Генерал-коммандант (СИ) - Башибузук Александр

Корнелиус подтвердил мою догадку.

В голову пришла неожиданная мысль. Китайцы… а почему бы и нет.

— За мной… — я направился к азиатам.

К счастью, среди них быстро нашелся переводчик с английского языка.

— Кто умеет плавать, поднимите руки.

Щуплый парнишка перевел остальным. Пловцами оказались подавляющее большинство. Со следующими вопросами выяснилось, что большая часть китайцев моряки. То есть, почти моряки; жили на побережье, рыбачили и ходили на джонках, причем не только парусных, но и моторных. Четверо вообще служили на морских кораблях — а двое из них, в том числе переводчик, даже в военном флоте ея величества императрицы Цыськи.

Черт, прямо Клондайк кадров. Надо будет остальной трудовой контингент тщательно профильтровать.

Ткнул пальцем в миноноски.

— Кто хочет служить на этих кораблях?

Ни один из китайцев даже не пошевельнулся, так и остались сидеть с каменными мордами.

— Хорошо. Жалование полфунта в неделю, форма, отличная кормежка, пороть будут только за настоящую провинность, в случае смерти — единовременная выплата родным в сто пятьдесят фунтов. Задача — убивать тех, на кого покажет командир. В основном англичан. Контракт на два года с возможностью продления…

Переводчик снова растолковал предложение, но реакции опять не последовало.

Я уже приготовился выругаться, но тут…

Уж не знаю, что на них подействовало, возможность убивать бриттов или добротное жалование, но встали разом почти все.

— Выбирайте самых толковых, капитан, — приказал я итальянцу. — Теперь все зависит от вас, при должных усилиях из них получатся великолепные матросы. — И предупреждая возможные возражения строго добавил: — Иных кадров у меня для вас пока нет.

Но, к моему дикому удивлению, Джузеппе возражать не стал.

Следом пришла череда самих катеров.

Я облазил их от носа до кормы, а потом подозвал к себе парней из конструкторского бюро, которых притащил с собой.

— Гребаный Кольт с кормы долой. Вместо него спарку пом-помов*. Еще пару спарок Виккерсов-Максимов по каждому борту. Курсовую пушку пока оставить, но оснастить ее щитом. Вот сюда дымовые генераторы, а здесь установить пакет реактивных снарядов на станке. Поворотный торпедный аппарат тоже демонтировать и заменить разнесенными по бортам стационарными одинарными пусковыми под наши торпеды. Сроку вам месяц…

Называя торпеды «нашими», я сильно покривил душой.

Оный Уайтхед успел продать лицензии на производство своих шайтан-машин, чуть ли не всей Европе. Вот и мы не остались в стороне, так сказать, приобщились к прогрессу. Это все те же торпеды Уайтхеда последней модели, которые мы закупили у германцев. Калибр четыреста пятьдесят семь миллиметров, в изначальной модификации дальность на скорости около тридцать узлов всего полторы тысячи ярдов.

Весьма посредственные торпеды, даже скверные, но мои молодые и талантливые кадры уже успели над ними поработать. В первую очередь несоизмеримо возросла мощность заряда — так как пироксилин мы заменили взрывчаткой на основе гексогена. С точностью тоже подшаманили, да и дальность со скоростью возросли. Впрочем, совсем ненамного, но, как бы там ни было, боевые возможности значительно увеличились.

Разобравшись с миноносками, отправился в док, где ударными темпами переоборудовали два каботажных парохода под десантные транспорты. Переоборудование в основном заключалось в устройстве примитивных аппарелей и установке скорострельных орудий на палубе. Еще две посудины превращали в плавучие батареи — на каждый кораблик устанавливали по два десятка восьмиствольных реактивных установок. Помнится, во второй мировой американцы довольно успешно пользовали нечто подобное во время десантных операций. В морском бою — совершенно бесполезная штука, но для моей задумки очень даже сгодится.

Тут свирепствовать почти не пришлось, со сроками справлялись, так что порка произошла чисто формально, для «порядку», как выражается Степан Наумович.

