Возвращение (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

- Эй, Саймон, - обратился я к своему помощнику на английском, - господин министр предлагает нам завтра вечером посетить оперу в Большом театре. Ты как, не против?

- О, я много слышал про Большой театр и что у русских замечательная опера! Безусловно, я согласен! Правда, мой костюм...

- А что твой костюм? Чем он плох? Поверь, мы с тобой в наших костюмах выглядим весьма презентабельно. Перед поездкой в театр попросишь горничную его прогладить, и будет как новенький.

День пролетел незаметно. На выделенной нам машине с водителем и экскурсоводом, неплохо владеющей английским, мы, наверное, успели побывать во всех приметных местах столицы. Микоян с супругой подъехали за нами к гостинице за час до первого взмаха дирижёрской палочки.

- Прошу любить и жаловать, моя Ашхен, - представил нас Анастас Иванович скромно потупившей глаза женщине. - Она у меня тихоня, привыкла вести домашнее хозяйство, вся в семье, но раз в год я обязательно выманиваю её в свет.

Мда, и впрямь тихоня, так и не проронила ни слова, пока мы добирались к театру. Правда, и сидела спереди на пассажирском сиденье, а Микоян расположился с нами на заднем диване - сиденьем это назвать язык не поворачивался. Для начала он обрадовал новостью, что Иосиф Виссарионович внимательно выслушал его сегодня у себя в кабинете и в итоге всё же подмахнул резолюцию, дав добро на реализацию советско-американского проекта. А затем всю дорогу Анастас Иванович знакомил меня с народным хозяйством СССР, рассказывая, какое больше дело сделали, когда разрешили после войны сталинские артели. Многие из них согласятся поставлять свою продукцию в мои универмаги.

В Большом театре мне бывать так и не доводилось, ни до, ни тем более после реконструкции, ещё до окончания которой я провалился в 37-й. Рассчитывал, что удастся побродить по фойе, по лестницам, заглянуть в буфет, но оказалось, что нас ведут прямиков в кабинет директора театра товарища Анисимова. Александр Иванович успел напоить нас чаем с лимоном, а затем препроводил в правительственную ложу, где на креслах нас ждали отпечатанные на плотной бумаге программки с кратким синопсисом оперы и списком исполнителей. В роли Левко Сергей Лемешев, Ганну исполняет какая-то В. Борисенко, Панночку - И. Масленникова, ... В общем, все последующие имена ничего мне не говорили, а вот Лемешева, даже не будучи большим поклонником оперы, я с удовольствием послушаю. В прошлой жизни я жил в другой эпохе, а тут судьба предоставила шанс увидеть и услышать легенду советской оперной сцены, почему бы этим не воспользоваться. Слышал, что у них было заочное соперничество с другим знаменитым тенором - Иваном Козловским, что поклонники того и другого чуть ли не в рукопашную сходились .

До начала оставалось минут десять, и публика заняла уже почти все места в зале.

- Ползала поклонниц Лемешева, - с улыбкой прокомментировал Анисимов, прежде чем нас покинуть. - Вон, видите, на втором ярусе огромная женщина с ладонями, как лопаты? Это Базиль, самая преданная и яростная почитательница таланта Сергея Яковлевича. Как она аплодирует! Ну, вы сами увидите... и услышите.

Сидя в ложе, под звуки настраиваемых инструментов я вволю налюбовался и огромной хрустальной люстрой, и занавесом с революционной тематикой, и великолепной, ещё царских времён лепниной. Стетсон же хоть и старался сохранить невозмутимый вид, но было заметно, что он тоже под впечатлением.

Но вот зал стал медленно погружаться в сумрак, звуки затихли, а затем зазвучала увертюра. Постепенно загорелись рампы, освещая малоросские декорации. Как уж там в программке... 'Веселые песни звучат майским вечером на улице украинского села: это парубки и дивчата затеяли игру в 'Просо'. Лишь молодой казак Левко не участвует в игре. Он торопится к своей возлюбленной, красавице Ганне. Ласковой песней он зовет ее на свидание...'

