Схватка - Калинин Даниил Сергеевич

И к слову, калмыки сохранили весьма высокие боевые качества, не раз уцелевшие ойраты воевали за московских царей. Вооруженные саблями, луками и копьями, защищенные бригантинами-куяками, они вдрызг разбили знаменитых крылатых гусар в сражении под Белой Церковью в 1665 году – разбили копейной атакой! Правда, именно польских гусар в том бою было в семь раз меньше – но ведь прочая татарская конница всегда избегала лобовых столкновений с лучшей тяжелой конницей Европы своего времени…

Другое же расхожее предубеждение касается численности и татаро-монгольской орды, и военных контингентов русичей. Сегодня опять-таки очень популярна версия, что воинов у Батыя было десять, максимум двадцать тысяч нукеров, а княжеские армии могли насчитывать три, максимум пять тысяч человек, ибо сражались исключительно профессионалы-дружинники.

Что же, учитывая, что население Руси в начале тринадцатого века оценивается примерно в десять миллионов человек – то нет ничего удивительного в том, что всю северо-восточную и юго-западную Русь с полевыми боями и штурмами крепостей прошла орда Батыя!

Ну, просто совершенно ничего удивительного!

Но мне все-таки хочется напомнить, что решение о «походе к последнему морю» было принято на курултае в 1235 году. И на нем же была объявлена, внимание – всеобщая мобилизация! По результатам которой каждая семья империи Чингисхана, протянувшейся с запада на восток от Волги до Желтого моря, и с севера на юг от Урала до Тянь-Шаня, должна была выделить по одному нукеру в орду Батыя.

Хроники западного похода доносят до нас имена четырнадцати темников, каждый из которых стоял во главе собственного тумена. Я напомню, что тумен – это не просто «тьма», это штатная тактическая единица, строго структурированная и поделенная на десятки, сотни и тысячи. К тому же до границ Волжской Булгарии орда следовала не по голой пустыне, а по степным владениям сыновей Джучи. По степи, привычной всем кочевникам! А прежде всего, покоренным половцам и среднеазиатским тюркам, ну и собственно монголам. И пока корпуса Мункэ и Гаюка еще только шли на запад, тумены Батыя, Субэдэя и Шибана в это время уже воевали с йемеками, а затем и племенами мадьяров в южном Приуралье.

Общий сбор орды был опять же, недолог – разгромив на реке Урал войско коалиции, созданной булгарами, в самом Булгаре монголы действовали уже отдельными корпусами, у каждого из которых была своя цель. После чего орда не объединялась целиком до самого вторжения на Русь – одни тумены покоряли народы Поволжья, иные сражались с половцами в Волжско-Донских степях, в конечном итоге вытеснив последних уцелевших кипчаков в Венгрию.

Степь кормила татарских лошадей, а воины питались и трофейным скотом да зерном, и теми запасами сухпая, что привычен для кочевников: вяленое мясо, высушенный творог-курут, а также борц, смесь из вяленого мяса и сушеного творога, способная храниться несколько месяцев. Из небольшого количества тертого зерна варилась похлебка, из ржаной муки делались походные лепешки… Вдобавок ко всему кочевники употребляли кобылье молоко, а дополнительным источником пищи могли быть и охромевшие лошади, и степная дичь, набитая в масштабных загонных охотах.

Естественно, что перед зимним походом на Русь степняки также хорошо подготовились, сделав осенний запас сена и проведя несколько загонных охот. Но очевидно, что значительную роль в обеспечении захватчиков едой и фуражом стали добытые на покоренной земле трофеи… Наконец, на Руси татарские тумены также действовали отдельно друг от друга, выполняя собственные задачи по захвату русских городов и крепостей. Таким образом, ничего запредельного для обеспечения стотысячной орды продовольствием и фуражом нет – именно такую цифру я брал за расчетную, учитывая потери монголов в Булгаре, плюс выбывших по болезням. Но тут также стоит помнить, что после завоевания страны уцелевших булгарских воинов включили в состав орды…

