С черного хода (СИ) - Башибузук Александр

– Ну да… – я немного смутился.

– Ничего… – улыбнулся Исаев. – Еще каких-то четыре месяца осталось. Зато потом оторветесь. Ладно Сань… у меня времени действительно самая малость. Геликоптер под парами стоит. Вкратце докладываю. С домом вашим все нормально. Под присмотром он, мой референт садовника вам нормального нашел. Да и Катя уже через месяц выпустится – присмотрит. А так новостей особо никаких. Ты держись тут…

Полковник еще раз обнял меня и прихватив портфель направился к двери. У входа обернулся и сказал.

– Ты посиди немного. Не надо пока, чтобы нас вместе видели…

– Так точно. Александр Валерьевич…

– Что Сань?

– А как бы насчет свиданки с Катариной? Я понимаю, но…

– И не проси… – Исаев категорично отмахнул рукой. – Правила писаны не для того, чтобы их нарушать. К тому же, я здесь не начальник. Я все понимаю, но придется потерпеть. Все, пока, до свидания.

Я с досады прикусил губу. Черт… надо было молчать в тряпочку. Вот же чучело гороховое…

Сразу после того как он вышел, в кабинете нарисовался Селиванов.

– Так, курсант… – он протянул мне небольшой увесистый сверток. – Одевайся и мухой во второй учебный корпус. Передашь этот пакет преподавателю в одиннадцатом кабинете и поступаешь в его полное распоряжение. Бегом, бегом. Дежурного я уже предупредил. На проверке тебя отметят. Вперед…

– Есть… – я помчался в кубрик внутренне матерясь. – Млять… салабона нашли… А я между прочим цельный майор…

Ладно… Положим, не майор, а такой же курсант как все. Так что вперед. Делов-то… Натянул маску – наша группа передвигалась в лагере только в масках, затем шапку, вжикнул молнией меховой куртки и на улицу.

– Б-р-р… холодно мать твою… – выматерился и прикрыл глаза от принизывающего ветра. Млять… начало апреля, а мороз под пятнадцать градусов. Терра… чтоб ее…

Проскочил по аллее и постучался в дверь двухэтажного задания…

Неожиданно, вместо дневального, дверь открыл штабс– капитан – целый дежурный по учебному центру и молча повел меня на второй этаж. Почему-то прошел мимо нужного кабинета и отпер дверь без номера в конце коридора. Приглашающе указал рукой внутрь, а после того как я вошел, запер дверь на ключ.

Что за нахрен?

В темном, едва освещенном настольной лампой, малюсеньком кабинете, возле окна стояла девушка одетая в такой же камуфляжный комбез как и я.

– Не слышу доклада курсант! – на почти правильном русском языке проговорила она, а затем причитая и заливаясь слезами, бросилась ко мне на грудь.

– Кати! – я подхватил на руки свою женушку и закружился с ней по кабинету. – Катюша!

Вот же Исаев темнила! Я до последнего не подозревал что он устроил мне свидание! Ну, что же… лучшего подарка я и не ожидал.

Катя вдоволь наплакавшись, наконец потребовала ее отпустить и направив настольную лампу на меня, сварливо заявила с совершенно русскими интонациями.

– Да что же это такое! Что же это делается! Во что они тебя превратили! Зря я тебя что ли откармливала! Сволочи! Вот я им…

– Лучше помолчи… – я закрыл ей рот поцелуем.

– Соскучился? – Катарина прижалась ко мне. – Ну подожди, подожди… у нас время до подъема есть. Я сейчас… Давай пакет…

В свертке оказалось немного еды и бутылка коньяка. Катя позаимствовав у меня штурмовой нож, ловко порубила хлеб с колбасой, сорвала крышку с бутылки и набулькала в стаканы коньяка. Соорудила мне огромный бутерброд и сунула в руку стакан.

– Давай пей и ешь! Потом у тебя времени не будет.

И она оказалась права. Вскоре такое понятие как время полностью потеряло для нас смысл…

Наконец угомонившись и полностью обессилев, мы лежали на узеньком диванчике. Я прижимал к себе Катарину, а она невпопад и со вкусом матерясь на русском языке, вперемежку между всхлипами, жаловалась на такую жутко тяжелую службу. Хотя я так и не понял, что же там такого жуткого?

