Артефактор Пушкин (СИ) - Богдашов Сергей Александрович

Посадочную полосу дядья приготовили на русле реки Яузы. На реке слегка расчистили и притоптали снег, а метрах в пяти от полосы с обеих сторон дорожками высыпали по десятку — другому вёдер золы, обозначив мне габариты посадки на безопасный участок.

И казалось бы — лети сразу в Лефортово, ан нет. У меня запланирована хулиганская акция…

Красная Площадь… Кто из русских про неё не слышал?

Через неё прошли десятки, а то и сотни парадов и демонстраций, собирающих сотни тысяч людей.

Но сейчас она из себя представляет довольно элитное торжище. Этакий рынок вполне приличных качественных товаров, в отличии от Хитровки и ещё ряда окраинных ярмарок, где работает закон: — «Не обманешь — не продашь».

И казалось бы — какое мне до этого дело? Так вот нет. Зря что ли у меня Прошка с сапожным ножом целый вечер корпел, распуская две дюжины книг на отдельные страницы.

Книги жалко, пусть страницы и были вырезаны из недорогой «народной» версии. Но что делать, если товар встал? Не желает народ покупать Сказки Пушкина!

Правильно! Нужна мощная рекламная акция! И вот она началась.

Я прилетел и с невиданного ранее самолёта разбрасываю над Царской Площадью сотни вырезанных страниц из изуродованных книг.

Лишь выкинув последнюю стопку своих «Сказок Пушкина», безжалостно иссечённых на отдельные страницы, я взял курс на Лефортово. Не скажу, что сориентировался легко и сразу, но пошёл вверх по реке Яузе, русло которой хорошо читалось с воздуха. А там и посадочная полоса нашлась.

— «Только прилетели — сразу сели. Фишки все заранее стоят. Фоторепортеры налетели. И слепят, и с толку сбить хотят», — напевал я про себя незабвенные строки Высоцкого, осуществляя посадку, а затем подруливая так, чтобы мой Катран можно было удобно затащить на берег, и поставить там на расчалки.

Фоторепортёров, ясен пень, не было, а обычная журналистская братия примчалась на извозчиках лишь четверть часа спустя, в количестве четырёх голов.

Поморозил я их минут двадцать, в надежде, что ещё кто-то появится, но нет. Видимо первой волной ко мне прибыл весь цвет московской новостной журналистики и больше никого ждать не стоит.

Интервью я им дал прямо там, на улице у самолёта. Заодно по книжке своих Сказок подарил.

Потом был обед, и уж тут купчиха, с которой у Петра Исааковича всё серьёзно, расстаралась на славу. И только я было после кулебяки со стерлядками решил на десерты переключиться, как ба-а… Царская карета и шестеро верховых казаков перед воротами появились.

— Александр, никак по твою душу! — выглянул дядька в окно.

Пришлось вставать из-за стола, и накинув на плечи куртку, выходить на крыльцо. Стоим втроём, ежимся, а из кареты старый знакомый выкатывается этаким полненьким колобком. Светлейший князь Константин пожаловать изволил!

— Александр Сергеевич, кто над Москвой летал? — обратился он, тут же узнав меня.

Ещё бы не узнал. Нас, Ганнибалов, трудно с другими перепутать. Очень уж внешность у нас характерная.

— Я и летал, Ваше Высочество. Неужели нарушил какие-то правила?

— Веди, показывай! — отмахнулся он от разговоров, а у самого от любопытства аж ручонки подёргиваются и на месте устоять не может.

Вздохнув по поводу несостоявшихся десертов, повёл всю братию на берег, к самолёту.

— И как эти деревяшки по небу летать могут? — оббежал князь по кругу мой самолётик, временами постукивая костяшками пальцев то по фюзеляжу, то по крыльям.

— Пока не слишком высоко и не очень быстро, — пожал я плечами, — Больше ста вёрст в час едва-едва выходит.

— Врёшь⁈ — с каким-то недоверчивым восторгом стремительно развернулся Константин, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Никак нет, Ваше Высочество. От своего имения Велье, что в Псковской губернии, я до Первопрестольной за пять с половиной часов долетел, а это не чуть больше пяти сотен вёрст, если по прямой.

