Подпольная империя (СИ) - Ромов Дмитрий

Дважды просить меня не нужно.

— Ну что, четыре спартанца и Айгуль, может, уже расскажете, куда мы путь держим?

— Пойди туда, не знаю куда, — говорит старец, сидящий с нами, и лукаво улыбается. — Принеси то, не знаю что.

Вот же, действительно, союз нерушимый. В наше время далеко не каждый знает, что такое аксакал, а вот этот аксакал из глухой деревни, пожалуйста, цитирует название русской сказки. Это, как я понимаю, хозяин дома. Он лысый, с жидкой седой бородой и, разумеется, в халате.

— Почему спартанцы? — удивляется наша предводительница.

— Потому что мы, кажется, нежданно проявляем сочувствие их системе ценностей. Полдня тряслись на жёстких скамьях, не имеем возможности помыться, а спать даже и не знаю, будем ли вообще. И они, кстати, были крайне немногословными.

— Нет, никакие вы не спартанцы, — усмехается старик и обводит рукой “поляну”. — Посмотри на этот стол. Спартанцев так не кормили, а для тебя вот даже дыню нашли. Внучка специально к соседу сбегала. Кушай, дорогой гость.

Действительно, рядом с собой я замечаю блюдо с ломтями дыни. Вот бы в дорогу с собой взять.

— Помыться тоже можно будет, — продолжает улыбаться хозяин дома. — Всё можно.

Атмосфера постепенно теплеет и становится более непринуждённой. Кажется, отток крови от мозга к желудку способствует раскрепощению. Мои спутники начинают переговариваться, растрачивая былую спартанскую суровость. В такие моменты понимаешь, что человеку нужно не так много. Только, если этот человек… не я…

После ужина нас отводят в пристройку, освещённую тусклой лампой. Пол и стены здесь устланы и завешаны коврами, кругом лежат подушки. Мои предположения оправдываются, спать нам предстоит на полу. Ну что же, это не самое страшное испытание в жизни. Жарко будет, но, в любом случае, лучше, чем прошлой ночью в яме.

Перед тем, как опуститься на ковёр, я делаю растяжку. Не по полной программе, но минут пятнадцать уходит. Мои братья по оружию наблюдают с интересом, хотя никак не комментируют. Впрочем, Абдулла, со мной заговаривает.

— Ты меня сегодня подловил, — хмуро бросает он. — Я, признаюсь, не ожидал от тебя. Хочу с тобой побороться немного, не против?

— Сейчас? — удивляюсь я.

— А зачем тянуть? Хочу познакомиться с твоими способностями.

Я соглашаюсь. На удивление, он оказывается довольно ловким противником и легко справиться с ним у меня уже не получается. В бою он мне не доверяет и часто разгадывает задумки. Шахматист хренов. Один раз даже умудряется положить меня на лопатки под одобрительный гомон членов отряда.

В разгар спарринга заходит Айгуль. Дождавшись завершения боя, она удовлетворённо хмыкает:

— А ты ничего, Егор. Не зря, всё-таки, мы тебя взяли.

Махмуд-Абдулла смотрит на меня не то, чтобы потеплевшими глазами, но, по крайней мере, уже не как на ошмёток глины, налипший на сапог.

— Иди за мной, — делает мне знак Айгюль и выходит из пристройки.

Во дворе уже никого. Ворота закрыты, наша “буханочка” отдыхает, готовясь к новому броску.

— Вон та избушка, — показывает атаманша, — помывочная. Там стоит фляга с водой. Вода из арыка, пить не рекомендую, но, если хочешь освежиться, можешь туда заглянуть. Но только после меня, понял? Так что жди, заодно охраняй.

Кивнув, она поворачивается и идёт буквально в баню. Я же остаюсь на месте, наблюдая, как колышутся её бёдра, затянутые в тугой хлопок короткой юбки. Красотка… И почему на моём пути так много искушений?

Подождав, пока она скроется за дверью и досчитав до трёхсот, я иду к ней.

— Не сомневалась, — говорит она со смехом, — что ты придёшь. Молодой, дерзкий, не признающий авторитетов. Это так мне тебя охарактеризовали.

В тёплом свете керосинового фонаря она выглядит волшебно, словно ожившая иллюстрация из “Тысячи и одной ночи”. Шахерезада. Тёмная царица ночи. Её блестящая от воды кожа мерцает в неярких отблесках фонаря. Чёрные волосы рассыпаются по плечам.

