Император двух Империй (СИ) - Бабкин Владимир Викторович

Помолчали. Наконец Людендорф спросил:

— Пауль, у тебя есть какие-то предположения относительно того, что же произошло вчера на Балтике? Ведь это абсолютно нереальный, невозможный разгром. Должно же быть какое-то объяснение.

Гинденбург ответил не сразу.

— Я, право, теряюсь, Эрих. Да, возможно, сыграла свою роль ранняя гибель вице-адмирала Шмидта и всего командования операции в следствие того тарана русского бомбардировщика с бомбами. Броню рубки, насколько я понял, пробить не удалось, но куски брони с внутренней стороны просто покосили шрапнелью всех, кто был в помещении. Во всяком случае, так докладывали по радио. Опять же, именно об этом писали в своей победной реляции русские, а их царь пожаловал пилоту графское достоинство посмертно. Так что, видимо, для России этот таран действительно был если не решающим, то очень важным. Кроме того, длинная кильватерная колонна германских линкоров была стеснена в маневре, а русские корабли били по нашим, находясь вне зоны поражения немецких орудий.

— Но, Пауль, ты же представляешь себе разлет снарядов на таком расстоянии! Это же не город обстреливать, попасть в корабль можно только случайно. И уж точно нельзя случайно выбить двенадцать линейных кораблей. Может быть такое, что у русских появилась какая-то новая система наведения и управления огнем?

— Во всяком случае, нашей военной разведке это неизвестно.

— С учетом того, что наша военная разведка проспала русские приготовления, трудно считать ее незнание надежным аргументом в этом вопросе.

Начальник Генштаба криво усмехнулся.

— Вот примерно так сказал наш благословенный Кайзер, когда отстранил полковника Николаи от должности начальника нашей военной разведки. Так что, думаю, что хаоса в ее работе у нас станет еще больше. Что касается новых систем управления огнем, то тут нет однозначного ответа. Вряд ли русские смогли их изобрести и произвести сами. Если у них действительно появились такие системы, то это, вероятно, американская или британская разработка. А это значит, что и корабли Гранд-Флита могут иметь подобное оборудование. Что, как ты понимаешь, ставит наш Флот открытого моря в весьма сложное положение, особенно с учетом изменившегося не в нашу пользу соотношения сил в Северном море. Однако, вряд ли эта система была где-то опробована, поскольку будь у русских уверенность в эффективности стрельбы, то они бы не стали в отчаянии сгонять все аэропланы, которые у них только были в наличии. Они своими бомбами только сбивали прицелы комендорам русских линкоров и вносили больше хаоса, чем приносили пользу.

— Однако же, если верить сообщениям, то именно несколько торпед с русских гидропланов доставили некоторые хлопоты и повреждения линейным кораблям.

— Согласен. Этот печальный опыт надо учесть. Возможно, морское командование добавит противоаэропланные орудия и пулеметы, усилив защиту не только от атак дирижаблей, но и от аэропланов. Хотя, авиационные бомбы не могут нанести существенные повреждения самому кораблю, но могут вызвать перебои со связью и нарушить нормальную работу систем управления огнем, о чем передавали с некоторых линкоров. Но, в целом, судя по цифрам потерь в русской авиации, особой эффективностью такие бомбежки подвижных целей не отличались. Опять же, тут была уникальная ситуация, когда колонна шла через минное поле. В обычном же морском сражении из применения авиации ничего хорошего не выйдет. Разве что найдутся желающие стать героями и пойти на таран, подобно тому русскому. Может кому и повезет, как ему.

— Других версий причин победы русских ты не рассматриваешь?

Гинденбург крякнул.

— Откровенно говоря, Эрих, я готов рассмотреть какие угодно варианты, вплоть до марсиан и откровенной чертовщины. Но это однозначно контрпродуктивные версии. Возможно, в бреднях «Propper News» и есть некоторое рациональное зерно, но я не верю ни в Марс, ни в потусторонние силы, помогающие русским. Так что если у них и есть какое-то чудо-оружие, то, повторюсь, это значит, что кто-то проводит его испытания, предоставив русским.

— И отдав такую громкую победу в руки этих варваров? Верится слабо, уж прости, Пауль.

