Рубеж-Владивосток (СИ) - Павлов Игорь Васильевич

— Нужна карта всего залива Петра Великого, та расчерченная с глубинами и течением. Исследователя этого…

— Гаврилова?

— Да, да.

— Но вы её забраковали.

— Только не говори, что отдал её обратно.

— В кладовке.

— Так тащи, да поскорее!

Секретарь поднялся лениво и пошёл в другую сторону, отворил невзрачную дверь и скрылся.

Третьяков проводил его взглядом, мотая головой с укором, затем на меня, наконец, взглянул.

— Здравствуйте, Иван Фёдорович.

— И вам не хворать, Андрей Константинович, — ответил сварливо и скрылся.

Только дверь не закрыл до конца. И всё теперь слышно!

— … ну так вот! — Донёсся через щель голос Строганова. — По утренним разведданным с Находки: четыре крупных броненосца, шесть средних и двенадцать малых, а также около двадцати прочих кораблей обеспечения. Японский флот встал в пятидесяти четырёх километрах от Владивостока за островом Аскольд. И, по предварительной оценке, их мощь сравнима с нашей, если брать в расчёт ещё боеспособные броненосцы эскадр. А если учитывать наш скудный боезапас на крупный калибр, то противник нас превосходит.

— Вот же, стервятники, пришли на готовое, — слышу гневный голос принцессы. — Какое совпадение, что почти все мои мехи расшатаны, и на какое–то время выведены из строя. Сколько телеграмм вы уже послали?

— Восемь за сутки, ваше высочество, — отвечает Третьяков.

— Молчат?

— Молчат, — доложил комендант. — Притаились.

— О нашем удручённом положении Японцы могут и не знать, — предположил Строганов. — Иначе, как объяснить, что они всё ещё выжидают. Мда… Иван Фёдорович, ну и где сносная карта?

— Не горячитесь, несут.

— Рассчитывали на наше поражение? — Раздался ещё один мужской голос. — И откуда столько кораблей у япошек, простите?

— Могла и Британия помочь, — ответил Строганов спокойно.

— Теперь очевидно одно, — произнёс Третьяков. — На счёт Британии не уверен. Но соглашусь, что Япония в сговоре с оргалидами.

— Получается, все донесения из корпусов на островах липа? — Разоряется Анастасия Николаевна. — С Кюсю, с Хонсю и даже с Хоккайдо?

— Да, вероятно, наши люди в заложниках, — раздаётся от незнакомца. — И произошло это, скорее всего, стремительно и совсем недавно. Япония готовилась ударить по колониальным войскам молниеносно и одновременно, обеспечивая скрытность в подготовке. Это лишь предположение. Но вероятно, что сценарий таков.

— Предатели, — бросила принцесса.

— Полагаю, большая часть гарнизонов убита, врагу достаточно и пары русских писарей, — нагнетает Строганов. — Теперь очевидно, что японцы хотят завладеть превосходством в море. Возможно, их амбиции куда больше, и они планируют захватить всё Приморье.

— Мстят нам, — рычит принцесса.

— С такими–то союзниками это не сложно, — подлил масла в огонь и Третьяков. — Поэтому оргалиды главную верфь и атаковали. Чтоб мы как можно скорее лишились флота без возможности ремонтировать крупные суда.

— Нужно готовиться к худшему, — заключила принцесса устало. — Составляйте телеграмму в Иркутск. Больше орудий, пулемётов, солдат, стройматериалов и инструмента. Если потребуется, превратим Владивосток в крепость.

— Я подготовлю проект, ваше высочество, — ответил Третьяков.

— Знаете, — заговорил незнакомец. — Две неслыханные за всю историю наших столкновений атаки всего за месяц — это ли не отчаянный шаг со стороны иномирцев? Оргалиды рассчитывали явно на большее.

— Не обольщайтесь, Алексей Егорович, — ответила принцесса. — То ли ещё будет.

Наступила гнетущая тишина. Отголоски шёпота стали раздаваться.

— Анастасия Николаевна? — Спохватился Третьяков.

— Ну⁈

— Там Сабуров прибыл.

— Ах, этот ещё, — выдавила.

И сердце моё задолбило бешено.

— Вы же распорядились наградить, коль мы узнали в нём того юнкера.

— Не мы, а Агнесса, чёрт бы её побрал, дуру…

От слов принцессы задавило в груди.

