Посланник уже улыбался и быстро сервировал небольшой столик. Я помог, достал из буфета тарелки, ножик и вилки. Обойдемся без буфетчиц!
— Давайте за знакомство!
Отличный коньяк, душистые сыры, маслины. Давно я так не сибаритствовал. Еще помню начало девяностых, когда мы с пиететом и дрожью в руках пробовал «заграничное». Польское «Амаретто», бельгийский «Наполеон», батончик «Сникерс». Какими наивными балбесами мы были! Так и продали страну за зеркальца и бусы. Внезапно мелькает мысль, что широкой публике не объяснишь элементарный посыл. Многим личностям из мажорной молодежи, что бывала по «заграницам», бесполезно втолковывать азы международной экономики. Пока на своей шкуре не почувствует. Сталинские методы не сработали. Детки репрессированных родителей так ничего и не поняли, зачастую затаили злобу, выплескивая затем желчь на всю страну. Даже дочка вождя умотала заграницу. В том времени в 1967 году. Жить ей не давали… Может, ее с этим хлыщом сплавить? С условием, что будет болтать в меру. Так что следует с Костей подружиться.
— Вы перешли границу, товарищи коммунисты.
Я неподдельно удивился:
— Считаете Африку своей до сих пор? Мало вам кровавой вьюшки в Алжире и мятежа парашютистов?
Мельник, видимо, вспоминает значение слова, обозначавшего кровавую кашу. Все-таки у эмигрантов язык беднеет.
— Я понимаю ваши побуждения. Но…
— Часть консервативной публики против?
— Вы замечаете суть, Леонид Ильич. Во Франции у советской России достаточно врагов. Последние соглашения…
— Не всем понравились. Я понимаю. Но тут, — ставлю бокал на стол и смотрю посланнику в глаза, — нам следует осознать, что важнее для нас обоих. Досужее и отсталое от задач эпохи мнение или собственные интересы. А они у нас в данный момент совпадают. Насколько помню, французские короли всегда являлись сторонниками «временных союзов».
Посланник де Голля внимательно на меня смотрел. Это вовсе не простачок. Он впитывает недосказанное как губка. Мой тонкий намек на более тесное партнерство вопреки воле других держав. Ведь совершенно необязательно все афишировать. А польза и в самом деле будет большая. Она даст фору и французам.
— Желаете поделить сферы влияния?
— Зрите в корень.
— Непривычно для коммунистического вождя.
— Да ладно? Что же тогда обсуждали союзники в Ялте?
Лицо Мельника скривилось. Он все же больше француз. А их тогда обошли вниманием. Ладно хоть подпустили к подписанию акта о капитуляции. «И эти нас победили?»
Посланник сухо кивает:
— Хорошо! Это обсуждаемо. Что-то кроме Африки?
— Конечно. Нам нужны ваши вертолеты. Пока ответа я не услышал.
Мы хотели получить лицензию на популярный французский вертолет Аэроспасьяль «Алуэт. Как раз такого типоразмера нам не хватает. Вертолёт одновинтовой схемы, с рулевым винтом и трёхопорным шасси. К 1984 году будет продано около 1453 машины в 92 страны мира. Выпускался по лицензии в Индии, Румынии и Швейцарии. Мы чем хуже? Но особо нам крайне интересен мотор, и французы об этом догадываются. Интересует вариант, где в качестве силовой установки ставится газотурбинный двигатель Turbomeca 'Astazou» мощностью 550кВт. Его уже испытывают. Если и брать, то самое современное.
Мельник фыркнул:
— Но вы же прекрасно знаете, что это продукция двойного назначения.
— С таким подходом бизнес не сделаешь. Для военных мы разрабатываем собственные виды вооружений. У нашего Министерства обороны жесткий принцип — иметь оружие только отечественного производства.
Посланник де Голля задумался и мягко заметил:
— Обо всем можно договориться.
Намекает, жук, что сначала стоит поделить сферы влияния. Ну что ж, хотя бы честно.