— Необязательно. Возможно сами создатели не ожидали такого эффекта и такой эффективности. Но они проанализируют этот успех и его причины, внесут коррективы и установят на свои корабли.

— Ты уверен, что эта установка была на кораблях?

— Да. Или, как минимум, на одном из них. Острова мы обстреливали и был риск захвата нашим десантом, а аэропланы прилетали и улетали. К тому же, сомнительно, что это такая легкая установка. Опять же нужна постоянная связь и действенная корректировка огня. Так что, да, я уверен. К тому же под Ригой и под Двинском русские ведут артобстрел, не показывая особой эффективности попаданий. Так что вряд ли таких установок много. Во всяком случае — пока.

Вновь помолчали. Тут Гинденбург встрепенулся.

— Но мы отвлеклись, Эрих. Есть более важные дела, ради которых я тебя и позвал. Из Вены приходят тревожные сообщения о колебаниях в правительстве и вокруг самого Карла I. Как ты знаешь, там многие говорят о том, что пора выходить из войны, что лучше некоторые территориальные уступки, чем разгром, безоговорочная капитуляции и распад империи.

— Боюсь, что после Адриатики такие настроения станут еще более распространенными. Пусть они и кричат о славной победе Хорти, но всем совершенно очевидно, что это пиррова победа, если не агония флота. Мятеж в Катарро и беспорядки среди команд самого Хорти, произошедшие прямо во время сражения, явно показывают, что национальные меньшинства крайне ненадежны и как войска никуда не годятся. А уж после известий о разгроме наших сил на Балтике, в Вене влияние «партии мира» может стать доминирующим.

— Нет, Эрих, все еще хуже. По агентурным данным, Карл I собирается официально обратиться к странам Антанты с просьбой о перемирии. Так же он собирается отдать приказ начать вывод австро-венгерских войск со всех занятых территорий противника. Допустить этого мы не можем. Посему…

РИГА. РИЖСКИЙ УКРЕПРАЙОН. ШТАБ ОПЕРАЦИИ «КВАРТЕТ». 15 (28) августа 1917 года.

Обстрелы не прекращались и меня это начинало нервировать. Но еще больше меня нервировало то, что в операции в районе Двинска намечался нешуточный бардак, вызванный, как я и опасался, хаосом в организации и управлении, вызванном, в том числе, и переездом штаба фронта в Изборск, в то время, когда сам главкосев Балуев коптил вместе со мной потолок бункера в Риге.

Артподготовка шла второй день и завтра на рассвете мы должны будем наступать. Причем, вовсе не на участке артобстрела.

Наступление не имело никаких стратегических целей, поскольку основной задачей была деблокада многострадальной 38-й дивизии, прижатой к берегу озера Дрисвяты. Однако, с другой стороны, нам нужно было продемонстрировать умение прорывать немецкие укрепленные линии обороны, чтобы получить навык и уверенность в войсках. Но, вот с уверенностью было не все хорошо.

Да, мы только что разгромили германца и буквально умыли его, его же кровью на Балтике. Но, для солдата в окопах в районе Двинска, это все было отвлеченной абстракцией, а вот пулеметы немцев впереди, пугали своей беспощадной конкретикой.

— Ну, что?

Генерал-лейтенант фон Шварц доложился:

— Государь! Вернулась разведгруппа. От запасного выхода № 5 по системе траншей можно пройти вглубь нашей территории на четыре версты. Все коммуникации в порядке. Однако, идет обстрел и проход может быть небезопасным. Можно попасть под вражеский огонь или наткнуться на неразорвавшийся боеприпас.

— Алексей Владимирович, а у вас нет информации, когда германцы прекратят обстрел?

Тот растерялся.

— Эмм… Никак нет, Ваше Величество, такой информацией я не располагаю. К сожалению.

— А жаль!

РОССИЙСКОЕ ТЕЛЕГРАФНОЕ АГЕНТСТВО (РОСТА). 15 (28) августа 1917 года.

Георгиевская Дума на своем заседании рассмотрела совместное представление главнокомандующих фронтами и командующих флотами на награждение Верховного Главнокомандующего Русской Императорской армией и Российского Императорского флота ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА ВСЕРОССИЙСКОГО МИХАЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА за выдающееся военное искусство и личное Высочайшее командование разгромом германского флота в сражении у Моонзундского архипелага 14 августа сего 1917 года.