Невероятное зрелище. Вот же чудеса, я, будучи взрослым дядькой, не видел столько голых красавиц, сколько успел разглядеть, превратившись в неопытного юнца.

А она действительно красавица. Высокая, стройная, с трепещущими юными персями и манящими чреслами.

— Даже не думай приближаться, — смеётся она. — У меня чёрный пояс по каратэ.

Подумаешь, каратэ, кого это испугает? Я улыбаюсь, бесстыдно разглядывая её наготу. Приближаться я и не думаю, слишком уж всё странно.

— Ты невероятно красива, Айгюль, — заявляю я. — Твоя красота меня просто ошеломляет.

Она заливается смехом.

— Кажется, всех мужчин учат говорить по одной методичке. Это забавно.

Врёт! Не верю, что мои предшественники говорили абсолютно то же самое. Но то, что красива, наверняка говорили.

— Хочешь знать, куда и зачем мы едем? — спрашивает она, стоя передо мной, и мне нравится, что она не испытывает ни малейшего стыда или даже смущения. Хорошая девочка…

— Хочу, — соглашаюсь я. — Очень даже.

Она кивает:

— На задание.

— Серьёзно? Кто бы мог подумать!

— Ага. Я не могу пойти, поэтому с Махмудом пойдёшь ты. Я хочу проверить тебя в деле. Если ты сделаешь всё чётко и выполнишь задачу, дальше будет всё хорошо. Будем партнёрами и друзьями.

— Какими? — уточняю я.

— Хорошими друзьями.

— А партнёрами?

— Не теми, что ты думаешь, — насмешливо говорит Айгюль. — Взаимовыгодное сотрудничество, поддержка, бизнес и всё такое. Со мной дружить хорошо, веришь?

— Я себе не верю, — улыбаюсь я, — а тебе верю.

— Вот и правильно, вот и молодец. Нагляделся? Теперь подай полотенце.

Я озираюсь и, найдя большой белый плат, зацепленный за крючок, подаю Айгюль. Она оборачивает его вокруг себя.

— Хорошо, — говорит она. — Просто чудесно помыться после такого дня. Можешь раздеваться. Я тоже хочу на тебя посмотреть.

Ну что же, партнёрство — значит партнёрство. Я разуваюсь и стягиваю пропотевшее за день хб. Ступаю на мокрый цементный пол, подхожу к молочному алюминиевому бидону, такому же, как у тёти Любы в молочном отделе.

Заставляю себя думать о сметане и прочих “технических” вещах лишь бы только не о теле Айгуль. Почему-то мне кажется, что я должен во что бы то ни стало избежать демонстрации признаков заинтересованности.

Впрочем, молодой организм решает иначе и выдаёт мою пылкость и энтузиазм самым очевидным образом.

— Так, — хохочет Айгюль, — ладно, я пошла, а ты уж тут как-нибудь сам справляйся с возникшей ситуацией. И постарайся выспаться, а не думать всю ночь о чепухе.

Спасибо за мудрый совет. Она выскальзывает из бани, а я плещусь, поливая себя тёплой, нагревшейся за день водой и, заодно, гашу неожиданно вспыхнувший пожар.

Для меня полотенце никто не приготовил, поэтому, помывшись, я просто натягиваю форму на мокрое тело и возвращаюсь к своим собратьям, уже крепко спящим.

Утром мы встаём ни свет ни заря и загружаемся в машину. Чувствую себя разбитым, но не настолько, чтобы жаловаться, как принцесса на горошине. На дорожку нам дают вкусных лепёшек, и мы выезжаем, держа направление на Юго-Запад. Целый день я трясусь на твёрдой лавке под палящим солнцем. Мы делаем редкие остановки, а в остальное время просто несёмся навстречу Термезу. Значит, всё-таки в Афган.

“Предчувствия его не обманули.”

На одном из привалов Айгюль отводит в сторонку меня и Абдуллу.

— Скоро приедем, — говорит она мне. — Поэтому пора поговорить о деле.

Она подробно инструктирует меня, а Махмуд вставляет редкие уточняющие замечания.

К вечеру мы подъезжаем к границе. На дороге встречается много нашей техники, в ту и другую сторону движется техника, то и дело приходится останавливаться и показывать документы. Собственно, документы показывает только Айгуль. Она каждый раз выходит из машины и, открыв кожаную папку демонстрирует какие-то бумаги. Вопросов не возникает, и мы продолжаем движение.

Вот значит и первая загранкомандировка. И первый опыт работы в ЧВК. Не так я представлял себе поездку в Узбекистан, совсем не так…