И аз воздам - Шопперт Андрей Готлибович

– Думаешь, Виктор, не прав он? – Васильчиков затянулся снова и поперхнулся дымом, закашлял.

– Прожектер и альфонс. Ничего, мы с… Ну, в общем, с известными людьми, обсуждали тут, как его от трона отодвинуть. Законопатим, куда Макар телят не гонял. Пусть свои прожекты в жизнь претворяет. А то больно полно стало в стране проходимцев. Еще бы хорошо как-то ославить его перед Александром?!

– А как Александр относится к амурам матери и этого немчика?

– Не верит. Маман, мол, ему поклялась, что только о благотворительности они и разговаривали. Он тут предложил прожект по военным школам для детей-сирот.

– Надо бы с фрейлинами и прислугой вдумчиво поговорить. От прислуги ничего не спрячешь. А за сто рублей даже немая язычок развяжет. – Стал выбивать трубку Васильчиков, подхихикивая через кашель не отпускающий.

– И то верно, Василий Семенович. Найду-ка я ушлого малого, который мне этот клубочек распутает.

– С богом, ну, пошли, а то холодает уже. Докторишки немецкие велели на сквозняках не бывать. В тепле спину держать. Ох, ти, когда же отвяжется болезнь сия?!!

Èíòåðëþäèÿ âòîðàÿ

– Знаете, что со смертью бальи, генерала Ивана Варфоломеича Ламба, а до этого готовящегося к принятию этого звания Адама Чарторыйского, в Священном Совете державного ордена святого Иоанна Иерусалимского вакантна должность Великого Хранителя? – только что выбранный великим канцлером, после смерти предыдущего – графа фон Палена, бальи князь Александр Борисович Куракин оглядел собравшихся в его доме на Мойке руководителей ордена Иоаннитов в России.

– У вас есть кандидатура, великий бальи? – подал голос человек в нарочито старинном екатерининском наряде – великий гофмейстер, а в миру обер-гофмаршал, обер-камергер и директор Императорских театров – Александр Львович Нарышкин.

– Да, хотелось бы услышать, – поддержал великого гофмейстера великий госпиталарий – в миру главный директор Государственного заемного банка, президент Коммерц-коллегии и действительный тайный советник бальи князь Гаврила Петрович Гагарин.

– Мария Федоровна… – голос князя Куракина дрогнул, – рассказывала о чудодейственных отварах, которые полностью избавили ее от мигрени, и очках, что изготовили придворные ювелиры по чертежам графа фон Витгенштейна. Рецепты отваров и все ингредиенты к ним тоже передал лейб-медику императрицы Петр Христианович.

– Хм, интересная кандидатура. Я слышал, его предложение о создании военных училищ для детей-сирот поддержано на высочайшем уровне. – Великий маршал приподнялся и уселся в кресле поудобнее, тучность мешала ему уютно устроиться в кресле с высокой жесткой спинкой.

– Да, Михаил Илларионович, так и есть, Александр позавчера утвердил своим указом устав нового благотворительного фонда, ответственного за создание сих военных интернатов.

Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов неделю назад был назначен, взамен графа Палена, военным губернатором Санкт-Петербургским и Выборгским, а также управляющим гражданской частью в указанных губерниях и сразу же выбран великим маршалом в Священном Совете державного ордена святого Иоанна Иерусалимского.

– Подающий надежды молодой человек. А как сам он к этому отнесется? Он же сейчас послан императором Александром за янычарами этими бородатыми на Кавказ.

– От такого предложения не отказываются. – Хмыкнул поручик великого магистра бальи граф Николай Иванович Салтыков, как бы формально возглавляющий орден Мальтийских рыцарей после смерти Павла. Павел незадолго до смерти назначил воспитателя Александра и Константина президентом Военной коллегии и присвоил чин генерал-фельдмаршала.

– Не хватает нескольких бальи. Нет цесаревича Константина… – бросил негромко великий командор – бальи Александр Андреевич Беклешов, только что возвращенный Александром из ссылки. Император и должность генерал-прокурора Александру Андреевичу вернул.

– Генерал фон Витгенштейн обещал императору привезти горцев прямо в Москву на коронацию. Там можно и предложить графу Петру Христиановичу вступить в наши ряды, – согласился князь Куракин.

