Колхозное строительство 72 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Приехала Мирей Матье, а с ней – совсем молодой, ещё почти никому не известный, едва успевший начать сольную карьеру в Париже бородатый гений Демис Руссос. Заявился Челентано, хоть его никто и не приглашал – но приняли как родного. Ну, понятно, пожаловали Карел Готт, Славко Авсеник и разные прочие добрососеди. Конечно, не обошлось и без Анны Герман. Она успела поездить по Мексике и Белизу с концертами религиозной музыки, вела пропаганду среди меннонитов, из которых происходила сама – но вот недавно вернулась, полная впечатлений и новых сил, а следом за ней повалили степенные бородатые переселенцы с огромными семьями и целыми кораблями скарба. Папа Петя попросил найти ей какую-нибудь особенную песню. Маша долго думала – и «написала» для неё «Земля – Юпитер» Жени Теджетовой. Волшебная певица, которой Бог не дал долгой жизни, как и самой Анне в другом мире. Здесь так не будет. Такие ошибки истории необходимо исправлять.

Поразил в самое сердце Ким Ир Сен – прислал целый батальон ослепительных красавиц, хоть и немного косоватых. Называется – ансамбль «Моранбон». В реальной истории аналогичный трюк провернул уже в десятых годах следующего века его внук Ким Чен Ын – только тут он ведь ещё и не родился. Папа Петя ему шепнул чего, что ли, или во временной ткани проколы какие-то пошли? Чёрт его ведает. Песни девочкам написали простенькие, но общий эффект – сногсшибательный, мало чем «Крыльям» уступит. Надо срочно под крыло брать и формат им придумывать, чтоб друг у друга аудиторию не отбирать. Гвоздём программы – гость из бурлящих очередной междоусобицей Штатов Билли Джоэл, которому по договорённости в истории с фашистом-олимпийцем пришлось отвалить полдюжины отличных песен. Прямо перед концертом родилась идея устроить сюрприз – пришлось ограбить Элтона Джона и группу «Блю» на убойный хит Sorry Seems to be the Hardest Word. Его вместе с Билли исполнил красивым хрипловатым баритоном Джин Минго. Черная физиономия и новенькие фарфоровые зубы геройского вертолётчика сверкали не хуже, чем Золотая Звезда у него на лацкане. Как раз под праздник Подгорный вручил. А ярче всего сияла в этот вечер едва втиснувшаяся в кресло в первом ряду зала Бувинур Габдрахмановна Умраева, вернее, уже неделю как Минго. Любовь – куды бечь!

Какое побоище вышло из-за подбора песен «Крыльев» для концерта – кто бы знал! Понятно, на концерте по такому поводу нельзя было не спеть «Интернационал» – но в остальном повторять программу с «Уэмбли» не хотелось, и так то шоу чуть ли не каждый месяц по телевизору крутят. Выбрали в итоге самое весёлое, самое жизнеутверждающее, стремясь не столько поразить, сколько порадовать. Дело к зиме – не пройти мимо «Снегирей», с которых вся эта история начиналась. Одно удовольствие было смотреть на широченную улыбку дирижировавшего оркестром Отто Августовича Гофмана. Уж теперь этот чудесный человек точно не погибнет в дурацкой аварии, а будет много-много лет радовать отличной музыкой всю страну. Дальше – «Трус не играет в хоккей», причём Богатикову дружно подпевала целая шайка олимпийских чемпионов, среди которых выделялся экзотическим цветом лица и особенным усердием вратарь сборной СССР Камал Кишан Сингх. Голос у него был козлиный, но бравому сикху предусмотрительно отвели место подальше от микрофона. Дальше, конечно, свежайшая бомба – «Как на войне», под оскароносный клип на доработанной модели гигантского экрана с «Уэмбли». Расстарались мужики из «почтового ящика», сделали такую красоту, что заказы от владельцев стадионов и больших концертных залов валят косяком. А ещё сильнее пришлось расстараться коллективу поэтов-песенников крыльевской студии, чтобы обеспечить эту весьма смелую композицию русским текстом, так сказать, «для всей семьи». «До свидания, чёрт с тобой» кое-как отстояли, но больше почти ничего общего с творением братьев Самойловых не осталось. Ну да и ладно. Научились уже мозговые штурмы проводить – за пару вечеров выдали на-гора вполне удобоваримые стихи. Что-то там про «плывём в челне как по Луне», и тэ дэ и тэ пэ. Кто ж знал, что песня, взятая строго для экспорта, так громыхнёт, и придётся локализовать? А, фиг с ним, нормально получилось. Вон как народ руками машет. Сейчас ещё увидят, как Ирка ногами машет – вообще с ума сойдут.

