Душелов. Том 7 (СИ) - Faded Emory

Однако это не так.

Может, внешне и кажется, что всё нормально, но стоит только вглядеться в напряжённые глаза и лица учащихся, как вся иллюзия спокойствия тут же исчезает. Да и сами учащиеся уже не те, что раньше — я вижу лишь с пару десятков знакомых лиц, а вот все остальные явно новенькие. Причём они даже не аристократы, ибо лица всех аристократов нашей Империи я запомнил ещё очень давно.

Решили заполнить погибших и сбежавших простолюдинами?

Пока я раздумывал над этим, проходя по школьному двору под взгляды учеников и учителей, ко мне навстречу направлялись две фигуры. И как только расстояние между нами сократилось, одна из них лучезарно улыбнулась и подбежала ко мне, крепко обняв и громко выкрикнув:

— Ты наконец очнулся! Я так рада! — подняв голову, взглянули на меня ослепляюще яркие розовые глаза.

Так она всё ещё продолжает отыгрывать свою роль? Упорства ей не занимать.

— Привет, Ева, — ответил я ей, переведя взгляд на фигуру за ней, ведущую себя более сдержано. — И тебе привет, Алиса. Рад, что с вами всё хорошо.

— Только благодаря тебе, — нежно улыбнулась в ответ.

Если бы.

— Вам Кевин написал?

Перед тем, как я прошёл через КПП, заметил, как он достал телефон и что-то написал в нём.

— Да, — и бросив взгляд на мои руки, которые я не достаю из кармана, она спросила: — Может, пройдём в более укромное место? — оглянувшись, окинула она взглядом собравшихся поглазеть на нас учеников, уже шептавшихся между собой о чём-то.

— Хорошо.

Ева, выпустив меня из объятий, сказала:

— У меня есть одна идея!

После этих слов она повела нас за собой, с радостной улыбкой на лице что-то напевая про себя и едва ли не подпрыгивая, отчего её школьная юбка приподнималась, создавая определённое напряжение.

Наблюдая, как она с лёгкостью придерживается образа, противоположного себе настоящей, и мастерски манипулирует ожиданиями других, используя весь имеющийся у себя женский шарм, мы прошли за ней в спортивный корпус. Стоило же нам только оказаться в его стенах, как Ева моментально стала самой собой.

— Долго же ты дрых, — лениво почёсывая голову, произнесла она, пройдя по коридору в спортивный зал. — Я уж думала, ты и в этот раз месяца четыре проваляешься. Кстати… сейчас же перед нами ты?

— Да.

— А он?

— Он — это я. Тоже я.

— Так ты больше?.. — с сомнениями начала Алиса.

— Так! — оборвала её Ева, развернувшись к нам с серьёзным выражением лица. — Давай для начала поступим так: садись, — указала она на лежащие в углу маты.

Не противясь, я сделал так, как она попросила, и вот они уже обе возвышаются передо мной.

— Руку, — протянув ко мне свою руку, произнесла Ева. Когда я протянул ей свою мерзкую и неправильно регенерировавшую руку, она даже бровью не повела, спокойно обхватив её так, что её указательный палец оказался на моём запястье, ощущая пульс. — Голову запрокинь, — она присела коленями на маты так, что мои ноги оказались меж её, а её голова оказалась в паре сантиметров от моей. И пока одна её рука продолжала измерять мой пульс, другая взялась за веко, широко приоткрыв его. — Сейчас я буду задавать вопросы, а ты отвечать на них. Отвечай не задумываясь, говори первое, что приходит в голову. Ясно?

— Да.

— Есть ощущения, будто бы наблюдаешь за собой со стороны?

— Нет.

— То, что мир кажется нереальным или, может быть, туманным?

— Нет.

— Пробелы в памяти присутствуют?

— Частично. Воспоминания последнего месяца путаются, и часть из них я словно забыл.

— До этого месяца?

— Нет.

— Детские воспоминания присутствуют?

— Да.

— Все без исключений?

— Да.

— Как прошло наше первое знакомство?

— На одном из вечеров, организованных семьей Агнэс. Твои родители были в списке приглашённых, и они взяли тебя с собой. Мы тогда перекинулись парой слов, когда официальная часть закончилась.

— Что было сегодня после того, как ты проснулся?