И, наконец, малая численность княжеских войск на Руси. С одной стороны, приверженцы теории крошечных армий по-своему правы – дружины профессиональных воинов не были и не могли быть многочисленными в силу дороговизны вооружения, брони и лошадей. Древнерусский старший дружинник – это тяжеловооруженный всадник по типу европейского рыцаря, для которого главным боевым приемом является копейный таран. Более того, броня русичей была ближе к винзатийским клибанофорам (катафрактам) – помимо кольчуг гриди и бояре носили пластинчатые панцири. В свою очередь, младшие дружинники – это средняя конница, облаченная в кольчуги, и вооруженная луками и стрелами; в домонгольской Руси уже существовало разделение на воинские «профили».

Однако собственную дружину имел каждый из князей – а, как правило, большинство князей имело по городу на кормление. Причем если крупное княжество имело один или два главных центра (Рязань и Муром в Рязанском, Владимир, Суздаль и Ростов во Владимирском), то малых городов – центров удельных княжеств могло быть и более десяти. Таким образом, число профессиональных воинов-всадников, коих тот же Юрий Ингваревич мог вывести в поле, увеличивается от трехсот-пятисот до полутора-двух тысяч! С учетом же гарнизонов порубежных крепостей (к примеру того же Ельца, Ливен, Воргола и Воронежа в Рязанском княжестве), цифра может вырасти еще на тысячу опытных конных лучников…

Но помимо княжеских дружин существовали и ополчение, городские полки, вооружаемые из городских же арсеналов (арсенал упоминается, к примеру, при конфликте киевлян с князем Изяславом Ярославичем, не давшим ополченцам оружия для битвы с половцами). И вот этот факт сторонниками идей малых армий Руси почему-то игнорируется! Так же как и то, что на поле боя воевала не только конница, но и пехота… Между тем русская пехота в тринадцатом веке упоминается и в Невской битве (кстати, Ладожское ополчение), и в рати Мстислава Глебовича, следующего на выручку Чернигову (конница шла берегом, пехота – на судах, «судовая рать»). И на Калку русичи добирались как по суше (конница), так и на множестве ладей (все та же судовая рать).

Нулевую боеспособность пехоты ополчения оспорить несложно: достаточно иметь на вооружении сравнительно дешевый деревянный щит и копье, чтобы составить конкуренцию легкой коннице. Естественно при условии, что «копейщики» построятся чем-то вроде «стены щитов» по центру, тогда как фланги их прикроют княжеские дружины – и тогда простые всадники-степняки в лоб уже не прорвутся. Также стоит помнить, что именно пешие лучники имеют возможность вести стрельбу залпами, по значительным площадям – в то время как монголы крутили свои «хороводы» на незначительном удалении от противника, от двадцати до сорока метров. И тактический прием с выводом стрелковой линии вперед (что прямо свидетельствует о наличии пеших лучников у русичей), также известен на Руси – в частности он описывается в битве на Чудском озере. Но лучников могли отвести и за линию копейщиков – при условии приближения татарских «хороводов» к стене пешцев, степняков могли достать срезнями и из-за спин соратников!

Наконец не стоит забывать, что порубежье со степью всегда формировало особые требования к жителям, ведущим распашку плодородного чернозема. Да, земля богата – но и кочевники, те же половцы, рядом! И если на крупные вторжения степняки могли и не решиться, то мелкие набеги происходили регулярно. Соответственно, жители порубежья были вынуждены оборонять свои жилища и семьи, учились владеть оружием с малых лет. В подтверждение моих слов я могу привести исторические примеры чуть более позднего формирования таких боевых общностей. Например, общности севрюков – или рязанских (самых первых!) да мещерских казаков! К сожалению, боевое ополчение Рязанского порубежья все целиком погибло зимой 1237 года, не оставив известного нам следа в истории…

Также я отметил, все приверженцы теории «в Средневековье воевали только европейские всадники-феодалы», отрицающие саму возможность использования пехоты-ополчения в бою, ссылаются на результаты исследований археологических экспедиций Олега Двуреченского на поле Куликовом.