Терминатор 1965 (СИ) - Осадчий Алексей

–  Смотри, Палыч, вот Комарову присвоили вторую Золотую Звезду. Юрка Гагарин сказанул в «Известиях», что мечтает полететь на Луну. И он тоже станет дважды Героем Советского Союза, как пить дать. А потом кто-то три раза в космос слетает и что же, как Покрышкин с Кожедубом – трижды Герой?

–  Ну, Игорь Васильич. Космонавты геройские ребята, думаю заслужили свои награды.

–  Да заслужили, я ж не о том. Дали Комарову за первый полёт Героя, а за второй надо орден, чем «Красное знамя» плохо?

–  Сравнил, орден и космос. Тут подвиг! Люди жизнью рискуют!

–  Палыч. Я в трёх штыковых поучаствовал. Каждый раз как спать ложусь, боюсь: вдруг приснится война, ведь прямо в кровати позорно обосрусь, что жене и детям потом говорить? А всех регалий за два года на передке: «За отвагу», ну и те, которые чохом давались «За Победу» да «За взятие…».

–  Так оно так. Но рискнул жизнью Комаров, слетал в стальной консервной банке вокруг Земли и может всю жизнь баклуши бить, зарплата у космонавтов самое малое восемь сотен. А тут за две с половиной жилы рвёшь и переживаешь – премию дадут или зажилят…

–  Палыч, Васильич, а вы про Хрущёва слыхали частушку? – Веня, лохматый паренёк лет 25 влез в разговор «заслуженных» заводчан.

–  Ну-ка, Вениамин, зачитай, – мастера после стартового шкалика (прям так и говорили – «ключ на старт») настроены благодушно…

–  Тьфу, Венька, поганый у тебя язык. Моли Бога что не при Иосифе, не при Никите живём.

–  Да это дядя Миша рассказывал.

–  О, уже и дядю Мишу сдал, говорю же, повезло с эпохой.

–  А что эпоха, Палыч? Нормально зажили без кукурузника.

–  Ай, Никита хорошую школу прошёл, разве только с кукурузой намудрил. А что Лёня? Победу велел праздновать, объявил девятое мая выходным. Этим думает народ задобрить?

–  Лёня, промежду прочим, в десант ходил, в тыл к фрицам и не единожды. Боевой офицер, хоть и политрук высокого ранга, не отсиживался по штабам.

–  Ладно, ладно. Завёлся. Доставай лучше вторую.

–  Погоди, скоро сдадим портреты, там, в скверике на скамейке и употребим неспешно. Мы ж не шпана какая – гегемон!

–  Это да. Гегемон…

Пока почтенные, маститые пролетарии планировали где «раздавить банку», заводская молодёжь спорила о шансах «Торпедо» на медали чемпионата без Стрельцова и сговаривалась выехать в область «на пикничок». Само собой, барда и художника Никитина многие зазывали в свои компании, однако приходилось вежливо отказывать, намекая на запланированное рандеву с «прекрасной незнакомкой».

Но не бабы ждали, – дела! Вольский подрядил на создание серии весёлых и в то же время рекламно-агитационных рисунков, где весёлая шоферская молодёжь везёт грузы на стройки народного хозяйства на современных грузовиках как уже известных моделей «ЗИЛ», так и на неких «машинах будущего». В общем, не мудрствуя лукаво, нахреначил эскиз «КАМАЗа», на что Аркадий Иваныч испытуюше поглядел на доку художника. А что такого? Слухи о разработке нового «зилка», скоммунизженного у клятых империалистов, ходили по заводу, а где как не в рабочей столовой все слухи и сплетни концентрируются? Да и тема не сверхсекретная, не космос какой, подумаешь – грузовики, пусть и здоровенные…

И хотя партком за три десятка листов формата А-4 расщедрился всего на 80 рублей, торговаться не стал.

Мог и за вечер наваять все тридцать «шедевров», но благоразумно, как и в Ачинске художествуя, взял недельную паузу. Зато когда в понедельник заглянул к Вольскому, там уже ждали кроме Аркадия Ивановича ещё шесть человек. Что характерно – ни одного партфункционера (ну, кроме хозяина кабинета) или комсомольца-профсоюзника – всё сплошь производственники.

–  Вот, товарищи, наша гордость, Игорь Никитин. Не только на гитаре горазд, но и художник-график.

