Прорыв (СИ) - Гор Александр

Да, это так. В последний год в нашей бомбардировочной авиации произошёл мощный скачок надёжности авиамоторов и качества навигационного оборудования, позволившие летать дальше, выше, быстрее, выходить на цели точнее, точнее «укладывать» бомбы. Да и обучение лётчиков полётам в ночное время и в неблагоприятных метеоусловиях, а также привлечение в бомбардировочную авиацию лучших гражданских пилотов, сказались на квалификации «среднего» военного лётчика этого рода войск. А в последних вылетах стали применяться экспериментальные особо мощные боеприпасы так называемого объёмного взрыва, производство которых осваивает советская промышленность. С виду — бомбы как бомбы. Но «пятисотка», бомба массой в полтонны, даёт мощность взрыва, эквивалентную нескольким тоннам обычной взрывчатки. По рассказам лётчиков, внизу, на месте её детонации, образуется яркий полушар взрыва, диаметром в три-четыре сотни метров.

Именно таким оружием, как я понимаю, был уничтожен британский авианосец, находящийся на ремонте в Гдыне после торпедирования близ полуострова Ханко. Не потонул, а полностью выгорел. А ещё — оба авианосца и то ли три, то ли четыре эсминца сопровождения, пропущенные турками в Чёрное море. Судя по истерике и трауру, объявленному в Британии, потери для англичан очень болезненные.

Серьёзная работа у Ленинградского ПВО началась после захвата польско-британским десантом Моонзундских островов и восстановления врагом аэродрома под Ригой. Причём, и с островов, и из-под Риги британцы заходили на город преимущественно со стороны Финского залива. Вполне себе закономерное решение, поскольку на суше их приближение отлично фиксируется даже многочисленными постами ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи), оснащёнными не локационными станциями, а звукоулавливающими установками в виде счетверённых раструбов-звукоуловителей, и обычными биноклями. Хотя, конечно, нашим врагам хорошо известно от пленных, что на страже советского небо стоят и «радиоуловители самолётов», как до недавних пор именовались радиолокационные станции.

Не знают они лишь того, насколько быстро наше ПВО насыщается этими станциями. Я не ведаю, чем отличаются в техническом плане Московская и Ленинградская системы, но, как мне кажется, и там, и здесь техническая оснащённость примерно на одном уровне: радиолокаторы, поля обзора которых не имеют ни одной «щелочки», станции орудийной наводки при батареях зенитных орудий, надёжная проводная связь между станциями, штабом ПВО и аэродромами истребительной авиации. Причём, наиболее мощные зенитные орудия способны вести огонь даже по целям, летящим на ещё недостижимой современной авиации высоте.

Так вот, первый «пробный» налёт на Кронштадт попытались совершить 31 июля 15 лёгких скоростных «Бристоль Бленхейм». К сожалению, из-за ведомственной несогласованности с противовоздушной обороной Балтфлота три или четыре бомбардировщика сумели вывалить бобовый груз на порт и город и уйти безнаказанными. Ещё шесть ограничились «глушением рыбы» в заливе, чтобы облегчиться и сбежать от истребителей.

Видимо, эта частичная удача подтолкнула врага к более активной деятельности. А меня и адмирала Трибуца после нагоняя, полученного от товарища Сталина, налаживать взаимодействие.

Через четыре дня операторы радиолокационных станций зафиксировали в небе целую воздушную армаду, идущую над Финским заливом на восток. Как позже выяснилось, в налёте приняли участие 14 «Армстронг Уитворт Уитли», 12 «Хендли Пейдж Хемпден» и 9 «Виккерс Веллингтон», сопровождаемые целым полком истребителей прикрытия «Хоукер Харрикейн».

В Монголии мне доводилось видеть, что такое бой с участием двух сотен самолётов. Правда, в круговерти воздушного сражения всё это представляется разрозненной мозаикой отдельных схваток, и лишь потом, на основании докладов выживших в них, удаётся постепенно собрать из отдельных элементов общую картину. На экране локатора — совсем другая крайность. Есть общий план, но не видны детали. Да и сложно понять по яркости отметок, порой, перекрывающих друг друга, что именно сейчас происходит. Пусть и свои отметки с чужими, благодаря радиоответчикам, различаются.

