Зеркало грядущего - Савин Владислав

— Вопрос риторический, Анна Петровна — усмехнулся Ефремов — хорошо, я введу некоторые дополнения, которые ясно дадут понять читателям, что мир "Андромеды" невозможно построить "стремительным скачком", а необходима для этого долгая и кропотливая работа по подготовке общества. Насчет того, чтобы убрать не понравившееся вам общественное воспитание вообще — то боюсь, это уже невозможно, и дело тут вовсе не в стремлении к полной свободе творчества. Просто слишком многое надо будет тогда менять во всей книге — одно изменение основополагающей детали общества несомненно потянет за собой другие перемены в сюжете, так что придется переписывать значительную часть книги, и у меня нет уверенности, что после этой масштабной правки она действительно станет лучше. Но, как я уже пообещал, расставание с родителями и начало этого нового воспитания я постараюсь отодвинуть на более поздний срок, для соответствия вашим новым данным.

— Масштабно править — не надо, — подытожил Сталин. — Внесите те небольшие дополнения, о которых вы упомянули, товарищ Ефремов — и этого будет достаточно. Например — что совершенно не обязательно забирать детей от матерей в год возраста, можно и попозже. Главную Книгу коммунизма писать нужно искренне и по своему убеждению. Никто вам приказывать не будет — как уже небезызвестному вам Солженицыну, например.

И взглянул на Анну. Та ответила:

— А со сволочью и предателем нельзя иначе. И по моему пониманию, враг снявший маску — менее опасен чем тот, кто прикидывается "своим". Но это другая история, Иван Антонович, к нашему обсуждению отношения не имеет. Если вам интересно, после вам расскажу.

— Конечно, будет интересно. Подумать только, что в мире Рассвета и я в начале 70-х считал, что он порядочный смелый человек и за ним правда… Впрочем, как понимаю, тогда он еще не успел показать себя во всей красе, и многих так же сумел обмануть, прикидываясь борцом за справедливость. Но да, это, разумеется, тема для другого разговора… И впредь, товарищи, хотелось бы, если вы с чем-то не согласны, обсуждать это так же, как в этот раз, и обсуждать аргументировано. Ну а я — сделаю все, что от меня зависит. И все ж не хотел бы уходить из науки — как это там случилось.

Там, насколько Иван Антонович успел прочесть в своей же биографии, он после своего длительного отпуска по временной инвалидности просто не смог вернуться в ПИН в конце пятидесятых — все подходящие места оказались заняты, да и не нужен он оказался там многим новым сотрудникам и руководителям. И Орлов, несмотря на дружбу, оказался заложником ситуации, уже не смог ни на что повлиять… Здесь же в науке положение иное. После реформ — адмирал Лазарев сказал, "по примеру флота, где командир занят тактикой, а для рутины на корабле старпом есть". Первыми были, как ни странно, медики — впрочем там часто бывало, что профессора уровня Вишневского сутками не отходили от операционного стола, и заниматься бумагами им было просто некогда — так что логичным было придать им "ассистентов-администраторов", из числа менее талантливых, но более поднаторевших в переписке. Было такое и в системе Трех Главных Управлений (атом, ракеты, электроника) и у примкнувших к ним авиаторов — ну не дело Главного Конструктора мелкие бумажные вопросы, на то у него зам по администрации должен быть, а Главному лишь окончательная подпись. И вот, Иван Антонович с удивлением обнаружил, что по факту тоже стал такой же персоной — все бумажные проблемы за него решал или лично Орлов, или он же кому-то поручал. Что вызывало ропот иных коллег — но сказать в глаза Ефремову никто не отваживался. А сам Иван Антонович не опускался до того, чтобы убеждать, что никакой "лапы" наверху у него нет. Оказывается, была — вот она, напротив сидит.

Что в сорок восьмом было — тоже ее забота? Когда Ефремову шепнули, что в самом Президиуме АН СССР собираются рассмотреть вопрос о низком уровне теоретических работ ПИНа, по причине терпимости к разработкам западных палеонтологов, и отсутствием борьбы за развитие советского дарвинизма. Насчёт западных палеонтологов напрямую относилось к Ефремову, который ещё с довоенных времён вёл переписку с зарубежными учёными — но и всему Институту не сулило ничего хорошего (как минимум, потребуют перекроить и штаты, и утвержденные планы). Но в последний момент что-то произошло — и Президиум этот вопрос даже рассматривать не стал. Зато Анна Петровна тогда сказала при очередной встрече:

— А вы работайте, Иван Антонович, пишите. И ни о чем не беспокойтесь!

