На боевом курсе (СИ) - Малыгин Владимир

С самого раннего утра прокатились по аэродрому, по укатанной взлётке, невзирая на плохую погоду и поднявшийся ночью резкий ветер. Хорошо хоть, дул он с моря и прямо по курсу взлёта. Иначе даже и не знаю, смогли бы ребята сесть. Вот взлететь можно, а сесть… Тут от опыта зависит. А он с практическим налётом приходит. А какой у них на «Муромцах» налёт? То-то…

Вывели пару раз моторы на максимальный режим, прокатились немного и на этом испытания закончились. Будем считать, что к выполнению задания готовы.

Глава 14

Ох, не нравится мне этот ветер. Резкие такие порывы, обманчивые. То почти штиль, а потом раз, и удар стихии. И лупит ветер, и сечёт по лицу ледяным дождиком. И снова короткая пауза затишья до очередного порыва. Живо представилось, как холодные капли дождя текут по застывшим щекам, скатываются по шее, заставляют покрываться кожу мурашками ледяного озноба. Бр-р.

Под этими порывами самолёт словно сухой лист мотыляется. Очень неприятное ощущение. В моменты разворота кажется, что ветром одну сторону шасси от земли отрывает — приходится элеронами крен убирать, компенсировать. И это на земле. Нет, такой цирк нам не нужен.

И взлетать при таком ветре смерти подобно. Ждать, пока погода не переменится? И сколько так можно прождать?

Оё-ёй, а ведь похолодало-то здорово. И лететь-то нам снова придётся ночью, как бы проблема с обледенением не повисла непомерной тяжестью на самолётах.

Из кабины вылез, воротник куртки поднял, а подбородок, наоборот, опустил, упрятал пониже. Фуражку поплотнее натянул, да ещё и ремешок опустил и поплотнее его затянул. Чтобы ветром не сдуло. И всё равно пришлось изредка рукой поддерживать.

И плюнув на всё, руки в карманы засунул. Я на аэродроме, а здесь так можно ходить. А если и нельзя, то пусть новая привычка появляется. Лётчик я или так, прогуляться вокруг самолёта вышел? Только недолго руки грел. Сразу же пришлось механикам помочь зашвартовать самолёт, прицепить его тросами к вбитым в грунт железным крюкам. Машина хоть и тяжёлая, а под такими порывами ветра запросто может куда-нибудь укатиться.

Пока помогал, руки совсем замёрзли. Похоже, пришло время перчаточки доставать. Механики в ангар греться убежали, а я подставил спину ветру, вжал голову в плечи и потопал прочь. А вот за шлагбаум выйду, тогда и воротник опущу и руки выну из карманов. Благо там и до штаба уже недалеко будет.

Потому как снова меня туда вызывают. Зачем? А кто их знает. Наверняка новыми вводными озадачат. Да что гадать-то? Пора вырабатывать авиационный пофигизм и относиться к резким поворотам в своей судьбе с неким оптимизмом.

Вот и штаб. Ветер в спину, поэтому и идти было легко. Доскакал, словно молодой пони. Перед зданием никого, все от непогоды спрятались. Нет, более чем уверен — сегодня «Муромцы» к нам не прилетят.

Зашёл внутрь, дверь за спиной закрылась, еле удержал её, чтобы об косяк не грохнула. Ну и ветер! После улицы здесь как-то глухо и тихо. И лицо сразу поплыло, в тепле начало оттаивать.

Дежурный офицер тот же что и вчера, поэтому отделался приветствием. Откозыряли друг другу, парой слов перекинулись. О чём? О погоде, само собой. Попутно фуражку с головы стянул, от влаги отряхнул да ремешок поправил. И наверх по лестнице потопал.

В пустых и от того особенно гулких коридорах никого, тишина. Из-за дверей кое-где слышится приглушённый перестук пишущих машинок, редкий неразборчивый бубнёж. Ещё бы, из-за таких-то дверей…

А вот и приёмная командующего. Ждать не пришлось — Алексей Владимирович головой и глазами в сторону дверей в кабинет показал. Да ещё и брови при этом жесте поднял. И внимательным взглядом меня проводил, как бы проконтролировал, как я куртку мокрую с фуражкой на вешалке оставил. Ну и кивнул с одобрением, когда я в висящее рядышком зеркало заглянул свой внешний вид оценить. Нормально, можно заходить.

