Это ворота, через которые мы в свое время убегали от Югопольского льва, ближайшие к моей долине.
— И сколько их там? — прищурился я.
— Пять шагающих бронепанцеров с пулеметами и легкой пехотой при них, — сообщил граф. — Человек сорок всего.
Ого. Пять бронепанцеров в наших местах это сила. У нас в окрестностях бронепанцеров вообще никто не держит, накладно это, и целей для них нет. А этих чего сюда принесло? Найма ищут? Нужно поближе посмотреть на этих наемников. Может я бы их и нанял, патентную роту мою комплектовать-то надо.
— У Западных ворот, говорите Степан Иванович? — уточнил я.
— Именно так, Александр Петрович, — подтвердил граф.
— Понятно. Ну, тогда надо идти, знакомиться, — я встал из гостевого кресла.
— Послать с вами городскую стражу? — граф встал вместе со мной.
— Да зачем же, Степан Иванович. Я же не воевать с ними иду, — усмехнувшись, отказался я от такой любезности. — Просто посидим, пообщаемся. Чаю попьем. Пьют же наемники чай? Вот. Плюшками побалуемся. А там видно будет, что за люди.
Мы раскланялись с графом и с тем я его и оставил, перечитывать письмо от сына.
Ну, а я отправился к Восточным воротам. Предварительно зашли с Рустамом в памятное мне кафе, где началась моя внезапная дуэль с Замойским-старшим, прикупили корзинку плюшек всяких. Ну а чо, действительно, знакомиться идем, надо же что-то для начала и на стол поставить…
Наемники разбили свой лагерь сразу за городом. Вот кто всегда умеет устраиваться со вкусом, во всяких неприспособленных для этого местах, так это наемники. При любой возможности даже в самой дикой местности они выжмут из окружающего ландшафта весь возможный комфорт. Не забыв, конечно, и про успешное использование деталей ландшафта с точки зрения оборонительной тактики. Их, наверное, этому на курсах начинающих наемников специально учат.
Огромная маскировочная сеть растянутая между деревьев бросала приятную в эту жару тень на палатки на поляне. Громады бронепанцеров в парковочном «сидячем» положении стоят в ряд, образуя внешний оборонительный рубеж лагеря. Даже в отключенном состоянии могли использоваться как пять бронированных башенок с десятком пулеметов. Продуманно как у них тут всё, вон и проволочные заграждения на рогатках между бронепанцерами. Так просто эту линию не пройдешь. В тылу у лагеря городской периметр, с одного из флангов ручей. Значит, в лагере всегда есть вода. С другого фланга организован пропускной пункт с охраной при ручном пулемете. Вот с этой стороны мы к ним и заехали.
Часовой на входе в каске, в пятнистой зеленой форме роты, с магазинной винтовкой наперевес, дал знак нам остановиться.
— Приветствую, господа, — на удивление изысканно для охранника на воротах обратился он к нам, когда я опустил стекла машины. — С кем имею честь?
— Де Онисов, местный дворянин, к вашему руководству со знакомством.
И корзинку со снедью ему показал.
— Я доложу, — отозвался охранник.
Он отправил ожидавшего приказов вестового к палаткам под маскировочным навесом. Гонец довольно быстро вернулся и мою машину пропустили в лагерь.
Мы остановились на площадке образованной палатками в центре лагеря. Я вышел из машины, Рустам с корзинкой за мной. Заметил, как на меня смотрят со всех сторон. Но угрозы я не чувствовал, только любопытство. Это хорошо.
Вестовой пригласил нас следовать за ним и провел нас между временных строений, идущих куда-то по своим делам бойцов к командирской палатке.
Командиром оказался вполне молодой человек. Моих, собственно, лет, сидевший в изящном кресле старинного стиля ногу на ногу в расстегнутом до нательной рубахи офицерском камзоле. Он читал здоровенную старинную книгу, опираясь локтем на столик из того же изысканного антикварного набора, засыпанный исписанными листами бумаги.
О как. Изысканно. Он эту мебель с собой на войну тоже возит?
— Господин капитан, — негромко доложил вестовой. — К вам гости.