–  Эх, Аркадь Иваныч, если б я так петь мог, как рисовать, Кобзон бы утопился от зависти.

–  Пускай живёт Иосиф, какие его годы. Давай. Предъявляй народу высокое искусство!

–  Пожалуйста, – раскрыл папку и веером рассыпал листы по столу, – восхищайтесь, только аккуратно берите, не поломайте и не испачкайте. На столь бестактный выпад художника никто не отреагировал, иное всех поразило…

–  Ого!

–  Ну, нифига себе! И как это прикажете понимать?

–  М-да..

–  А интересно, товарищи, живо и с юмором.

–  Тебе в Центральном Комитете не юмор, а скипидар зальют в задний бак. Полную канистру.

–  А мне нравится, – необычно, юморно и очень жизнеутверждающе. И подача достижений завода оригинальная, и уровень исполнения высочайший.

Ещё бы не юморно. Процентов на девяносто-девяносто пять рисунки выполнены в стиле Валерия Барыкина, а Генеральный Секретарь Коммунистической Партии Советского Союза предстал лихим и обаятельным водителем большегруза. То моложавый генсек за рулём подмигивает девчонкам в коротких юбчонках, переходящим дорогу по «зебре», то подвозит, видимо на базар, бабку с корзиной, из которой торчит голова гуся. Далее Леонид Ильич, выслушивает члена Политбюро Суслова, запечатлённого в образе механика, указывающего Брежневу на разбортируемое колесо и что-то сурово выговаривающего шофёру. А грозный шеф КГБ Степан Кузьмич Цвигун, тут гаишник-регулировщик, тормознувший «ЗИЛ», дабы дорогу перешла утка с утятами чего стоил! По Цвигуну, кстати, я отбился достаточно легко, указав двум конструкторам на отчётливо просматривающийся короткий тормозной путь тяжело гружёного автомобиля, что свидетельствует о высоком качестве новейших дисковых тормозов, на «ЗИЛе» же и разработанных…

–  Твои, хм, художества, Игорь, полагаю, развеселят Леонида Ильича, а вот с прочими товарищами проблемы возникнут. Сколько персонажей, столько и проблем.

–  Аркадий Иванович, извините за лёгкое хулиганство, не удержался, подумал – лучшая реклама заводу такая подача достижений «ЗИЛа». Эти дружеские шаржи подарите героям, а я для заводской газеты нарисую примерно то же самое, но с лицами передовиков-зиловцев. Не впрямую, нет, будут лишь отдалённо похожи…

–  Может ещё и подскажешь, как такие «подарки» передать?

–  Запросто. Вручите весь комплект Алексею Николаевичу или Леониду Ильичу, а уж они распорядятся по государственному.

–  Ладно, иди, демагог-график, не задерживаю. И второй комплект предоставь, строго по заданию. Три дня сроку! Иначе денег не получишь. Гений рекламы, ишь…

Со второй половины мая у газетных киосков заметно выросли очереди, газеты разлетались влёт, а те, кому не удалось купить «Правду» или «Известия» с «Комсомолкой», кучковались у стендов, бурно дискутируя о шансах Израиля уцелеть в грядущей мясорубке. Советские евреи, трудящиеся на «ЗИЛе», заметно нервничали, словно именно их собрался сбросить в море воинственный Насер. Зная историю «шестидневной войны» постарался как-то ободрить инженера-конструктора Дмитрия Рубина (наверняка Давид Рубикович).

–  Выше шнобель, Дава, накостыляют ваши арабам, как танкист говорю.

–  Думаете, Игорь? С той стороны такая силища, весь арабский мир. И даже…

Потому как осёкся Дима-Дава, стало совершенно понятно, что таки не договорил носатый, вечно грустный инженер. Советский Союз яро науськивал «арабских братьев» на иудеев, норовя выступить арбитром в ближневосточной сваре и поиметь международный авторитет, встать вровень с Соединёнными Штатами, показать, что вывод ракет с Кубы – лишь тактический приём, не более.

Брежнев и Косыгин державно надувают щёки, клеймят империалистических хищников и их прислужника – Израиль, удушающих молодые арабские демократии. На улицах бытовой антисемитизм, народ кто беззлобно, а кто и с ноткой злорадства подначивает советских евреев ехать на защиту Иерусалима, продавщицы туда же отсылают наиболее придирчивых покупателей, по виду внешнему, совсем не евреев. Но работницам совторговли виднее…