Как бы хорошо не относился ко мне адмирал, а лишний раз наглеть не стоит. Иногда можно, когда обстановка это позволяет. Но не сейчас. Потому доложился, как Уставом предписано, а потом, повинуясь указывающему жесту отодвинул от стола стул и уселся. И приготовился внимательно слушать…

К ночи непогода ещё сильнее разыгралась. И ветер ещё усилился. Куда уж больше. На фоне розово-фиолетового заката стремительно неслись по небу рваные клочья чёрных облаков. Потом на город упала темнота, и из окна через мокрое от дождя стекло хорошо было видно, как качаются на улице фонарные столбы, как мечутся по земле вслед за ними жёлтые пятна тусклого света. И засыпал я под резкие и тугие удары ветра по наружной стене нашего здания, под тревожный треск деревьев снаружи.

А к утру всё затихло, успокоилась стихия. И облака на небе уже никуда не спешили, плыли по своим извечным делам, как всегда медленно и величаво. Под ногами шуршали невесть откуда принесённые листья, обломанные ветки и мусор. Мусора хватало. Какие-то картонки, газеты грязные и мокрые, но с довольно-таки узнаваемыми колонками набранного неразборчивого текста. Даже тряпки иной раз попадались. Грязные и бесформенные. В которых с трудом можно было узнать каким-то чудом залетевшее сюда бельё.

Шаркали по камням мётлы и лопаты — личный состав приводил свою территорию в порядок.

К полудню, наконец, сели самолёты из Петербурга. Заправились и начали загружать бомбы. Провозились со всеми делами до вечера.

А лётный состав всё это время находился в штабе, в просторном помещении оперативного отдела и готовился к предстоящему вылету. Рисовали и изучали маршрут, подходы к цели, характерные ориентиры, схемы отхода.

Взлетали после полуночи, под свет установленных на позиции прожекторов. Я шёл первым, за мной Шидловский, а далее все остальные. Михаил Владимирович спокойно принял именно такой порядок, потому что это было оправданно. Не стал права качать. У меня штурман более опытный, с практическим налётом. Ну а обо мне и говорить не стоит.

Загруженные до предела машины тяжело переваливались на неровностях грунта и покачивали при этом недовольно крыльями, скрипели расчалками, медленно катились по обозначенным фонарями дорожкам к взлётной полосе, оставляя за собой продавленные колёсами колеи.

Представляю, как от рёва стольких моторов на максимальном режиме дрожали в городе стёкла. Не дали мы городу спокойно поспать этой ночью.

Взлетели, развернулись и пошли друг за другом с набором высоты на юго-запад. Вчера столько времени пришлось потратить на объяснение и последующую отработку сбора после взлёта. Сейчас же как принято? Каждый сам по себе. Взлетают один за другим и летят приблизительно в ту сторону, как кому удобно. И по цели работают индивидуально. Нужна ли нам подобная анархия? Нет. Вот и пришлось вчера выступить в роли инструктора. В очередной раз.

Похоже, не зря я горло надрывал. Пока всё нормально. Дистанции между самолётами держим визуально, на глазок, потому как никаких подобных приборов ещё нет. Но и так отлично получается. Главное в облачность не лезть. Ну и чтобы цель была видна.

Чтобы не потерять друг друга в темноте механики весь вчерашний день трудились на технике, прокладывали в самолётах дополнительную проводку, подключали ходовые огни к электрической сети освещения кабин. Это на прилетевших машинах. А на моей всё пришлось делать с нуля, потому как не было у меня ничего. Зато сейчас можно было не опасаться. Стоило лишь оглянуться назад и вправо, как можно было увидеть на фоне чёрного неба в боковом окне красные и зелёные огоньки. Что-то новое изобретать не стал, воспользовался знаниями своего времени. Вот только проблесковые маяки пока не успели сделать. Но идея была озвучена, и в мастерских сейчас её срочно воплощают в жизнь. И к нашему повторному вылету обещали изготовить новинку на все самолёты.

На цель вышли ранним утром. Только-только далеко позади горизонт начал бледнеть, а внизу, под нами всё ещё царила беспросветная ночь. И в этой черноте вольготно раскинулся освещённый огнями город. И порт в яркой иллюминации электрического света. Вот он-то и был нашей главной целью. Я уже говорил, что расположение складских зданий тайной ни для кого не являлось. И командование знало, где на территории порта находятся артиллерийские и минные склады. Они-то и являются нашей первоочередной целью. И во второй очереди — корабли. Но там дело такое — вряд ли наши бомбы смогут нанести им непоправимый ущерб. Ну и на точность бомбометания не стоит уповать. Хоть и заверил вчера Шидловский, что они все в должной мере отрабатывали прицельное бомбометание на столичном полигоне, но здесь не полигон, здесь реальная цель. Вот сейчас и посмотрим, кто чему научился. Тем более, на моём и замыкающем самолёте установлены фотокамеры. Будем снимать результаты.