За последним порогом (СИ) - Стоев Андрей

Справедливости ради надо заметить, что не все изменили отношение ко мне в худшую сторону. Например, Анета Тирина сменила отношение с нейтрального на откровенный интерес. И не знай она про мои отношения с Ленкой, то наверняка начала бы на меня охоту — моя эмпатия совершенно определённо это утверждала. Изменения были не только в школе — я стал получать приглашения на приёмы, и некоторые из них даже посетил. Правда, приглашения были не от верхушки общества, аристократия ко мне пока только присматривалась. Но у меня уже было приглашение на следующий большой приём у Тириных, а судя по тому, какие тёплые отношения у нас установились со Стефой, возможно, меня пригласят и к Ренским. Невозможно войти в высший свет самому; нужно обязательно быть кем-то представленным, и посещение правильных приёмов — это единственный путь в высшее общество.

Большим приёмом Тириных был день рождения Алины. Обычно он отмечался внутри рода, только для своих, но в этом году Алине исполнялось двести, и род настоял на широком праздновании юбилея. Для меня момент был очень удачным, поскольку у меня уже полгода лежал подарок для неё, для вручения которого я никак не мог подобрать подходящий повод. Ленка любила разный антиквариат, и регулярно затаскивала меня в антикварные лавки, где с упоением рылась в старом хламе, разыскивая «что-нибудь этакое». В одной из таких лавок, разглядывая старые картины, я обратил внимание на небольшой портрет девушки, сидящей в плетёном кресле на залитой солнечным светом веранде. Мне бросилось в глаза сходство с Алиной, и чем больше я разглядывал картину, тем больше приходил к мысли, что это может быть она. Девушка на портрете выглядела немного моложе, однако сходство было несомненным. «Портрет девушки, автор неизвестен» — ответил хозяин лавки на вопрос о картине, но при этом запросил за картину чудовищную сумму в сто гривен, мотивируя это тем, что картина написано очень талантливо, и этот неизвестный автор запросто может оказаться кем-то знаменитым. Я сомневался; хозяин упёрся и не хотел скинуть ни веверицы. Я снял картину со стены чтобы рассмотреть её поближе, и на обратной стороне обнаружил полустёртую карандашную подпись «Алина Т.». Это решило дело, и я выписал чек.

Приём происходил в городской резиденции Тириных — большом старом здании, украшенном вычурной лепкой в стиле, немного напоминающем рококо моего старого мира. Мы всей семьёй прибыли за пятнадцать минут до назначенного времени — достаточно рано, чтобы подчеркнуть уважение к хозяйке, но не настолько рано, чтобы это выглядело подхалимажем. Мы оказались в очереди — уважение к хозяйке решили подчеркнуть не только мы, Тирины пользовались в обществе большим авторитетом. Я впервые увидел Алину в образе, который до этого был мне совершенно незнаком — Матери одного из сильнейших родов княжества. Контраст с привычной мне смешливой девчонкой поражал.

Когда-то я между делом заметил Анете, что удивлён, насколько просто и приятно общаться с Алиной. Анета долго и искренне смеялась.

— Кеннер, она только с тобой такая. Она говорит, что ты очень напоминаешь ей Кеннера Ренского.

— Вот как? — удивился я.

— Да, вот так. Она, похоже, Ренского очень любила. Помнишь, нам рассказывали, что после убийства Ренского двое нападавших выжили? Они выжили ненадолго, их убила Алина. А род Эйле она вообще искоренила. Рода Эйле больше нет, от него осталось всего несколько семей простолюдинов.

Вот теперь я понял, что Анета имела в виду. Гостей встречала Мать рода, с которой какие-то фамильярности были совершенно немыслимы. Впрочем, когда перед ней предстали мы, глаза у неё потеплели. Она обнялась с мамой, расцеловала Ленку, а потом и меня, вызвав задумчивое выражение на лицах многих гостей. Затем она обратила внимание на завёрнутую картину, которую я держал в руках.

— Это что, картина? — с весёлым удивлением спросила она. — Кеннер, неужели ты, наконец, стал разбираться в живописи?

— Нет, у меня по-прежнему с этим есть проблемы, — признался я, — но когда я увидел именно эту картину, я решил рискнуть её подарить.

— Ты меня совершенно заинтриговал. Дай мне на неё взглянуть одни глазком.

