Танки решают все! - Мзареулов Константин

— Вроде бы всего десяток новых…

— Так точно. Потому что товарищ Сталин погрозил пальцем нашим великим полководцам и сказал: дескать, производственные возможности надобно учитывать, а потому сформируем пока всего лишь вторую девятку корпусов. Ты посчитай — это еще тысяч десять-одиннадцать танков, а за полтора года, что до войны оставалось, успели наклепать всего тысячи четыре «ка-вэ» и «тридцатьчетверок» да почти столько же легких… Вот и получилось, что имелось у нас перед войной девять мехкорпусов старых драндулетов в жестяной броне да с выработанным на хрен моторесурсом и еще девять — на новых машинах, да только половина тех машин еще с конвейера не сошла. А те, которые сошли, еще сырые, часто ломаются. Уж не говорю, что махиной в тысячу, пусть даже в пять сотен танков, нельзя управлять без надежной радиосвязи, а рации стояли на каждой десятой машине…

— Это да… — вздохнул Алексей. — И вдобавок экипажи не получили нужной подготовки.

— Вот так-то, сынок. Слишком большой корпус — не такое уж счастье. Вроде толстой жинки получается. А уж снабжение наладить — вообще немыслимое дело. Так и вышило, что часть машин встала на марше из-за поломок, других пожгли в неумных атаках.

Тяжело вздыхая и меланхолично матюгаясь, генерал налил себе еще ухи. Леха последовал его примеру. Они уже доедали разваренную рыбу, когда подкатил автомобиль, и порученец комкора доложил, что из штаба фронта поступил срочный приказ. Как и предвидел Стефанчук, корпусу было предписано немедленно выдвинуться на север с задачей нанести удар по крупной группе немецких танков, прорывавших стык 5-й и 34-й армий, а точнее — стык Юго-Западного и Карпатском фронтов.

Зарядил дождь, так что дорогу — и без того битую, перебитую — могло развезти окончательно. В голову колонны комкор поставил грузовики с мотострелками в кузовах и пушками на прицепах. Легкие Т-50 бригады подполковника Ладейкина ползли следом, кромсая траками грунт дорожного полотна — плотно утрамбованный, но неотвратимо впитывающий небесную влагу. На танках, держась за приваренные к броне скобы, сидели красноармейцы, которым не хватило места в грузовиках. Почти в самом хвосте растянувшейся на многие километры колонны чавкал гусеницами 87-й тяжелый полк. Чуть больше трех десятков танков, в том числе шесть совсем новых КВ-3Д с усиленной броней, удлиненными пушками и отличной американской оптикой.

Часов вел полковую колонну, высунувшись по пояс из командирской башенки, откинутая крышка люка прикрывала его от пуль и осколков, летящих спереди. Рядом, на соседнем люке, держась за турель крупнокалиберного пулемета, примостился командир мотострелковой роты. Молоденький лейтенант Гриша Озеров успел поведать, что он из Ростова и что ушел на фронт прошлым летом, едва сдав экзамены за первый курс политехнического института.

На протяжении нескольких километров они вспоминали бои, в которых довелось участвовать, и особенно — чудовищную мясорубку минувшей зимы, когда не было стратегии, одна лишь тактика. В этом кровавом хаосе мы теснили немцев километр за километром, заваливая каждый шаг горами трупов — своих и вражеских, а в следующую неделю немцы выталкивали нас обратно. He раз казалось — все, больше нет сил, сейчас кто-то сломается. Но нет, не сломались, три месяца ходили в атаки с переменным успехом. К февралю, когда силы сторон все-таки иссякли, оказалось, что фронт в общем переместился на восток, пусть и не слишком далеко.

— Товарищ майор, а вот скажите, у кого танки лучше — у нас или у немцев? — Гриша задал наконец вопрос, который всегда звучал в любом разговоре танкистов с пехотой.

— Конечно, наши.

Алексей дал ответ, не задумываясь, как положено, хотя трудно было не рассмеяться — слишком уж по-детски наивно спрашивал Озеров. Это ребенку положено выяснять, кто сильнее — мой батька или соседский дядька. А на войне железо — дело второстепенное, оно слушается не каждого, но лишь тех, кто воевать умеет. В умелых руках и оглобля страшна… Между тем танки, наши и немецкие, примерно близки по качествам: Т-34 немного превосходит «панцер-четверку», a KB, даже самых новых модификаций, чуть уступает «тигру».

