Чемпион (СИ) - Риддер Аристарх

Ну а мы, как и те для которых главные сражения впереди дисциплинированно проводили в Олимпийской деревне.

И я решил потратить время на женское одиночное катание. На короткую программу, если быть точным.

Как оказалось сейчас, в 1988 году, в программе фигуристов не два выступления, короткая и произвольная программа, а три.

Перед короткой программой нужно было откатать еще и обязательные фигуры.

И после них лидерство захватила наша Кира Иванова.

Я сразу вспомнил ту шутливую пикировку с Катариной Витт, когда я подначивал её говоря что Иванова может её обыграть. Мне было интересно посмотреть на это соревнование вживую.

Кроме меня на турнир одиночник собрался еще и Игорь Лукиянов. Он, видимо помнил тот мой разговор с Витт, и решил что надо за мной присмотреть. Зачем? Я же не в койку к Витт лезу, а как нормальный болельщик иду на трибуны.

Увиденное меня с одной стороны разочаровало, а с другой оставило приятное впечатление.

Разочарованием стало, скажем так, техническое наполнение короткой программы. Уровень который сейчас показывают фигуристы и фигуристки ну очень низкий с точки зрения человека двадцать первого века. Большинство девочек даже тройные не делали! Правда к лидерам, типа той же Витт это не относилось, у неё с техническим арсеналом всё было в порядке.

Что уж говорить о том шоу которое показывали знамениты птенцы Этери Тутберидзе, в двадцатых годах, когда был пик акробатики в фигурном катании.

А с другой стороны выступления девочек были более гармоничными, что-ли. На льду были именно что женщины, а не роботизированные подростки нацеленные на максимальную техническую сложность. Зрелое женское, так по-моему когда-то говорили о таком катании.

И в короткой программе чемпионка прошлых игр в Сараево взяла своё, выиграла короткую программу, да еще и с внушительным отрывом.

А вот наши советские девочки подкачали, что Кира Иванова что Аня Кондрашова. Притом со слов того же Игоря Кира была готова к этой олимпиаде очень хорошо и могла побороться как минимум за бронзу. Но, не справилась.

Жалко конечно, особенно учитывая что я её совсем не помню и значит что этой для девочки это был главный шанс в её жизни.

Который она упустила.

К себе в гостиницу мы пропали через час после того как короткая программа завершилась. И вот уж судьба, мы снова столкнулись с Катариной.

— Ну что, — без дежурного привет, как к старому знакомому обратилась она ко мне, — видел?

Улыбка у немки такая заразительная, что я улыбаюсь в ответ.

— Видел, видел. Послезавтра выпьешь победного шнапса?

— Ну спасибо что хоть не вашей водки, — Катарина прыснула смехом в ответ, — нет, шампанское и только оно.

Игорь рядом стоит нетерпеливо переваливаясь с ноги на ногу. Вот, правда, такое чувство что ему приспичило прямо сейчас по нужде.

— Игорь, может ты поднимешься к нам в комнату? Думаю что что спортсменка из дружеской на Германской Демократической Республике. да ктому же выступающая за славный клуб Карл-Маркс-Штадт тоже может присмотреть за молодым комсомольцем из Нижнего Тагила. Одно же дело делаем, приближаем победу коммунизма во всём мире!

Я произнес эту речь, которой место не в Калгари а на комсомольском собрании с максимально серьезным лицом.

Настолько серьезным что Игоря это проняло и он, улыбнувшись, махнул рукой.

— Как знаешь, не маленький. Только не забывай что завтра у нас утром тренировка и игра.

— Не переживай, не забуду.

Когда Лукиянов, обернувшись и очень выразительно на меня посмотрев, зашёл в стеклянные двери общежития, Катарина сказала.

— Твой друг очень о тебе переживает.

— Есть такое дело, Игорь на правах старшего товарища меня опекает. и иногда включает режим заботливой курицы-наседки.

В ответ девушка снова засмеялась и спросила:

— А второй твой друг где? Тот с которым я тебя видела в столовой?

— Не знаю, и да. Даже странно что я его не вижу. Ты же понимаешь что он мне не совсем друг. Вернее даже недруг.

— Только мне не рассказывай про молчи-молчи, — интересно что это значит? — у вас в Союзе с этим еще ничего, не то что у нас.

