Межлуние (СИ) - Воронар Леонид

— Как и от Ромской Курии. Его Высокопреосвященство кардинал Клемео родился неподалеку от этого храма и здесь начинал свою службу. Мы независимы от кровожадных семей.

Торе в молчании склонил голову, но от приора не скрылся выдох облегчения.

— Слава Ликам.

Они покинули резные своды и оказались во власти незаметно подкравшейся ночи.

— Желаю вам хорошо выспаться.

— Благодарю вас, приор, я нашел утешение в ваших словах.

Говоря это, Торе не знал, как изменится обстановка в ближайшие часы. Укладываясь на узкую кровать, он и не думал, что его сон будет прерван барабанным стуком в дверь прихода.

С большим трудом воспринимая происходящее не как кошмар, а как неприглядную явь, архиагент поспешно натянул на себя одежду и тихо постучал в дверь Аэрин.

— Кто там? — Донесся испуганный голос девушки.

— Твой друг. Собери чемодан, а я уточню причину шума.

Спускаясь вниз, клирик уже слышал неразборчивое илинийское бормотание. Свет свечи касался взволнованного мужчины в мятом камзоле и всклоченными волосами, оставляя его ноги в густой тени. Мелькающие в отчаянной жестикуляции руки, отбрасывающие на стены причудливые тени, дополняли картину неожиданного визита.

— Что случилось? — Уточнил Торе у послушника.

— Синьор говорит, к нему ворвались эспаонцы.

— Интересно, — мгновенно взбодрился клирик, — где они сейчас? — Обратился он к господину.

— На постоялом дворе! Они уже перевернули там все! — Запричитал темпераментный гость.

— Это в квартале отсюда, — пояснил послушник.

— Что им нужно?

— Они кого-то ищут! Падре, скажите, что нам делать?!

— Вы уже послали за приором?

— Да, брат.

— Хорошо, мне пора идти.

Не тратя более времени на разговоры, Торе вернулся к Аэрин и, захватив скудные пожитки, выбежал с ней на улицу.

— Сюда! — Решительно сказал он, направив девушку в сторону амбара.

Спотыкаясь о невидимые ступени и радуясь плотным облакам, скрывшим луны, он вывел ее в подворье и огляделся. Именно здесь он заприметил поленницу, когда вел коня к привязи.

— Спрячься! — Велел он ей и убежал во тьму.

Прижавшись к колючим поленьям, скрывающим ее от случайного взгляда человека с факелом или фонарем, ничего не понимающая Аэрин вслушивалась в бешеный стук сердца и свое прерывистое дыхание. Неужели это из-за нее? Неужели кто-то продолжает ее преследовать?

Раздался шорох и знакомый голос позвал:

— Аэрин. Выходи.

Девушка осторожно выглянула и всмотрелась в очертания Торе.

— А где конь?

— Его нет, — последовал ответ через короткую паузу. — Идем так.

— Куда? — Дрожа от озноба, уточнила дава, хотя на самом деле, она целиком и полностью доверяла ему свою жизнь.

— Я видел карету за ближайшем домом.

Он указал рукой на угадываемые в ночи очертания крыши с печными трубами.

— Ты уверен?

— Другого варианта нет.

Девушка не стала больше спорить и позволила увести себя во мрак, вздрагивая при каждом звуке.

Ее силуэт мгновенно растворился в темноте, и почти сразу от стены основного здания прихода отделилась ожидавшая этого момента фигура. Ее очертания могли принадлежать лишь брату Поллию, поспешно занявшему позицию у поленницы. Сложно представить, что именно он делал под покровом ночи, но он вырос, плечи и все тело существенно сузились, а конечности стали тоньше, приобретая хрупкую изящность. Связавшись из безлунной черноты, отросшие волосы покрылись мрачной вуалью и девушка, внешне неотличимая от Аэрин осмотрела свои тонкие пальцы.

Неподалеку послышался глухой перестук копыт и к поленнице приблизился Торе.

— Аэрин? Все в порядке?

К облегчению клирика, девушка взяла себя в руки и перестала паниковать, цепляясь за его рукава.

— Если они знают, куда мы идем…

— То они ждут нас на севере. Свернем на западную дорогу.