Командир поднял глаза от книги, широко улыбнулся. Отложил книгу на стол, встал, протянул мне крепкую руку:
— Толстой Аркадий Львович, командую этим табором, приятно познакомиться.
— Де Онисов, Александр Петрович, представитель местного дворянства, взаимно приятно!
Он мне понравился. Сразу заметил корзинку, принюхался:
— О! А что это у вас там? Что-то вкусное! Вот это дело! Эй, на кухне! Разжигайте самовар! Чай пить будем!
Потом мы пили чай с плюшками и знакомились поближе.
— Ах, Александр, — говорил Аркадий. — Не принимайте окружающий меня милитаризм слишком всерьез. Я же в панцерпехоте временно, пока не устроятся мои дела в Метрополии. По сути-то я антрополог, магистерскую диссертацию защитил по сказкам Дальнего Севера. Да, батюшка мой, Лев Николаевич, прикупил для меня капитанский патент, вложился в материальное обеспечение роты да и отправил в новые земли искать доходов и славы. Я вовсе не жалуюсь, нет, я в семье третий, и наследных земель мне не видать, но порой тянуть эту военную лямку такая скука!
— Могу вас понять, Аркадий, — усмехнулся я.
— Как это все-таки удачно, что вы к нам пожаловали, Александр, — довольный Арсений улыбался во всю ширь. — Мы буквально месяц здесь на юге, а кругом столько интересного для антрополога, поле совершенно непаханое, столько пищи для ума, но времени с этими ротными делами совершенно нет. А у меня уже куча вопросов по местному фольклору. Может вы мне что-то расскажете?
— Постараюсь вам помочь, чем могу, — благосклонно отозвался я.
— Замечательно, Александр! Что вы знаете об Искандере Бестибойце?
Глава 115
Имперская лапта
— Что вы знаете об Искандере Бестибойце? — спросил меня Аркадий, магистр антропологии и по совместительству капитан роты наемников.
Я чуть чаем не подавился.
Что я знаю об Искандере Бестибойце? Это что, шутка такая?
Еще бы я не знал Искандера Бесибойцу. Это же я сам, прозванный на данайский манер. Воспетый в песнях легендарный герой, блин.
— А отчего, — осторожно задал я встречный вопрос. — У вас такой интерес именно к этому персонажу?
— Ну, а как же? — удивился Аркадий. — Это же нечто удивительное! Просто невероятно! Это огромный героический цикл великолепных по форме песен о подвигах богоподобного героя, идущего по пути бессмертия, нечто вроде здешнего Гильгамеша! Вы слышали последнюю из них, песнь «Плач Коры — жрицы о несбывшейся любви к Искандеру Бестибойце?»
— Знаете, — медленно произнес я, чувствуя себя страсть как неудобно и стараясь не палиться слишком явно. — Вот теперь начал припоминать что-то такое. Но, это же кажется какой-то недавний новодел?
— Вот именно! — восторженно воскликнул Аркадий. — Это и есть самое удивительное, что возникло явление совсем недавно. И поется о нём так, что можно смело предположить, что он может жить здесь и сейчас, находиться сейчас рядом с нами!
Блин, ну да, это ты смело предположил…
— Надо же… — пробормотал я, не очень понимая, как мне от этого всего отмазываться. — Вы уж, извините меня, Аркадий, я больше заводчик и фермер, я от всего этого народного творчества сильно далек, мне не до песен местных народов.
— Я понимаю, конечно, — легко согласился со мной Аркадий. — Но знаете, я слышал, что он один из своих подвигов как раз в этих ваших местах и совершил. Убил Номоконовского волка, кажется?
Ага, точно, убил волка. Чучело которого, насколько мне известно, благополучно протухло, несмотря на все усилия придворного таксидермиста.
— Льва. Югопольского льва он убил, — внезапно проговорил Рустам.
— О! Как интересно! — тут же вскинулся Аркадий. — Расскажите! Расскажите подробнее!
Мы с Рустамом обеспокоенно переглянулись. Блин, надо как-то выворачиваться.
— Знаете, Аркадий, — нехотя произнес я. — У меня в поместье как раз гостит знакомая певица из местных. Могу вас с нею познакомить. Она знает об этих историях всё.
Конечно знает, она же их и сочинила.