– Так и порешим, братья! – припечатал поручик великого магистра граф Николай Иванович Салтыков. – А теперь не перейти ли нам в курительную, дорогой Александр Борисович, вы говорили, что Антонио Пиньятелли, князь Бельмонте, наш великий адмирал, прислал из Неаполя отличную граппу.

– Конечно. Все уже готово.

Событие семьдесят четвертое

Уговаривать шамхала Мехти II выделить двадцать лучших воинов из своей личной гвардии в конвой нового императора России Александра Павловича не пришлось. Когда он узнал, кто эти люди, что приехали вместе с графом фон Витгенштейном в Тарки, то даже сделал вид, что обиделся. Он сам мог бы и шестьдесят воинов выделить. Зачем эти чабаны в Петербурге?! Туда нужно лучших, а лучшие у него!

– Испытания? Не смеши мои тапочки, Петр, эти люди прошли со мной столько сражений, я сам выбирал лучших. – Про тапочки не точный перевод. Мехти сказал чарыки. Это такие короткие сафьяновые башмаки или сапожки на толстой подошве, которую кроили шире и длиннее ступни и потом загибали наверх и прошивали.

– Я хочу еще себе в полк десяток на самом деле лучших набрать, обмен опытом. Будут друг у друга учиться, – настоял на своем Брехт.

Провели стрельбы. Н-да. В смысле нет. Уже на четырех сотнях шагов отсеялись все участники кумыки. И ружья хуже, и опыта нет. Далеко им до вооруженных длинноствольным нарезным оружием черкесов. Шамхал ногами топал и орал на своих воинов, пока его Брехт не увел назад во дворец.

– Мехти, ты зря на них кричал. Вот смотри, есть два дровосека, у одного большой топор остро наточенный, а у другого маленький и тупой, ясно же, кто больше дров нарубит. Ты лучше тряхни мошной и попытайся у персов и турок вот такие ружья длинноствольные нарезные купить или, на худой конец, через Турцию попробуй купить у французов нарезные штуцера, как у моих гусар, которые сегодня тоже стреляли. Потихоньку во всем мире будут переходить на нарезное оружие, пусть твои воины идут впереди, а не плетутся в хвосте прогресса. – Петр показал свой карамультук афганский, который тут же в присутствии всех участников пира вручил пщы Эльбуздукову.

– Всё, князь, можешь уводить своих воинов домой.

– Нет, генерал, я обещал проводить тебя до Дербента. Так и сделаю, и ружье пока твое. Отдашь мне его в Дербенте, когда будешь домой собираться.

– Я тоже провожу тебя в Дербент, Петр. – Протянул ему кубок с вином Мехти. – А то этот новый шах неизвестно, как себя поведет. Они еще не забыли, как мы с тобой штурмовали их город. Да, и еще, перед тем как отправиться, я хочу принести присягу новому императору России Александру, в твоем присутствии. Сегодня проведем обряд, а завтра выедем к Дербенту.

От Тарки до Дербента километров сто двадцать – сто тридцать по хорошей дороге вдоль моря. Добирались два с половиной дня. Шамхал, понятно, один не поехал, кроме тех воинов, что Брехт отобрал для Мариупольского полка, и тех, что предназначались для конвоя императора, генерал-лейтенант Мехти II взял с собой пару сотен личной стражи и прочих гвардейцев. В результате общее количество воинов, что двигалось к Дербенту, превысило шесть сотен человек. Сильно спешили, делали привалы, осматривали прибрежные села и маленькие городки. Брехт себе в память кучу зарубок сделал. Во-первых, многие склоны гор были засажены виноградниками. И виноград был не винный в основном, а нормальный – кормовой. В сортах Петр Христианович не разбирался, но «дамские пальчики» отметил. Длинные и крупные ягоды. Будут. Пока только небольшие кисточки, но, что получатся именно «дамские пальчики», видно.

Переводчик, что выделил ему Мехти, сказал, что некоторые ягоды в длину бывают и вершок, и что виноград, сохраняемый в домах жителей, ему случалось вкушать даже в мае месяце. Вот откуда нужно в Крым лозу везти.