А вот и сам Левко, то бишь Лемешев, появляется на сцене под бешеные овации поклонниц и выводит сочным тенором 'Солнышко низко, вечер уж близко...' В общем, к концу второго действия мне уже как-то поднадоело это зрелище, несмотря на действительно прекрасный голос Лемешева. Да и другие исполнители не подкачали. Но видно, опера всё же не моё, мне лучше кино подавай с закрученным сюжетом. Хотя Гоголя я люблю, помню, в нашей домашней библиотеке были зачитанные мною же до дыр 'Вечера на хуторе близ Диканьки' и 'Миргород' в двух томах. Особенно я любил перечитывал повесть 'Вий', а уж тот старый фильм смотрел раз пять, если не больше. В детстве первый советский ужастик воспринимался как киношедевр, снятый буквально по книге Гоголя. А вот с годами я понял, что это и впрямь шедевр, вот только концовка явно была испорчена идиотскими ростовыми куклами. Вроде бы над ними постарался какой-то известный режиссёр-сказочник, не то Роу, не то Птушко, по резолюции сверху заменивший прежнего режиссёра, вот и получились не монстры, а какое-то недоразумение . Понятно, что до компьютерной анимации оставалось ещё двадцать лет с лишним, да и то в наш кинематограф она пришла лет на десять позже, чем в голливудский, но тем не менее можно же было сделать приличный грим, чтобы при одном взгляде на киночудовищ хотелось одновременно и описаться, и обкакаться.

А что, не взяться ли мне за этот проект? Конечно, без Куравлёва не совсем то получится, но и в наше время полно неплохих актёров. Тем более современному зрителю всё равно не с чем сравнивать. А где снимать? На каком языке? Для какого зрителя? Думаю, снимать нужно прежде всего для советского зрителя и на том языке, на котором писал Гоголь. А соответствующий антураж можно найти только в глубинке, скорее всего, где-нибудь на Украине, в местах, где и происходило действие повести. Снимать лучше под эгидой самой могущественной на сегодня советской киностудии 'Мосфильм'.

Кто там у них директор, не Пырьев, надеюсь... Помнится, он приезжал к нам в должности председателя Союза кинематографистов СССР, вот пускай на ней и остаётся, иначе точно не сработаемся, наверняка тот удар под дых всё ещё на даёт ему покоя. Понятно, что всё опять же будет решаться на высшем уровне, но с руководством киностудии по-любому придётся вести дела.

Что же касается материальной стороны дела... Снимать нужно на плёнку фирмы 'Kodak', которая как раз в прошлом году освоила выпуск многослойной цветной плёнки, с успехом использовавшейся в наших последних работах. А здесь, скорее всего, снимают либо на трофейную плёнку, либо на 'Свему' или 'Тасму', если эти марки вообще уже существуют. Как бы не пришлось и киноаппаратуру свою везти на другой конец земного шара. А то в итоге получится своего рода подарок советским кинозрителям от голливудского киномагната. Денег за режиссёрскую работу я всё равно не планировал брать, хотя если предложат куш с проката - почему нет? Лишь бы высокие зрители не заставили переснимать особо спорные, на их взгляд, места. Буду биться до последнего.

...Грохот аплодисментов вернул меня в действительность. Громче всех била в свои громадные ладоши та самая Базиль, горой высившаяся среди бывших ей по плечо соседок. Артисты стояли на поклонах, держась за руки, а к ногам Лемешева один за другим летели букеты.

- Ну как вам? - сквозь крики 'Браво!' я едва разобрал голос довольно улыбающегося Микояна.

- Прекрасно, Анастас Иванович! - так же громко ответил я, почти не покривив душой. - Лемешев был бесподобен. Жаль, что мы не догадались купить по дороге цветы, отсюда я бы в него попал, не промахнулся. В смысле, не в него, а... Ну вы меня поняли.

- А знаете что... Нам с Ашхен Лазаревной нужно уезжать, так я попрошу Александра Ивановича спуститься с вами вниз, за кулисы, и представить вас с Сергеем Яковлевичем друг другу. Когда ещё представится подобный случай! А за вами к служебному входу я потом пришлю машину, она будет весь вечер в вашем распоряжении.

Хм, ну а почему бы и нет? На раздумье уходит несколько секунд, после чего я согласно киваю. А тут как нельзя кстати появляется и директор театра, которому Микоян озвучивает свою просьбу.