Несколько минут, и число «наших» отметок стало значительно превосходить число «чужих». Часть «вражеских» исчезала прямо в воздухе, что говорило о том, что самолёт противника либо взорвался на собственных бомбах, либо развалился в воздухе. И одни, и другие пропадали после недолгого прямолинейного движения: сбиты и упали в море. Тем не менее, часть отвернувших «бомбёров» сумела выйти к побережью в районе Ораниенбаума и Сестрорецка, чтобы сбросить смертоносный груз там. Но ни к Ленинграду, ни к Кронштадту не прорвались.

Потери обеих сторон оказались огромными. Уйти на запад сумела лишь половина бомбардировщиков и только треть истребителей прикрытия. Да и то лишь потому, что, например, «Веллингтоны» оказались необыкновенно живучими. Я видел на снимках фото-пулемётов полностью лишённую обшивки хвостовую часть «Веллингтона», одни рёбра набора торчат, но машина летит! К тому же, все перечисленные бомбардировщики являются труднейшей целью из-за большого числа оборонительных пулемётных установок.

После этого побоища (краснофлотцам с торпедных катеров, вышедших в море, удалось спасти часть сбитых красных авиаторов и подобрать из воды больше трёх десятков англичан) выяснилось, что британцы после предыдущей атаки на Кронштадт не ожидали от нас столь мощного противодействия. Перед вылетом им пообещали «лёгкую прогулку», обернувшуюся жестоким сражением.

Целую неделю к Ленинграду не пытался прорваться ни один польский, британский или финский самолёт. Но после этого начались попытки прощупывания нашей системы ПВО уже в ночное время и небольшими группами самолётов, летящих на небольшой высоте. Это — сложные цели. Особенно — если учесть, что лётчиков-«ночников» в полках противовоздушной обороны у нас всё ещё немного. Тем не менее, серьёзных последствий этих налётов пока удаётся избежать, благодаря своевременному обнаружению, светомаскировке и… ложным целям — выстроенному между Красным Селом и Ленинградом целым фанерным «городом», где и «светомаскировка» имитирует небрежность, и искры, похожие на искрение трамвайных токосъёмников, летят. Тем не менее, из главного штаба ПВО страны предупреждают, что вскоре возможны одновременные налёты нескольких сотен британских бомбардировщиков.

Фрагмент 26

51

Старший майор госбезопасности Владимир Михайлович Бабушкин, 20 августа 1941 года

Наши обязанности с Иваном Степановичем Туманяном распределены следующим образом: он курирует все научные разработки, производимые местными учёными и внедряемые в советскую промышленность на основе привнесённых из будущего знаний, а я — образцы оружия, тактику его использования (и вообще тактику и стратегию), вопросы политики. Как внутренней, так и внешней. Это вовсе не значит, что лезу с прямыми указаниями «вот эта пимпочка должна торчать не на два, а на два с половиной миллиметра, а вот этого советника из постпредства в Гондурасе следует гнать половой тряпкой, и вместо него назначить третьего секретаря, прозябающего ныне в Папуа-Новой Гвинее». Нет, конечно. И в оружейных КБ, и в Управлениях наркомата обороны, и в НКИД, и в НКВД работают достаточно квалифицированные кадры, которые и сами справляются с работой. Другим при Иосифе Виссарионовиче очень сложно удержаться на занимаемой должности. Моя задача — обоснованно, на основании документов убедить советских руководителей, специалистов-военных, конструкторов вооружений в целесообразности того или иного решения.

Работа, надо сказать, адова, поскольку на каждую бумажку требуется перелопатить гору документов, подготовить чётко сформулированные предложения, а потом ещё и ответить на массу вопросов. Ведь, если взять хотя бы вопросы оружия или тактики его применения, каждое решение — это плод компромисса: сформулированный Архимедом принцип «выигрывая в одном, проигрываешь в другом» действует практически всегда.