В доке остался Никола Тесла, прибывший со мной на базу, он сразу полез в машинное отделение кораблей, изучать двигатели, ну а я отправился прямо на минную станцию, которой заведовал мой старый соратник еще с первой компании, лейтенант-инженер Российского императорского флота Павел Евграфович Зеленцов. То есть бывший лейтенант, на данный момент он капитан-инженер первого ранга флота Южно-Африканской республики и подданный ЮАС.

Как я уже говорил, ни один из действующих кадровых офицеров русской армии, оказывающих нам помощь на тех или иных основаниях, не согласился остаться служить в Африке и, после последней кампании все убыли домой. Остался всего один — Зеленцов. И причиной такого поступка послужила… любовь. Пашка по уши влюбился в простую бурскую девушку, она ответила взаимностью — в результате я приобрел великолепного, талантливого морского инженера. Впрочем, помимо возвышенного чувства любви тут сыграли еше убеждения Павла Евграфовича — как выяснилось, он дико ненавидел самодержавие, правда, при этом не принадлежал ни к одной политической партии.

Но, как я всегда говорю, не суть. Паша здесь и это главное.

Едва я подошел к станции, как мне навстречу, лихорадочно застегивая китель на ходу вылетел сам Зеленцов. Рожа в машинном масле, фуражка под мышкой, из кармана висит пучок проводов и торчит отвертка… — так сказать, картина маслом.

Я аж прямо восхитился.

— Господин генерал… — забормотал капитан-инженер, криво нахлобучив на башку фуражку.

— Что вы себе позволяете… — злобно зашипел де Вервльет на Зеленцова. — Немедля приведите себя в порядок…

Я вздохнул. Ну да, без взбучки здесь не обойдется. Все знают, что любимчиков у меня нет. Верней есть, но деру по службе я их наравне со всеми. Ну что же, Паша, не обессудь. Сам подставился…

— Не понял, ржавый якорь вам в клюз, форма одежды для кого утверждена, для сифилисной русалки? Смирно…

Следующие пару минут прошли в лучших морских традициях. Правда, всего лишь ополовинив свой запас крепких выражений, я угомонился.

— Показывайте свое хозяйство, капитан-инженер…

В громадном ангаре стройными рядами стояли на тележках большие шары зловещего черного цвета, утыканные по верхней сфере недлинными рожками. Еще несколько штук находилось в разобранном состоянии.

Я подошел к ближайшей и ласково провел ладонью по шершавому корпусу. Да, это еще один наш аргумент против британцев. Несколько сотен морских якорных гальваноударных мин. Способ установки на заданное углубление — автоматический штерто-грузовой*, с поверхности. Инициация электрическим способом — колпаки на «рогах» содержат в себе сухую угольно-цинковую батарею с электролитом в стеклянной ампуле. При ударе корабля о мину свинцовый колпак сминается, ампула разбивается и электролит активизирует батарею. Ток от батареи поступает на запальное устройство и воспламеняет детонатор, после чего происходит грандиозный «бабах».

Штерто-грузовой способ — специальное устройство на мине позволяющее автоматически устанавливать мину на заданной глубине.

Да, конструкция простейшая, и почти ничем не отличается от большинства подобных устройств нынешнего времени, да и внешне мина очень похожа на российскую образца 1898 года. К слову, настолько удачную, что на оставалась на вооружении российского, а потом советского флота, если не изменяет память, аж до шестидесятых годов двадцатого века.

Главное отличие нашей от остальных в начинке — вместо пироксилина «рогатая» снаряжена мощнейшей взрывчаткой на основе гексогена. Настолько мощной, что одна почти гарантированно пустит на дно любую британскую посудину. Даже броненосец.

— Сколько единиц подготовлено к использованию?

— Четыре сотни, господин генерал, — четко отрапортовал Зеленцов.

Я удовлетворенно кинул. Теперь нам хватит мин, чтобы надежно преградить путь бриттам в Дурбан. И не только. Есть и другие планы. У меня есть очень много планов, черт побери!

У Зеленцова я задержался, обсуждал с ним схемы минных постановок, планы операций с использованием мин, а потом проверял минные заградители, переделанные из грузовых пароходов.