Возвращение (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

– Простите, я больше не буду – покаянно пробормотала Ольга – Налажу отношения с Настей. Подружусь…насколько могу. Не отсылайте, ладно?

Я присел на край кровати рядом с Ольгой, притянул ее к себе, обнял за плечи, поцеловал в губы:

– Иди сюда. Ладно, забыли! Все, шагай, покажи Насте, где у нас чего лежит…чтобы она знала где искать ложки-чашки и все такое. Кстати, как она одевается? Как тебе ее наряд?

– Не умеет она как следует одеваться – усмехнулась Ольга – Похоже что привыкла в военной форме бегать. Учить ее еще, и учить!

– Вот и учи! – сказал я, и подумал о том, что Ольга очень точно поняла суть жизни Насти: бегать в военной форме. То бишь – в камуфляже. Интересно, где она побегала? Скорее всего – Вьетнам. Сейчас там – и ранение получить, и по джунглям побегать. И голову сложить на раз-два. Джунгли – это отвратительно! Уж лучше горы…хмм…Уральские. Или Алтай. В задницу все эти Памиры вместе с Тянь-Шанями! Вместе с горными речками, сбивающими с ног, пыльными долинами и кишлаками, за дувалами которых прячутся пацаны с автоматами.

Ольга промокнула глаза и пошла из спальни. Через минуту я уже слышал ее звонкий голос, переплетающийся с глубоким контральто Насти. Кстати, интересно, Настя петь умеет? Голосяра у нее ого-го! Вот бы их с Ольгой дуэтом выставить!

Но на явлении Насти народу день не закончился. Было восемь вечера, когда в дверь позвонили. Я как раз сидел у себя в кабинете и задумчиво настукивал по клавишам печатной машинки, готовя доклад для Шелепина по Ближнему Востоку. Услышал возгласы, легкий шум, но не тронулся с места – что бы там ни было, кто бы ни пришел – не до них. Я излагал событияна Ближнем Востоке, начиная с этого года и заканчивая 2018 годом, а это очень непросто. Надо было рассказать и об Арафате, и о несчастном полковнике, на смерть которого смотрела Клинтонша, радостно хлопая себя по ляжкам. И о том, что случилось в Сирии, и почему нам эта самая Сирия нужна. Подробно, с именами и датами. Очень важная тема, очень!

Почему сам печатал? Ну а как объяснить Ольге, откуда я беру информацию? В принципе…можно ничего и не объяснять, но…мне так как-то спокойнее. Пусть лучше с Настей вместе дом отдраивает дочиста. Чтобы ни пылинки не было! А я пока что попечатаю.

Да ну щас прям! Дадут тебе попечатать всласть! Дверь распахнулась – без стука и предупреждений, и в комнату атакующим танком ворвался Махров. За ним – Богословский.

– Вот он! Спрятался от народа! Буржуй! Настукивает тут на машинке, развлекается! А нас руководство дрючит! – завопил Махров, и плюхнулся на диван, задыхаясь, как если бы пробежал три километра спринтерским стилем.

– Кто тебя дрючит, кроме твоей Любы? – недовольно скривился я, укрывая напечатанное от нескромных взглядов – Чего развопился?

– А что это за девушка у тебя там работает по дому?! – с придыханием сказал Богословский, усаживаясь на диван рядом с Махровым – Я увидел, и аж обмер! Можно я с ней познакомлюсь?! Где ты откопал такое чудо?! Валькирия! Я рядом с ней чувствую себя мальчишкой, которого сейчас начнут хлопать по попе! И самое страшное, что мне даже захотелось, чтобы она меня похлопала!

– Извращенцы! – вздохнул я – меня окружают одни извращенцы! Одного кто-то там дрючит, другой мечтает быть отшлепанным! Можно и устроить – щас перегнет через колено, и по заднице. Позвать? А Ольга сфотографирует. Поместим в зарубежном журнале с подписью: так развлекаются советские композиторы. Богословский на отдыхе. И во-первых, здрасте! Чего врываетесь, оглашенные?! Чего надо? Поцелуя помады? И кофе гляссе?

– Это чо щас сказал-то? – не понял Махров.

– Слова одной песни – не стал я вдаваться в подробности – Так чего притащились? Сам министр культурки-мультурки! И с ним – композитор-тормозитор!