Клирик подхватил легкое тело, посадив даву в женское седло, и вывел коня с подворья. Избегая дорог, контролируемых солдатами Протектората, он прокладывал путь между домами, ориентируясь больше по силуэтам крыш, чем по иным ориентирам. Держа в уме общее направление, Торе плутал по пригороду, пока, наконец, не нашел поворот на проселок.

Оставив позади себя Аэрин, клирик подобрался к обочине и осмотрелся. Дорога была пуста.

— Есть шанс… — Пробормотал он и повернулся. — Выступаем.

Не говоря ни слова, Аэрин тронулась и объехав Торе, пустила коня вскачь, оставив позади себя недоумевающего клирика. Растерявшийся архиагент вышел на середину дороги и смотрел ей вслед, пока она не скрылась из вида. Прошло пара минут, прежде чем он направился следом за ней, гадая о причинах ее бегства.

Стараясь игнорировать явственный запах крови, часто перекладывая ношу из одной руки в другую, тяжело дышащая Маргарита пришла к неожиданному для себя выводу: имея перед собой четко поставленную цель, не оставляющей выбора, на глупые размышления и мучительные страхи не остается времени. Не важно, будь это выполняемый перед страной и обществом долг или самый низменный из возможных порывов души — если не следовать той цели, чье достижение сохраняет жизнь, то тебя ждет закономерное безлуние.

Пусть ей выпала несчастливая карта. Увы, время от времени с ней это происходит. Значит, надо стиснуть зубы и во чтобы то ни стало дождаться новой партии.

Она опустила ношу на пол и отдышалась, на сколько это позволял сделать стоячий подвальный воздух. В этой игре кроме нее был еще один игрок, чья жизнь зависела от неуловимой фортуны и ее действий. Антонио не мог добраться до нее точно так же, как и она до него. Кто знает, может быть его лагерь в двух лигах отсюда? Хотя, что это меняет? Без согласованности действий побег лишь одного гарантирует жуткую и мучительную смерть другому.

Случайно вдохнув запах сырого мяса, она фыркнула и поволокла его дальше. Вот заметный поворот и та самая решетка.

— Это я, госпожа, — сказала она во тьму.

— Подойди, — ответил сиплый голос, принадлежащий старому вампиро.

Маргарита осторожно переступила спрятанный в полу механизм, сбрасывающий решетку, и протащила ношу к ванне, где опустилась на пол и торопливо развязала узел.

— Мое спасение, — прошептала леди, все еще обессиленная, но уже способная двигаться.

Эмира поцеловала Маргариту в щеку и посмотрела на того, кто без особых усилий разрывал руками куски сворованного с кухни мяса.

— Когда мы восстанем, то возвысим тебя над всеми, кто нас предал.

Девушка не ответила и, вложив в рот, тщательно разжевала ошметок, чтобы затем отдать его Эмире. Полноправная наследница Семьи терпела унизительное положение как могла, не выдавая свои чувства, однако в ее взгляде, даже в этом бесконечном мраке подземелья, угадывался металлический блеск железной воли. Равно как и Маргарита, она не имела права сдаться ради сестер и неотомщенного предательства. Прознай Дио, и им бы всем пришел конец, так что Маргарита испытывала гордость и удовольствие от своей значимости и доказывала делом, возвращая Эмире то добро, которое она заслуживала.

— Вернусь утром, или считайте меня мертвой, — вытирая руки, пробормотала девушка, удерживаясь, чтобы в присутствии леди не сплюнуть отвратительный привкус сырого мяса.

Она выпрямилась и посмотрела на полулежащую госпожу в каменной чаше старой жертвенной. Эмира рассказала ей, что это место было наиболее старым в Капелле, и наделялось тем сакральным значением, позже приобретенным Багровым Алтарем. В любом случае, оно позволило сохранить ей жизнь.

— Эш встанет на вашу сторону? — Спросила Маргарита.

— Мясник служит Дону. Если он прибыл с Дио, то только я могу отдать ему приказ, — ответил вампиро.

— Никто кроме тебя не вызывает доверия, — заметила Эмира с теплотой в голосе.

— Я вернусь, — заверила девушка, покидая их темную обитель.

Она поторопилась подняться наверх, пока ее не хватились и, осмотрев себя с ног до головы при дневном свете, чтобы немедленно уничтожить возможные улики, посетила галерею, из которой попала во внутренний двор, где частенько сидела раньше.