Так… мелочи. Обычная первоначальная воинская подготовка, чтобы обозначить понятие службы дамскому контингенту. Хотя справедливости ради скажу, Катя на саму службу и не жаловалась. В основном, на дикую для нее армейскую бытовуху. Все остальное, ей даже нравилось. Да и на бытовые мелочи она пеняла по инерции, дабы вызвать жалость. Женщины, что с них взять…

– Я не могу уже милый… мои волосы превратились уже в паклю… – в очередной раз жалостливо всхлипнула Катарина. – Мне надо срочно в салон красоты…

– Я бы не сказал… – я погладил рукой о шелковистым локонам. – Что-то ты кажется немного преувеличиваешь?

– Бесчувственный ты Алекс, – горько вздохнула шведка. – Нет, чтобы пожалеть.

– Так я жалею…

– Вот и жалей… и вообще, чего ты лежишь бревном. Знаешь как я соскучилась? Делай же что нибудь…

– Что именно? Скажи на ушко…

– О-о-о… я бы хотела…

Что она хотела, я так и не узнал. Раздался деликатный стук в дверь.

– Черт… – ругнулся я и метнулся к двери. – Кто? Что?

– Закругляйся Ротмистров, – сообщил мне голос Селиванова. – Боевая тревога. Я жду…

Такого потока изощренных русских ругательств, да еще в устах своей жены я не ожидал. Вот бы чего хорошего от своих новых подружек научиться, так нет – начала с универсального средства коммуникации.

– Это не очень хорошие слова, Кати, – тактично заметил я стараясь не рассмеяться.

– Зато очень к месту! – возмущенно зашипела Катарина. – Весь кайф обломали суки позорные. Все, решено. Уходим на дембель и не смей спорить со мной. В гробу я видела эту службу. Я в университет преподавателем пойду, а ты домохозяином будешь…

– Хорошо милая. – Я прижал ее к себе. – Вот разберусь, что там случилось и поговорим с тобой.

– Ладно… – Катя намочила мне щеку слезами. – Знали на что соглашаемся. Иди уже… убей там всех или чем вы там собираетесь заняться. Иди. Но мы с тобой поговорим еще на эту тему…

Последние поцелуи и я вылетел за дверь. Селиванов глянул на меня и хмыкнул:

– Сочувствую Ротмистров.

– Мне от этого не легче, капитан.

– Разговорчики курсант. – Селиванов усмотрел в моем ответе некое посягательство на свой статус и мигом прекратил панибратство. – Слушай команду. Бегом в расположение, экипировываться по полной выкладке, согласно штатного расписания. Затем сбор в зале инструктажа. Выполнять…

М-да… интересно куда и зачем? Я побежал в расположение, где мне стало еще интересней. Личный состав спал без задних ног, а в каптерке одевались только Пашка Синицын и Доджи Тамеркулов – бурят из соседней группы. Оба поручики и оба из воздушно-десантного корпуса, только из разных разведбатов. Вполне боевые офицеры, причем отмеченные немалыми наградами и самое главное, одни из самых успевающих в группе.

– О, Санек… – протянул Пашка увидев меня. – А мы с Доджи гадали, кто третьим будет.

– Я не гадал, я сразу тебе сказал… – буркнул Тамеркулов и стал натягивать высокие унты.

– Тоже мне провидец… – отпарировал Пашка. – Тут не надо семи пядей во лбу быть. К Саньку все преподы неровно дышат

– Хорош галдеть. – Я начал стягивать комбез. – Толком можете объяснить, что куда и зачем?

– А вот хрен его знает? – Синицын пожал плечами. – Из личного состава подняли нас троих. Остальная группа состоит только из инструкторов. Наш Селиванов тоже пойдет. Куда и зачем – хрен его знает. Но кипишь в штабе нешуточный. Я там краем уха слышал что возглавит операцию сам Мамант. А это тебе не хухры-мухры…

М-да…Мамант – это полковник Старицкий Дмитрий Дмитриевич. Я не шучу, именно так его зовут. А почему Мамант, а не Мамонт, не знаю. Его так даже инструкторы называют – втихомолку конечно. Ибо он начальник всего учебного центра. За его спиной организация и проведение десятков успешных диверсионных операций, вошедший в местные учебники. Личность реально легендарная. Льстит мне поработать вместе с таким человеком, хотя честно говоря, думаю, знал бы он, кто я на самом деле и что у меня за плечами, сам почел бы за честь. М-да… льщу я себе конечно нещадно, но из песни слов не выкинешь.