По смыслу её слов я понял что Катарина имела ввиду КГБ и восточногерманский аналог этой конторы. И решил тут-же снять возникшее в воздухе напряжение.

— Слушай, давай не будем о грустном. Может лучше прогуляемся, тем более что такая ночь! — на небе и правда было не облачка и несмотря на то что мы были в центре мегаполиса были видны звезды.

— Давай, — легко согласилась Катарина.

Прогулка под канадским небом стала очень приятной. Катарина и я говорили о мало значащей ерунде, при этом старательно избегая отсрых углов. Ни я, ни она даже и не подумали о том чтобы говорить о том занят ли или она. И эта прогулка закономерно закончилась возле двери её номера.

— Зайдёшь?, — спросила она лукаво улыбаясь.

— Зачем? Попить полуночного чая с твоей соседкой по комнате?

— Дурак! — вспыхнула она. — У Клаудии тоже планы на сегодняшнюю ночь

Сказала и буквально запечатала мне губы поцелуем. Какая инициативная немка! Впрочем, я не против. Вернее очень даже за! Очень сильно за…

— Доброй ночи, товарищ Кулагин, — поприветствовал я мою тень на этой олимпиаде, — не спится?

С ГБистом я столкнулся когда за мной закрылась дверь номера Катарины. Тот стоял в коридоре и курил возле урны.

— Удивляюсь я тебе пацан, — сказал Кулагин затушив сигарету, — только что чуть было не вылетел из состава сборной, а всё туда же, занимаешься херней.

— Ну почему сразу херней? Мы с товарищем Витт обсуждали некоторые непонятные мне места из Капитала. Маркс и Энгельс же немцами были.

Кулагин возвел очи горе, а я решил продолжить. тем более что мне вспомнилось одно название.

— Думаю что ваши товарищи из Штази смогут предоставить вам полный отчет о нашем, с товарищем Витт, разговоре в её номере.

Это стало для Кулагина последней каплей и когда мы с ним оказались в лифте он рванул ко мне и прижал к стене, плотно схватив за отворот куртки.

— Вот что я тебе скажу, сосунок. Сейчас ты на коне, это верно. Но стоит тебе в Союзе хоть как-то оступиться, вот в самой мелочи, я тебя, гада, закопаю. Да так глубоко, что ты не выберешься. Слово офицера!

— Офицера, говоришь? — вот тут меня накрыло, и уже я прижал Кулагина к стене, да еще и поднял за грудки, так что его ноги болтались в воздухе, — ты только и делаешь что мои разговоры на магнитофончик свой записываешь, да высматриваешь с кем я сплю. Молодцы, нашли на пару с Мироненко врага народа! Тоже мне офицер, на чужом горбу решил в рай въехать! Карьеру на мне решил сделать? Что, кроме молодых хоккеистов враги страны перевелись?

Сказав это я его отпустил, тем более что лифт приехал на наш этаж.

— Этот разговор не закончен, Семенов, — сказал Кулагин, — я тебя предупредил.

— Давай, проваливай. Беги, докладывай. И попутного ветра в задницу! — ответил я.

В общем, испортил мне товарищ Кулагин так приятно складывающиеся вечер и ночь. Но хрен с ним, на самом деле. Раз уж из-за моего разговора с канадцем у них не получилось меня утопить, то сейчас и подавно.

Утренняя тренировка перед игрой со шведами закончилаь, на ней я был в порядке. вчерашние ночные похождения никак не сказались, и меня подозвал Асташев.

— Дурак ты Сашка, дурак и не лечишься, — сходу огорошил он меня, — вот зачем ты на свою задницу вчера ночью приключений нашёл?

— А что-то случилось? — деланно удивился я.

— Перед тренировкой меня и Тихонова вызвал к себе Грамов. Вот сколько раз тебе говорить быть скромнее? Ты нахрена попёрся к этой немке?

— И что сказал Марат Владимирович? — проигнорировал я последний вопрос и сосредоточился на главном.

— Грамов приказал тебя не трогать. Но имей ввиду, чтобы это было в последний раз. Если я еще раз услышу хоть намёк на что-то подобное, то ты отправишься в “Спутник” до конца сезона. И мне плевать как это отразится на команде. А уж в том что ты, после перехода в ЦСКА будешь безвылазно жить на базе, можешь не сомневаться. Тихонова ты достал своими фортелями еще больше моего. Ты понял меня?