Я развернул картину и глаза у Алины расширились.

— Где ты её взял?

— Случайно наткнулся на неё в антикварной лавке. — честно признался я.

— Мама приказала нарисовать её, когда мне было семнадцать. Я думала, что она потеряна навсегда. — сказала Алина с грустной улыбкой. — Спасибо. Это чудесный подарок.

Она бережно взяла картину, бросила на неё задумчивый взгляд, и передала её девчонке из стоявшей рядом стайки младших Тириных:

— Отнеси в мои покои, и смотри аккуратно!

И вновь обратив внимание на нас, сказала достаточно громко, чтобы окружающие расслышали:

— Мы помним, что Арди нам не только друзья, но и родственники. Мы всегда рады видеть вас; в доме Тириных вы не чужие.

Она сопроводила приглашение лёгким поклоном; мы поклонились в ответ, и уступили место другим гостям. Алина определённо хорошо к нам относится, и разумеется, я ни на секунду не поверил в романтическое объяснение Анеты. Алина Мать рода, а не впечатлительная шестнадцатилетняя девушка; вряд ли её воспоминания о Кеннере Ренском оказали хоть какое-то влияние. Скорее тут сыграли свою роль сразу много разных причин — быстрое восхождение матери, рост влияния нашей семьи, наши личные перспективы, а может, и другие причины, нам пока неведомые. По сути, сейчас Алина объявила всем, что у нас родственный союз. Для чего она сделала такое объявление, и что она планирует из этого извлечь, я не понимаю, но думаю, что ничем плохим это для нас не обернётся, и мы тоже извлечём из этого выгоду. Как минимум, желающие попробовать нас на зуб сначала крепко подумают. Кстати, можно бы уже понемногу начинать думать и о заключении формального союза. Нашей семье по силе ещё очень далеко до Тириных, но мы уже достаточно сильны, чтобы не выглядеть мелкими прихлебателями.

Приём проходил своим чередом. Мама с Ленкой плотно застряли в каком-то дамском кружке маминых знакомых, а я лениво слонялся по залу — или, точнее, по трём объединённым залам, здороваясь и перебрасываясь репликами с немногочисленными знакомыми. Немного поболтал со Стефой Ренской, которая меня при встрече обняла и расцеловала. Впрочем, у меня было сильное подозрение, что это было проделано на публику. Чуть позже в стороне я заметил Ольгу и вежливо ей поклонился. И очень удивился, когда она не стала отворачиваться, а кивнула мне в ответ. Где-то что-то сдохло, не иначе.

Я цедил вишнёвый сок, лениво наблюдая за бурлением гостей, и раздумывал, не найти ли мне пару на предмет потанцевать, раз уж Ленка так плотно погрузилась в дамскую болтовню. Тут чьи-то ладони накрыли мне глаза.

— Алина, — улыбнулся я, — не хулигань.

— А ты силён, — удивлённо сказала Алина, убирая руки, — ты так хорошо чувствуешь ауры?

— Только у тех, кого хорошо знаю.

— Это очень и очень немало. Но поговорим об этом потом, а сейчас я хочу тебя познакомить с разными нужными людьми.

Она подвела меня к красивой рыжеволосой женщине, портрет которой я каждый день видел в классе развития основы.

— Драгана, позволь представить тебе Кеннера Арди. Кеннер, перед тобой Драгана Ивлич. Думаю, тебе не нужно объяснять кто это.

— Разумеется, не нужно, спасибо, Алина. Для меня честь быть представленным вам, сиятельная.

Драгана смотрела на меня с любопытством.

— Много слышала о вас, юноша.

— Хотелось бы верить, что только хорошее, но увы, нашлись люди, которые оплатили целую кампанию лжи против меня. С клеветой почти невозможно бороться, как подсказывает мой печальный опыт.

— Но вы всё же боролись, если я правильно помню кое-какие некрологи.

— Мне не оставили выбора, сиятельная. И как я вижу из ваших слов, лекарство оказалось немногим лучше болезни.

— За словом вы определённо в карман не лезете, Кеннер. — засмеялась Драгана. — Думаю, у нас с вами будет возможность познакомится поближе. Вы же будете поступать в Академиум? Или предпочтёте пойти по пути обычной дворянской семьи?