— И не забывайте о космосе. Нам придется хотя бы отчасти открыто сотрудничать. Мы ждем вашу делегацию в Звездный городок. Да и ваших парней пора готовить.
— Каких парней? — Мельник растерялся.
— Тех, кого будем готовить в космический полет. Надеюсь, две кандидатуры вы отберёте сами. Критерии узнаете от наших специалистов. У нас уже накоплен некоторый опыт.
— Почему две?
— Пилот и его дублер, — уже удивляюсь я. И вижу по глазам, что в этот миг визитер мне поверил. Потому что я не играл, а упомянул о них между делом. Как само собой разумеющееся.
— Тогда еще по одной?
— Всенепременно!
Ну как тут будешь соблюдать здоровый образ жизни?
Так что после новогодних праздников можно ожидать в Москву делегацию из дипломатов, военных и разведчиков. А мы во Францию пошлем представителей авиапрома. После снова жду Мельника к себе. Для него будет собрано немного крайне интересной информации. Чувствую, что мы поладим.
Москва. Кабинет Председателя Президиума Верховного Совета
Николай Викторович Подгорный отнюдь не был простачком. Такие на высокие посты не добираются. Многие считали его ведущим претендентом на пост Первого и организатором заговора против Хрущева. До консолидации властной позиции Брежнева Подгорный был одним из наиболее влиятельных членов Политбюро наряду с А. Н. Косыгиным. И как-то стремительно за эти месяцы его обошел на повороте Брежнев. Хотя Подгорный отлично понимал, что если бы не согласился на эту высокую должность, то и вовсе мог потерять все. Как быстро понеслись события!
— Он перестал кого-либо в ЦК слушать!
— А зачем ему! У него своих помощников полный Кремль.
— Николай Викторович, это нормально? Завел себе целый двор прислужников.
— Вот-вот! Кабинет на Старой площади, в Кремле, новый дом в Завидово.
В кабинете собрались недовольные новыми веяниями функционеры ЦК. Часть из них уже перебралась в Верховный Совет. Подгорный знал, что среди них нет умных, но есть хитрые. И короля всегда играет свита. Лучше всего против недругов работает скрытый саботаж. Но и здесь не все так гладко, как хотелось.
— А ведь это пресловутый бонапартизм, товарищи.
Председатель кинул острый взгляд в мужчину, одетого в старомодный костюм. И мысли у него архаичные, эпохи репрессий и клики Тухачевского. Нет, надо отдать должное Ильичу, как он сумел ловко почуять назревающие перемены. Научно-техническая революция! Сухая наука, банальное производство, но и тут же слово «революция». Романтики из молодого поколения клюют на нее без остановки.
— Николай Викторович, Президиум будет что-то предпринимать?
Подгорный тяжело откинулся в неудобном кресле. Даже тут Брежнев обошел его. Обстановка в его новом кремлевском кабинете поражала, как и мебель. Заказать, что ли, себе такой анатомический стул? Спина стала болеть.
— Президиум под Лёней плотно.
Микоян зашел по старой памяти на чай, а попал на заседание заговорщиков. Но отчего-то не ушел сразу. Чует что-то, хитрый армянин. От «Ильича до Ильича».
— Может, на съезде пропесочим?
— Ты найдешь столько народу? Только ЦК, Секретариат.
Мужчина в старомодном костюме угрюмо заявил:
— У меня есть там связи. Если вы готовы, я могу начать подготовку.
— Не боитесь Черненко?
Старый партиец махнул рукой:
— Бумажный червь, слишком много о себе думает. Суслов в больнице, слышали?
Все ахнули. Новость была ошеломляющей.
— Будете искать замену?
Микоян покачал головой:
— Рано! Миша всю жизнь болеет.
— Но в последнее время он и в самом деле выглядел очень плохо. Брежнев постоянно о его здоровье справлялся.
Сидевшие за столом переглянулись. Без второго человека в партии Первому станет непросто держать в узде ЦК. Но Микоян был осторожен:
— До съезда не успеете ничего провести. Скоро Новый год, все уйдут в сон. Потом новые планы, подготовка к съезду.
