Небо в огне (СИ) - Ковригин Алексей

А на аэродроме меня уже поджидает Сен-Жак и подтверждает приказ командующего ВВС об «отдыхе». Узнав, что вылетов сегодня у нас больше не будет все сразу как-то расслабились и даже пришлось сделать внушение, что регламентные работы по обслуживанию техники никто не отменял. Однако это моё требование особо никого не расстроило, даже наших пилотов, которых тоже отправил на чистку пулемётов и пушек. Все понимают, что чем быстрее мы разделаемся с этой текучкой, тем больше времени у нас останется на отдых. Вот так, с шутками да прибаутками, неспеша закончился сегодняшний день. А после ужина весь лётный и технический состав ненадолго задержался в столовой, где Сен-Жак «коротенько» подвёл итоги нашей общей работы и объявил, что как только к нам на замену прилетит звено «Бискайского авиакрыла» мы наконец-то вернёмся домой, где нас уже заждались наши «родные и близкие». Говорит обращаясь ко всему техническому персоналу, но с намёком отчего-то подмигивает только мне. И не скажу, что это мне было неприятно. Но затем Порфёненко просит у меня разъяснений по утренней ситуации «с подсолнухами» и отчего всё-таки мы не стали атаковать этот «недобатальон»? Честно говоря, уже немного и подзабыл об этом эпизоде, но немного подумав, начинаю объяснять.

Однако всей подоплёки этого спонтанного решения не раскрываю. Просто в тот момент увидев под собой подразделение «Рекете» и предполагая, что уже в самое ближайшее время на нашу эскадрилью обрушится шквальный поток огульных обвинений и не только в прессе за «чрезмерную жестокость, кровожадность и бесчеловечность», и желая получить моральную поддержку хотя бы в Стране Басков, принял решение «пожалеть» националистическое формирование, чтоб не выглядеть совсем уж «кровавым упырём» в глазах местных обывателей. Но мои лётчики, особенно прошедшие Великую Войну, этой «слабости» могут не понять и мне для них нужно другое объяснение, удовлетворяющее всех заинтересованных; и пилотов, и технический состав. Однако перед тем, как начать своё объяснение, нахожу взглядом нашего писаря и убедившись что он тоже здесь присутствует обращаюсь уже напрямую к нему:

— Элорри, ты как-то мне говорил, что твоя старшая сестра замужем за баском, но проживает где-то в Наварре. Это так?

— Да, сеньор Команданте. Мендия замужем за доном Хосе Аранбуром, у них своя ферма по выращиванию овец неподалёку от Памплоны. — Элорри немного напрягается не понимая подоплёки моего вопроса, но я успокаивающе ему киваю.

— У тебя там и племянники есть?

— Да, сеньор команданте. Две племянницы и два племянника, первенец Арджи даже старше меня на год! — и «дядя» смущённо улыбается.

— Ты назвал мужа сестры «Доном», он уважаемый человек?

— Так точно, сеньор команданте! Он постоянно избирается в местные кортесы и пользуется большим уважением у соседей. — на это лишь удовлетворённо киваю и обращаюсь уже ко всему нашему техническому составу.

— Парни, а у кого из вас ещё есть родственники в Наваре, Бургосе или вообще за пределами Страны Басков? Поднимите руки и не стесняйтесь, это не больно! — раздаются смущённые смешки, но после небольшой задержки поднимается «лес рук».

— Ну, что ж, так я и предполагал. Как видишь, Владимир Николаевич, даже больше половины наших парней имеют родственников за границами Басконии, на мятежных территориях. И думаю, что не сильно ошибусь, если предположу, что многие из них сейчас служит у санхурходистов. А сама «Рекете», это по сути те же территориальные формирования из местного населения, в чём-то даже схожие по своей структуре с казачьими частями бывшей Российской Империи, но имеющие и некоторые отличия. Но вот отношения у членов «Рекете» с той же «Фалангой» сформированной Хосе Санхурхо сейчас далеко не самые приятельские. Да, они выступают за монархию которую им пообещали. Однако диктаторские замашки генерала уже стоят им поперёк горла и когда-нибудь это станет камнем преткновения в их отношениях. Однако я хочу сказать о другом. Любая война рано или поздно заканчивается. Но если итоги межгосударственной войны можно описать двумя словами — «Горе побеждённым», то в любой гражданской войне совсем не всё так однозначно. Здесь не бывает победителей и побеждённых, здесь в проигрыше оказываются все. Когда-нибудь и гражданская война в Испании тоже закончится. Мы, выполнив свои обязательства, вернёмся к себе домой. Но все наши парни из технического состава останутся здесь и, теперь только представь себе на минуту ситуацию, если вдруг выяснится, что племянник или зять нашего Элорри погиб под бомбами эскадрильи «Корсары» в которой он служил. И как с этим жить дальше? Мы не «белые и пушистые», наша цель — уничтожение врагов. Но это в ожесточённом бою, когда нет места сантиментам и ты не разбираешь, кто сейчас стоит перед тобой. Однако целенаправленно убивать басков только на том основании, что «я сейчас могу это сделать»… это против всяческих правил. Если баскам суждено убивать или быть убитыми, то пусть это происходит в честном бою. Владимир Николаевич, надеюсь я ответил на твой вопрос? — Порфёненко как-то озадаченно чешет затылок и отвечает:

— Честно говоря, я как-то даже над этим не задумывался, но по большому счёту, ты Миша, прав! Я в гражданской войне в России не участвовал и на моих руках нет крови соотечественников, но вынужден жить на чужбине, потому что вернутся на Родину мне уже не суждено. Там никто не станет разбираться, где это бывший офицер императорской армии ошивался всё это время и чем занимался. Поставить к стенке и пустить пулю в затылок намного проще. — Владимир Николаевич обречённо машет рукой и замолкает.

После нашего «собрания» пилоты дружно потянулись в курилку и вскоре оттуда опять слышится смех. Но механики с оружейниками расселись в кружок на траве аэродрома и что-то обсуждают. И судя по их взглядам, моя «речь» не осталась без должного внимания. Из оговорок пилотов все они имеют хорошее представление о том, насколько губительны и кровопролитны наши налёты для врагов. Но одно дело, когда под эту «горячую раздачу» попадают наёмники «иностранного легиона», марокканцы из «регулярес», или даже испанские солдаты регулярных частей, но из центральных провинций, и совсем другое, когда под бомбами и снарядами эскадрильи гибнут уже твои родственники, хоть и выбравшие «тёмную сторону». И то, что их Команданте не равняет всех под одну гребёнку, а делает «снисхождение для заблудших душ» вызывает у них в сердцах полное одобрение и доброжелательный отклик. Ничуть не сомневаюсь, что вскоре моё выступление перескажут в нужном мне ключе всем заинтересованным в этом лицам. И очень надеюсь на то, что это поможет нашей эскадрильи без особого ущерба перенести тот негатив, что ожидает нас в самом ближайшем будущем.

Это как-то даже непривычно, встать утром и никуда не торопиться. Сходили с Пабло в ремонтный ангар и немного поколебавшись, даю согласие на «экспроприацию» местного аналога «воровайки» из моего времени. В принципе, нам вскоре менять все двигатели на самолётах, но кроме ручной тали на «Бильбо-два» у нас больше ничего нет, так что «нам нужнее». А «мастер на все руки» у нас есть. Именно Энеко работал за рычагами этой «шайтан-машины», когда меняли моторы на самолётах «Игрока» и «Ковбоя». Ну, а в том случае, если Агирре вдруг начнёт возмущаться, так вернём же… но потом. После завтрака пообщался с пилотами и тех составом звена самолётов «Бреге-19» сгоревших на аэродроме. С техниками и оружейниками мне всё понятно, они останутся на аэродроме и продолжат обслуживание звена бомбардировщиков прилетающих нам на замену. Но пилоты этих самолётов вероятнее всего поедут с нашими технарями на «Бильбо-два» и уже затем явятся за назначением к новому командующему ВВС. У меня для них «лишних» самолётов нет, да и у майора Ромеро навряд ли найдутся, но это уже не моя головная боль.

Хуже нет, чем «ждать, да догонять», а наша «смена» что-то не торопится. Техники уже полностью подготовились к отъезду и ждут «на чемоданах» только моей «отмашки». В принципе, мог бы их уже отпустить, но не тороплюсь, мало ли что ещё может измениться в самый последний момент. И этот «момент» наконец-то наступает. Ко мне подходит Энеко и сообщает, что наши «сменщики» уже вылетели и вскоре прибудут, однако меня срочно вызывает в штабную комнату капитан Сен-Жак. Только что на моё имя поступила телефонограмма из штаба ВВС от командующего майора Ромеро. Поднимаюсь в штабную комнату и вижу совершенно мрачного Сен-Жака и донельзя расстроенного Элорри. Это он принимает все входящие телефонограммы и делает их перевод на французский для Шарля. Это я, в достаточной мере понимая испанский язык, все «входящее документы» предпочитаю читать в оригинале.