— Простите, Анастасия Николаевна, гнать его в шею? — Интересуется Третьяков так участливо.

— Нет, лента уже заготовлена, и он её действительно заслужил.

— Пригласить?

— Шутите? Вручите за дверью сами, — бросает Небесная.

— Но пурпурную ленту имеете полномочия вручить только вы.

— Буду я ещё соблюдать формальности в таких условиях, — бросила. — К тому же видеть его не имею никакого желания. Стала заложницей собственных принципов с этой наградой. Избавьте, товарищи командующие.

— Позвольте, вручу я, — предложил Строганов.

— Действуйте, адмирал, — скомандовала принцесса с нотками облегчения в голосе.

Немного возни, и Строганов вышел с коробочкой.

— Здравия желаю, товарищ адмирал! — Отчеканил, встав по стойке смирно.

Командующий флотом, закрывает за собой двери плотно, смотрит на меня секунды две, а затем спрашивает испытывающе:

— Слышал?

— Так точно, товарищ адмирал, — ответил, душой не кривя.

Да по мне и видно. Щёки горят, и скрыть отвращение сложно.

Строганов сделал официозный вид, встав передо мной.

— Князь Сабуров Андрей Константинович, — начал торжественно. — За проявленную храбрость и находчивость в бою против оргалидов, за помощь меха–гвардии в обороне училища имени адмирала Ушакова второго июня сего года. Именем его величества батюшки императора вручаю вам ленту пурпурную и наказываю носить её с гордостью…

Фоном его речь пошла. Ведь от немыслимого до бессмыслицы звуки эти. Тёплую улыбку отца вспоминаю.

Он бы гордился мной. Такая награда далеко не у каждого гвардейца. А гусару пурпур только снится.

Объявив мои заслуги, адмирал открыл коробку, достал ленту бережно и потянулся вешать её на мой мундир.

Сжимая зубы, я выставил ладонь, препятствуя.

Строганов посмотрел вопросительно и даже отшатнулся.

— Не понял, — нахмурился адмирал следом.

— Простите, Валентин Иванович, — выдавил я. — Не приму награду.

— Ты в своём уме, Андрей? — Спросил вдруг так по–свойски.

— Сейчас вы предлагаете мне поднять эту награду с земли и прицепить её себе, как чужую. Но мне честь дороже. Если Анастасия Николаевна брезгует её вручать, пусть оставит при себе эту ленту.

— Так и передать?

— Да, и передайте, что не я в мехе Суслова шёл. А отец мой. И пусть понимает, как изволит её Небесное высочество.

Кивнул вдруг Строганов понимающе, опустив глаза.

— Как Екатерина? — Спросил я неуверенно, после недолгой, но тяжёлой паузы.

— Спасибо, что поинтересовался, увёз дочку на поезде вчера. Отправил с Наташкой. Слава Богу, всё в порядке.

— Я рад. Разрешите идти, товарищ адмирал?

— А? — Отозвался Строганов, но отстранённо как–то, будто задумался. — Да, да.

Развернулся строевым приёмом, вышел. Как раз показался из кладовки секретарь с рулоном большим.

На душе вдруг полегчало. Теперь вы знаете, Анастасия Николаевна, что Сабуров спас вас. И вы, не желающая иметь ничего общего с моим родом, позволили этому случиться.

Это лучшая мне награда.

Саблю вернули с ошалелыми лицами.

— Честь имею, господа гусары, — салютовал и двинул посередине ковровой дорожи уже без сопровождающего.

Эти так ничего и не ответили. Похоже, в свою очередь подслушали нашу тяжёлую беседу.

На этаж спустился.

— На разговор, сопляк, — раздалось грозное с холла второго этажа.

А вот и Константин нарисовался. Впился в меня глазами чёрными, будто разорвать хочет. Каштановые волосы состриг в обычную мужскую причёску.

Повернулся к нему и вышел в холл.

— Я сопляком в десять лет перестал быть, товарищ подполковник. А вы? — Ответил ему смело, встав на дистанции в три шага. Пусть он и выглядит внушительнее меня, так просто не сдамся. А то и вырублю здоровяка, если об отце начнёт плохо говорить. Потому что достали.

— Сколько уже гвардейцев одержимо мыслью убить тебя? — Спрашивает, кривясь. — Знаешь, я присоединяюсь к их числу.

— Я отвечу каждому, и вам, сударь, — заявляю без тени страха.