— Оделся, спустился на первый этаж, поговорил с Виолеттой, занялся с ней сексом. Переоделся в подходящую одежду, вышел из дома на прогулку. На прогулке оказался рядом с местом нападения демона на патрульный отряд. Помог выжившей патрульной. Появился Кевин, общаясь о произошедшем, мы с ним дошли до школы. Благодаря ему прошёл через КПП. Так я оказался здесь.

— Вернёмся к воспоминаниям позапрошлого месяца. Что из этого ты помнишь?

— Помню, как мы вернулись домой. Помню, как в последний раз разговаривал с Луисом. Помню, что произошло в доме семьи Агнэс. Помню, как пришёл к тебе в отель. Помню, как очнулся уже дома. Помню суд. Помню, как мы мы победили на нём и начали праздновать дома, а потом… воспоминания начинают путаться и теряться. Всё как в тумане. Следующее, что помню — как я нахожусь ночью на улице и… убиваю четверых. Трёх бандитов и одну женщину, которую они хотели изнасиловать. Помню, как их страдания доставляют мне удовольствие. Включая страдания той женщины. Это было ужасно мерзко, но мне по-настоящему нравилось…

— Не отводи взгляд, — моментально произнесла Ева, ухватившись за моё лицо, стоило мне только немного отвернуться. — Продолжай.

Смотря в её сосредоточенные глаза, ощущая её нежные руки и горячее дыхание, я собрался с мыслями и продолжил:

— Дальше всё только хуже… порой даже то, что происходило днём, казалось нереальным. А то, что творилось ночью… становилось всё более омерзительным, жестоким и… приятным. И вы все об этом знали… вы тогда общались со мной… пытались помочь, но… боялись. Думали, что если вмешаетесь, то можете сделать только хуже, и я уже никогда не стану прежним, поэтому доверились моим словам и дали снимать стресс таким образом. Даже прикрывали и подтирали за мной следы…

— У нас не было другого выбора, — едва слышно печально произнесла Алиса.

— Тс-с-с! — шикнула на неё Ева, после чего сказала уже мне: — Продолжай.

— Когда закончилась война кланов, мне на самом деле стало чуточку лучше. Но не из-за того препарата-пустышки, который якобы создала для меня Элизабет, а потому что основной раздражитель пропал. Я неплохо помню, как тогда всё начало налаживаться до того момента, как… род Прэтт и род Нимико решили отомстить. В тот момент, когда я увидел отрезанные пальцы в пакете… мне не захотелось идти и спасать вас. Мне не захотелось мстить и причинять им боль. Всё, что мне тогда захотелось — это… пропасть. Совсем и навсегда. А уже в следующее мгновение всего меня обуял такой гнев, что, казалось, мои внутренние органы вот-вот сгорят. Но вместе с тем я ощутил, будто бы впервые за всю жизнь снял груз с плеч и наконец вздохнул полной грудью. Последнее, что смутно припоминаю, как спас вас, ощущая удивительное предвкушение грядущего сражения. А потом… я проиграл. И этот проигрыш был куда больнее, чем что-либо за всю мою жизнь. А дальше идут совсем отрывки. Карэн… умирает… нужно защитить… император… умер… Итан… помощь. Всё. Это всё, что я помню. Потом уже как очнулся сегодня дома в кровати.

— Хорошо. Последний вопрос: ощущаешь сейчас нечто подобное на внутреннюю борьбу между своими чувствами и побуждениями?

— Нет.

— Точно? Например, может быть, тебе сейчас хочется сделать мне больно за моё нахальное поведение? Скажем, избить или жёстко изнасиловать, показав мне моё место?

— Нет.

— Хочется выплакаться, чтобы тебя прижали к груди и пожалели?

— Нет.

— Тогда на этом всё, — сказала она, отпустив мою руку и глаз, после чего встала на ноги.

— И каков диагноз? — сев ровно и взглянув на неё, спросил я.

— «Диагноз»? — выгнула она бровь. — Я тебе что, психиатрическая больница? Скажем так, у меня есть предположение, что с тобой, но даже озвучивать его без полноценного амбулаторного обследования под стабильным надзором проверенных лиц — верх идиотизма. И это не говоря уже о полноценной постановке диагноза. Остановимся на том, что по крайней мере сейчас ты не представляешь ни для кого угрозу.

— «По крайней мере сейчас»?