И ведь он сам никогда не жаловался — не к лицу. Значит, был у "инквизиции" в ПИНе кто-то, оперативно докладывающий наверх? Сам Ефремов уже тогда начал о чем-то догадываться, но — товарищ Лазарева, всего лишь одна из многих Инструкторов ЦК, отвечающая за пропаганду, при чем тут палеонтология? А вот о работе милейшей Анны Петровны в "инквизиции" он узнал лишь совсем недавно. Когда некий доброхот из коллег (даже его имя называть Ефремов не хочет) сигнализировал о якобы имеющих место злоупотреблениях во время монгольской экспедиции и значительной финансовой растрате. Да, начальникам отдельных отрядов имели на руках деньги для найма рабочих и закупок у населения, и расписок после у полуграмотных монголов было не получить — но голословно обвинять в присвоении казенных сумм? И делу было дали ход, но тут же вмешалась Служба Партийной Безопасности, и оказался в итоге сам жалобщик главным виновным. И опять же, сам Ефремов ни о чем никого попросить не успел!

И надо отдать должное — без этой помощи, снявшей с него львиную долю рутины, он в изменившихся условиях (новые и куда более масштабные экспедиции и научные работы, отсутствовавшие в ТОЙ истории) уже не смог бы полноценно работать на два фронта: в рабочее время — Институт, в нерабочее — писательство. Поскольку верно Анна Петровна отметила — это требует не только полета мысли но и сбора фактографического материала, то есть поиска в библиотеке, в архиве. Да что там библиотеки, со сколькими людьми приходилось лично разговаривать, чтобы узнать что-то, чего ни в каких книгах не найдешь! А он уже не мальчик, здоровье уже не то — хорошо, если этот целитель поможет, но все же, вдруг придется выбирать? Потому и не возражал против выдвижения себя кандидатом на должность члена-корреспондента Академии Наук (в том мире не прошел, но сейчас положение в советской науке совсем иное, и дело даже не в том, что у него есть поддержка наверху, просто с падением Лысенко поменялось многое в отношениях между учеными) — это не роскошь, а скорее необходимость: членкору положены и более свободный режим работы, и по штату уже помощь ассистентов, и деньги тоже не помешали бы. Хотя, если верить тому что он прочел — там он сделает выбор в пользу литературы. Но это будет лишь через несколько лет — сейчас же он к этому не готов. Да и тогда — интересно все же читать свою будущую биографию, вышедшую в серии "Жизнь замечательных людей" — его уход был в значительной степени вынужденным, и здоровье уже не позволяло тянуть два фронта сразу. А что будет здесь — если курс целительства поможет? Хватит ли сил — должно хватить. А после — посмотрим, что получится.

— Надеюсь, здесь вам и не придется из науки уходить, — ответил тем временем Сталин. — Что же касается Книги, то… Книга товарища Ефремова, конечно, важна, но это не все. Идеи там, в основном, заложены правильные, но вот воспитывать в людях нравственность и бороться с эгоистическим инстинктом нам надо уже сейчас, не дожидаясь, пока наука подготовит нам полную теоретическую базу для этого. Я ведь тоже долго думал, чего там нам не хватило, когда и как с правильного пути свернули. И кажется, нашел, и это совпадает с тем, что сам Иван Антонович утверждал — я вашу биографию тоже прочел, Иван Антонович — про то, что удовлетворить ВСЕ материальные потребности обывателя невозможно, они будут расти бесконечно, а значит надо вместо этого поощрять развитие духовных потребностей, и про то, что если все так и пойдет, как вы наблюдали в шестидесятые годы, то в девяностые — будет взрыв безнравственности — верно вы все же, Иван Антонович, дату угадали, да еще в начале семидесятых, когда мало кому это в голову могло прийти. Да, кстати, про то, что вы меня ТАМ в контрреволюции подозревали — я тоже прочел, но не беспокойтесь, ЗДЕСЬ я и сам понял, что в чем-то был раньше не прав, и ошибки прежние свои и некоторых подчиненных стараюсь теперь исправить. Но вернемся к шестидесятым. Так что же тогда произошло, что вы в том времени наблюдали своими глазами, раз сделали ваши выводы?