– Вот насчет культурки-мультурки и притащились – мотнул утвердительно Махров – Насчет твоих песен-месен под шашлык-машлык. У нас распоряжение начальства: срочно записать твои песни на пластинку. Чтобы ты пел, и тебе аккомпанировал оркестр! И Ольгу запишем, на нее тоже указание. Но – тебя в первую очередь. Итак, давай решать – где и как это будет происходить. Никита – твой композитор, который будет сочинять музыку, под которую ты будешь петь.

– Грубо говоря – музыку Михаил уже сочинил, даже партитуры есть – тут же поправил Богословский – Но я должен эту музыку обработать. И еще – мы должны понять, какие инструменты участвуют в исполнении в каждом конкретном случае. Мы должны пригласить нужных людей, и…завтра?

– Нет! – сразу пресек я все поползновения – В музыку мы ударимся после пресс-конференции. До нее у меня больше никаких мыслей и никаких дел. Я думать больше не могу ни о чем, как об этой чертовой пресс-конференции! Завтра у меня день занят, послезавтра – пресс-конференция. А уж после нее…мы навалимся на это дело скопом, затопчем так сказать всей толпой. Но прежде…Никита, сейчас я дам тебе перечень музыкальных инструментов, которые нам нужны. Сейчас напишу…

Я взял бумагу и стал писать, стараясь делать это разборчиво. Богословский ждал. Когда я закончил и он впился глазами в написанное, лицо его сделалось удивленным, а брови поползли вверх:

– Арфа?! Виолончель? Скрипка? И бас-гитара! Синтезатор не проблема…ударник – само собой…но ситар?! Жалейка?! Это еще куда?

– Баллады – коротко пояснил я – Ольга будет петь баллады. Там еще гитары со звукоснимателями, ну и…всякое такое. Нам не нужен большой оркестр, нам нужны люди, виртуозно владеющие своими инструментами, и не такое уж большое количество. Рок-группа, или музыкальный ансамбль, как здесь говорят. По списку – найдите лучших, каких можете найти, и будем заниматься. В среду у меня пресс-конференция, уже в четверг можем заняться.

– Хорошо! – кивнул Богословский – тогда я возьму партитуры с собой, поработаю над ними. А ты потом мне скажешь, как и что получилось. Мелодия уже есть, попробую сообразить, какие инструменты там потребны.

– Я могу на каждой партитуре написать, какие инструменты потребны – пересилив себя (ох, как лень!) сказал я – сейчас Ольге скажу, она принесет.

Я подошел к двери кабинета, открыл ее и крикнул:

– Оля! Оля, поди сюда! Принеси партитуры на песни! Да, те самые, что мы с тобой писали! Ага… Вот, Никита…сейчас я набросаю на них перечень исполняющих инструментов, или как это у вас там называется, а ты потом прикинешь, что и где играет.

Богословский посмотрел мне в глаза, и лицо его было…странным. После паузы он вдруг сказал:

– Слушай, Миш…а откуда ты взял эти песни? Кто тебе их исполнял? Или ты мысленно проиграл их, в голове? Если это так…ты гений, Миш!

– Будем считать, что мне привиделось – усмехнулся я – Не спрашивай лишнего, ладно, Никита? Сейчас набросаю.

В принципе, много времени это самое набрасывание не заняло. По «Любэ» – стандартный набор инструментов – гитары, электрическая и со звукоснимателем, синтезатор, рояль (заменить синтезатором?), баян, ударник.

Ушло на все про все минут двадцать, это время Богословский и Махров провели в обсуждении – где записывать песни. Мне честно сказать было все равно – они в этом лучше разбираются.

Закончив, вручил партитуры Богословскому, и тот тут же унесся, махнув на прощание рукой и пообещав позвонить, когда все будет готово. Кому позвонить – я так и не понял. Махрову, наверное, не мне же. Соберут музыкантов, потренируются, потом пригласят меня – я оценю, внесу правки, и…начнем решать вопрос.

Махров тоже засобирался уходить, но я его задержал:

– Погоди, Леш…поговорить. Ты сколько министром? Месяц? Два? Неважно... В общем, я разговаривал с Шелепиным, и он сказал, что я теперь твой советник. Как это будет выглядеть? Я буду тебе подсказывать, какие шаги в культуре желательно предпринять. Я не лезу в твои финансовые дебри, не лезу ни в какие кадровые дела…ты и сам тут разберешься. Я хочу поговорить о черном списке.

– О чем?! – не понял Махров – Каком списке?

– Черном списке Фурцевой. Неужели не слыша о таком?

– Честно сказать – мне не до списков. Тут она такого наворотила…у меня там комиссия работает, подсчитывают убытки. И считают, сколько она разбазарила! Дело будем возбуждать, точно!