В бою, то есть очень скоро, не только техника решит исход, но в основном — умение командиров и бойцов. Часов еще не знал, как будет управлять частями и подразделениями новый комкор, насколько генерал усвоил новые законы войны, отличные от тех, которым его научил прежний опыт. Стефанчук встретил войну командиром танковой дивизии на Дальнем Востоке, в сентябре его соединение в составе двухсот БТ бросили на Ленинградское направление. Через месяц, оставшись без единого танка, но выбив противнику всего три десятка машин, генерал-майор Стефанчук был назначен командиром формирующейся танковой бригады. Однако на фронт он с этой частью не пошел, а был переведен в ГАБТУ и на командирскую должность вернулся меньше суток назад. Конечно, говорит он дельно, вроде бы понимает новую тактику, только весь его боевой опыт получен много лет назад…

Любознательного ростовчанина, как это часто случается в предчувствии боя, распирали другие вопросы, но время для разговоров подвернулось неподходящее. Когда танк, следуя кривизне дороги, обогнул плантацию фруктовых деревьев и выполз на открытую местность стали видны распускавшиеся далеко впереди цветки из огня, дыма и взметнувшегося грунта. Голову колонны атаковала авиация — хотелось надеяться, что вражеская, а не свои бомбят по ошибке.

Могучая ПВО корпуса — установленные на грузовиках счетверенные крупнокалиберные пулеметы — поливал небо трассирующими очередями, но самолеты продолжали кружить над дорогой. Уже тянулись к небу струи печально знакомого черного дыма — там горели выбрасывая пламя, подбитые бомбами танки и автомобили. Как назло, батарея автоматических зенитных пушек, полученных по ленд-лизу из заморских Американских Штатов, была придана бригаде «тридцатьчетверок» Сорокина, которая сейчас выдвигалась по параллельному шоссе в десятке километров от главных сил корпуса.

Еще одна стая пикировщиков «штука» вывалилась из облаков чуть левее и впереди участка дороги, занятого танками часовского полка. Пехотные десантники живо попрыгали с машин, спеша убежать в поле, подальше от нацеленных на шоссе бомб и пулеметов. Имелись пулеметы и у танкистов — на KB последних выпусков устанавливался ДШК калибра 12,7 мм. Увидев в небе характерные силуэты растопыривших неубираемые шасси «штук», Часов немедленно развернул турель в сторону налетающих пикировщиков и открыл огонь.

Описав вираж, самолеты зашли с хвоста колонны. Пулеметный обстрел их не слишком беспокоил: отбомбившись, «штуки» резко набрали высоту и начали заход в следующую атаку. Часов видел, как падают отделившиеся от пикировщиков бомбы. Когда ближайший самолет, теряя скорость, начал выходить из пике, майор послал длинную очередь в брюхо вражеской машины и немедленно нырнул в люк, прячась под броней. Буквально через секунду вокруг загрохотали взрывы.

Шум авиамоторов затих — то ли заглушённый моторами танков, то ли «штуки» действительно улетели. Выглянув из люка, Часов обнаружил, что пикирующие бомбардировщики маневрируют в отдалении, готовясь снова атаковать колонну танков, а впереди падает горящий самолет. «Одного хотя бы подбили, — радостно додумал Алексей. — Точно, моя очередь эту тварь укоротила…»

Второй заход у фрицев не получился, потому как наконец-то подоспели две пары советских истребителей. В небе завертелся бой, на поле один за другим упали «штука», наш истребитель, немецкий истребитель «мессер», еще одна «штука». После этого немцы дали деру за облака, а три сталинских сокола полетели крушить пикировщиков, утюживших передовые части корпуса.

Устроив перекличку, майор Часов установил, что прямых попаданий не было, и полк потерь не понес. Тем временем пехотинцы бегом возвращались к танкам, командиры матерно собирали свои подразделения, поторапливая замешкавшихся. После недолгой заминки полковая колонна снова двинулась на север.