкины родом. Но оба эти языка не слишком похожи друг на друга, а чирокезский, которым они пользовались, был еще хуже моего. Тогда мы просто улыбнулись друг другу.

Как только Легионы прошли, я отправился к поезду. Где-то в голове крутилась еще мыслишка, что следовало бы поближе заняться своей финансовой ситуацией. Тридцать дней спокойствия уплывали минута за минутой. Но я не беспокоился, меня поддерживала вера. Вера в моего доброго приятеля Флавия Сэмюэлуса, который наверняка – как и всегда, делая что-либо большей частью своего мозга – в каком-то его закуточке уже выдумывал для меня идею для нового научного романа.

Мне и в голову не могло прийти, что даже у Сэма могут быть какие-то ограничения мыслительного процесса. Или же, что его внимание будет приковано к чему-то более важному, и на меня, на мои проблемы у него уже не будет времени.

Я не заметил его при посадке на корабль, в кабине тоже не застал. Даже когда громадные воздушные пропеллеры завертелись, и мы выплыли в Тирренское море, его не было. Я лег спать, слегка напуганный тем, что он, может, не успел на корабль, но поздно ночью проснулся, услышав, как он вошел в каюту.

– Я был на капитанском мостике, – ответил Сэм, когда я что-то пробормотал. – Спи. Утром увидимся.

Когда же я проснулся, то подумал, будто все это мне привиделось, так как Сэма в каюте не было. Но постель на его кровати была смята, и уже окончательно меня успокоил стюард, принесший утренний кубок с вином. Да, гражданин Флавий Сэмюэлус точно на борту. А вернее, в капитанской каюте, хотя стюард и не мог сказать определенно, что он там делает.

Утро я провел, отдыхая на палубе и вылеживаясь на солнце. Корабль уже не шел на воздушной подушке; ночью мы прошли Сицилийский пролив, и теперь, в открытом море капитан приказал опустить подводные крылья, а пропеллеры, укоротив лопасти, превратить в винты. Сейчас водолет мчался со скоростью в сотню миль в час. Плавание было весьма приятным: подводные крылья погружались под воду на двадцать стоп, так что никакие волны не могли нас раскачивать.

Лежа на спине и искоса поглядывая на теплое, южное небо, я заметил трехкрылый самолет, поднявшийся за нами над горизонтом. Он постепенно нагнал нас, чтобы потом исчезнуть перед нашим носом. Самолет не двигался значительно быстрее нас – но наше путешествие было намного комфортнее, в то время, как авиапутешественники платили в два раза больше.

Заметив, что кто-то стоит рядом, я широко открыл глаза. Узнав Сэма, я тут же уселся. Он выглядел так, будто этой ночью почти не спал.

– Где ты был? – спросил я его.

– Ты не смотрел новости? – ответил он вопросом на вопрос. – От Олимпийцев перестали поступать сигналы.

Теперь я раскрыл глаза еще шире, потому что это была неприятная неожиданность. Но Сэм, похоже, особо взволнованным не был. Да, обиженным, несколько озабоченным, но не потрясенным, как можно было ожидать.

– Скорее всего, ничего страшного. Возможно, это помехи от Солнца. Оно сейчас в знаке Стрельца, то есть, почти между нами и ними. Уже несколько дней у нас проблемы с шумами.

– То есть, можно рассчитывать, что сигналы вскоре появятся снова? – рискнул спросить я.

Сэм пожал плечами и дал знак стюарду, чтобы заказать один из тех горячих напитков, которые иудеи так любят.

– По-видимому, мне вчера не удалось объяснить тебе, что я имел в виду, – неожиданно сказал он. – Попытаюсь сказать, что я понимаю под «альтернативным миром». Историю помнишь? Как Форний Велло победил майя и романизировал Западные Континенты шесть или семь веков тому назад? Давай предположим, что он этого не сделал.

– Сэм, но ведь он сделал это!

– Я знаю. – Сэм еще не потерял терпения. – Ведь я же сказал: предположим. Допустим, в битве за Техультапек Легионы были разбиты.

Я рассмеялся. Было очевидно, что он шутит.

– Легионы? Разбиты? Никто и никогда не мог победить Легионы.

– Это неправда, – укоризненно заметил Сэм. (Он терпеть не может людей с пробелами в образовании). – Вспомни Варус.

– Сотня подземных демонов! Сэм, ведь это же древняя-древняя история! Ведь это же когда было? Две тысячи лет назад! При императоре Августе! Да и полным поражением это тоже назвать нельзя. Император Друзус вернул орлов назад. А в придачу – и всю Галлию для Империи: это было одно из крупнейших завоеваний за Альпами. Сегодня галлы даже более римские, чем сами римляне, особенно это касается потребления вина.