— Рвись вперед, на фланги плюй, тебе их соседи прикроют, главное переправы через Ворсклу, и в первую очередь мосты. Тогда автотранспортные батальоны по ним легко пропустить, танки с пехотой и через броды пройдут, лето жаркое, все в округе пересохло, да и понтонную переправу быстро наведем при необходимости. Нужно поторопиться, поспешать, пока «фрицы» не опомнились. Мы ведь им все «брюхо» распороли, «потроха» вывалим всей группе армий «Юг» — нельзя такой момент упускать.
— Понимаю, Иван Данилович, потому и бросил вперед все три танковые бригады да мотострелковая дивизия за ними. Сегодня впервые столь много прошли — сопротивление очаговой, тыловики вермахта, паникеры. Ночью на марше 7-я гвардейская танковая, она с полными баками, головной будет, две другие с утра двинутся, до рассвета. Люди устали, третьи сутки без сна, но воюют яростно, так что порой сдерживать приходится, чтобы не зарваться.
Генерал-лейтенант Полубояров поморщился — комкор прекрасно понимал, что прорыв не терпит перерыва, и чем быстрее уйдешь в глубину вражеского тыла, тем лучше. Ведь воевать придется исключительно с заслонами, с наспех перебрасываемы по частям резервами. А полк, и тем более батальон, наступающий механизированный корпус, укомплектованный по «усиленному» штату, который был введен специально для наступления (в батальонах по четыре роты, одна для немедленного восполнения потерь), не в силах остановить. Что и происходило в селах на пути — немцев просто наматывали на гусеницы наступающих «тридцатьчетверок» и Т-43, про полицию и карателей и говорить не приходится — те сломя голову бежали на правобережье, кто успел, конечно, а таких было немного.
Долго сдерживаемая ненависть оккупантам, которые наводнили всю левобережную Украину своими карателями, сейчас прорвалась, как запруда в весенний паводок. Особенно досталось предателям, в карателях было много галичан из западных «польских» областей, занятых РККА в сентябре 1939 года. Именно они были в расстрельных командах, которые с приходом вермахта принялись уничтожать всех, кого считали врагами, и по поводу, и без повода. В первую очередь изводили евреев и коммунистов с комсомольцами, потом принялись просто за «сочувствующих» советской власти. И почти в каждом селе находились братские могилы с казненными людьми — этим террором население запугивалось, принуждалось к поставкам продовольствия для вермахта и содержания оккупационных властей.
Вот теперь и наступила расплата — полицаев и фашистских прихвостней нещадно избивали, в лучшем для этой мрази случае их расстреливали или вешали, в худшем рвали на куски — за два года оккупации много счетов накопилось. Правда, тут же выяснилось, что среди «пособников» оказалось немало тех, кто помогал подполью и партизанам — таких не только не трогали, но и оставляли на прежних должностях. И более того, оказалось большое количество так называемых «примаков» из «окруженцев», тех, кто попал в плен в сорок первом. Немцы практиковали правило, по которому красноармейцев из числа местных жителей, распускали по домам. Так многие бабы, вдовицы или незамужние, приглядев среди пленных «избранника», по сговору с ним заявляли, что тот якобы муж. И тех за мзду отпускали, беря «оплату» салом, хлебом, горилкой и прочими дарами щедрой украинской земли. И сейчас всех этих окруженцев массами вливали в запасные батальоны, где быстро приводили бывших красноармейцев, забывших службу, в должный порядок. У тех, кого остались документы, после короткой проверки сразу отправляли в подразделения, с большей массой не заморачивались — наскоро обмундировывали в старье, погоны им не полагались, трехлинейку из трофейного оружия в руки, и прямиком в стрелковые роты — а там бой покажет, кто чего стоит. Погибших похоронят с воинскими почестями, раненных отправят в госпитали, как «искупивших вину» собственной кровью, оставшимся выдадут красноармейские книжки с погонами. Прежнее звание вернут только после дотошной проверки, проведенной «соответствующими органами». Но то будет не быстро, а в строю присмотрят товарищи, да и в особых отделах не зря хлеб жуют — под пристальным наблюдением будут.
Подпольщики и партизаны восстанавливали советскую власть, ими НКВД занималось, но при наличии документов и соответствующих рекомендаций, всех имеющих воинские звания и специальности, не порвавших партийные и комсомольские билеты, немедленно зачисляли в части. А добровольцев было много — все рвались повоевать с немцами. Да и танки встречали с цветами и хлебом-солью, с полным радушием.
Единственное, кого не имели права ставить в строй, так это парашютистов, даже если те и просились немного дальше повоевать — их немедленно отправляли в установленные места сбора воздушно-десантных бригад. Впервые была осуществлена по приказу маршала Кулика массовая ночная выброска десантов по всему левобережью, исключительно мелкими группами — в составе отделений и взводов, редко ротами. С целью всячески воспрепятствовать как отходу германских войск за Днепр, так и прибытию подкреплений. А заодно помочь партизанским отрядам и населению, вовлечь жителей в массовое восстание. И судя по поступающим в штаб армии фронтовым сводкам и собственным глазам, цель была достигнута — земля действительно «горела» под ногами оккупантов.
— Танковая армия Лелюшенко дерется с панцер-дивизиями под Красноградом, прорыва у него нет, кровопролитные бои. Но немцы отходят к Полтаве, их выдавливают, причем быстро. Мы уже глубоко во вражеском тылу, если овладеем Кременчугом, а затем продвинемся до Черкасс, то все — обвалится весь центр группы армий «Юг». Под Сумами бои, но командующий 3-й танковой Рыбалко своего тоже добился — его армия также вошла в прорыв. И теперь он с востока, а мы с юга можем «прищучить» немцев, Павел Павлович. Так что поспешай, действуй даже ночами, выделю тебе еще одну бригаду — чередуй их, две воюют, две спят. Так что вперед, только вперед!
2025 г. Олха.
Продолжение «На пути к победе» следует…
Такое было, история многое помнит, только ее уроки постоянно забывают…