— А зачем тут столько сидений, — заглянул Константин в кабину, которую мне же и пришлось открывать.

— Самолёт может перевезти трёх пассажиров или двадцать пудов груза, — вздохнул я, уже понимая, к чему дело идёт.

— И меня сможешь покатать?

Во, так я и знал…

— Опасно это, Ваше Высочество. И, кстати, а как вы к морской качке относитесь?

— Это тебе зачем знать?

— Во время полёта сильно укачивает. Пожалуй, не хуже, чем на неспокойном море.

— Тогда всё в порядке. Качка на меня не действует, — отрезал Константин, лишая меня последней отговорки.

— Только недолго, Ваше Высочество. Устал я после перелёта, а небо ошибок не прощает.

— Мы всего лишь кружок у Кремля дадим, — потирая руки, первым юркнул князь в кабину.

Пришлось выкатывать самолётик на лёд вместе с ним, благо казаки в охране — парни крепкие, им скажи, они не то что выкатить самолёт могут — на руках вынесут, и что характерно, вместе с князем.

Уже забираясь в самолёт я оглянулся, успев по достоинству оценить ошалелые взгляды Петра Исааковича и его пассии, которые явно не ожидали, что у меня такие знакомые есть, и уж тем более, что я общаюсь с братом Императора чуть ли не на равных, без всяких там поклонов и расшаркиваний.

На взлёте князь зажмурился и в подлокотники вцепился так, что пальцы побелели, но долго не выдержал и украдкой начал поглядывать в боковое стекло. А я продолжил набирать высоту, чтобы показать Константину Москву с пятисот метров.

— Вон и Кремль показался, — наконец-то подал голос мой пассажир, — А собор-то, собор какой маленький, словно коробок, какой можно на ладонь поставить! — чисто по-детски восхитился он, желая это продемонстрировать на пальцах, но тут мы поймали воздушную яму и Константин, ойкнув, снова уцепился за подлокотники.

За обещанные мной полчаса полёта мы дали пару кругов над Первопрестольной, и лишь потом, под огорчённый взгляд князя, я повёл самолёт на посадку.

— Это было нечто! — восторженно потопал он по льду, находясь в совершеннейшем восторге, — Ощущения и виды непередаваемые! Поедемте во дворец! Надо срочно всё брату и матушке рассказать, — прямо разрывался Светлейший от переполнявших его чувств.

— Ваше Высочество! Я только с дороги, а встречу нам Его Величество на пять вечера назначили. Так что сегодня ещё увидимся и я очень рекомендую вам не пропустить это мероприятие. У Ганнибалов найдётся, чем вас удивить!

Секунду подумав, Константин кивнул и заторопился к карете, забавно семеня по скользкой дорожке и отмахиваясь от казаков, готовых его подхватить, если вдруг поскользнётся.

— Тружеников неба будут чаем поить? — обратился я к купчихе, выводя её из транса, — Иначе я решительно откажусь хоть что-нибудь рассказывать, — хохотнув, с удовольствием пронаблюдал, как к ней на лицо возвращается осмысленное выражение, — И мне ещё с ночлегом надо вопрос решить. Дед с Павлом у кого остановились?

— У Ушаковых. Пётр Абрамович давно с ними приятельствует. Вот только, Александр, может ты у нас останешься, а я тебе свою спальню уступлю? — спросил дядя, но смотрел при этом отчего-то не на меня, а на Екатерину Матвеевну, которая тут же зарумянилась лицом, напоминая кумач с её фабрики.

Ох, дядя и хват! Этож он только что чуть ли не прямым текстом поинтересовался, не откажет ли купчиха ему в ночлеге у неё в спальне.

Так что чаепитие у нас вышло тихим, можно сказать, душевным. Отчего-то эта парочка даже про вопросы забыла, а то и вовсе невпопад говорила, больше переглядываясь.

Да и Пётр Исаакович хорош… Даже когда мы уже ко дворцу ехали, он всё ещё мечтательно улыбался, лишь изредка браво подкручивая ус и довольно щурясь.

Малый Дворец, который позже назовут Николаевским, встретил нас во всём великолепии, под перезвоны колоколов Чудова монастыря.

Следующая книга цикла здесь:

https://author.today/reader/419255