Это лето кончилось, кончилось – или показалось?

Это лето кончилось, кончилось – а любовь осталась.

Маша взяла последнюю, высокую, вибрирующую ноту, оркестр грянул коду – и публика рванула эмоциями. Да! Наконец-то. Последний гештальт – подарить миру не позаимствованную, не переделанную, а свою собственную песню – закрыт. Теперь всё точно будет хорошо. Всё-всё! А вот и сам концерт – уже всё. Ну, почти всё – остался один участник. Девочка Роза. Конечно, будет ещё финальный «Интернационал» с выходом всех – но сейчас очень важный, где-то даже драматический момент. Очень хотелось бы, чтобы эту песню послушали все власти предержащие в мире – и чуть-чуть задумались.

Звонкий, как пастуший рожок, голос Розочки Рымбаевой плыл, переплетаясь со звуками арфы. И вот, вместе с припевом, широкой рекой вступил остальной оркестр, а Роза рывком вышла на полную проектную мощность:

И вот теперь – то самое, из-за чего хочется, чтобы президенты, секретари, премьер-министры вместе с помощниками и переводчиками сейчас прилипли к телевизорам и приёмникам. Скоро закончится этот год, может быть, самый страшный в истории планеты. Многие, очень многие этого не поняли, ведь всё происходило где-то далеко от них, в краях, которые для большинства людей в мире – что-то из сказок или отвлечённой, книжной истории. То, что жуткие события лета 1969-го так и не распространились за пределы сравнительно небольшой части Азии – не заслуга людей, облечённых правом принимать самые важные решения. Скорее, иные из них считают это своей недоработкой. А вот не надо так думать. Пора включить голову и начать применять её по назначению.

Что ж, а теперь «Интернационал». Ага, вон и Фурцева…

Глава 30

Интерлюдия двадцать шестая

Маршал авиации Евгений Яковлевич Савицкий ненавидел тревоги. Он ненавидел их в войну – но тогда по крайней мере успел кое-как к ним притерпеться. Куда хуже он стал относиться к ним в послевоенное время, и с ростом в должностях каждое ЧП вызывало у него всё большее нервное напряжение. Год назад заместителя командующего войсками ПВО СССР вытряхнули среди ночи из постели – угроза приближалась с самого противного и болезненного направления. Неопознанный самолёт рвался со стороны Северной Америки к Чукотке. Куда он прёт? К базе баллистических ракет у Анадыря? Не стало спокойнее, и когда обнаружилось, что это не провокация вероятного противника, а личная одиссея банды каких-то сумасшедших стариков. Такое напряжение быстро не спадает – а ведь успели уже поставить на уши весь Дальний Восток! В те же дни дочь Светка впервые участвовала в международных соревнованиях по пилотажному спорту – и хоть в ней маршал был уверен, как в себе, но всё равно нервы! А когда Светлана вернулась с кучей медалей и услышала от отца эту историю – потребовала немедленно познакомить её с «русскими героями воздуха». Евгений Яковлевич с гораздо бо́льшим удовольствием вытряс бы душу из одного-двоих престарелых хулиганов, прибавивших его голове столько седых волос, но такая уж в семье сложилась традиция: Светлане никогда и ни в чём не было отказа, и родители ни в малейшей степени не пытались на неё повлиять. Какая-нибудь другая девушка могла бы удариться во все тяжкие, приняться гулять, заставить отца и мать краснеть и выручать себя из разных некрасивых ситуаций. Не такова была Света Савицкая! С самого детства она мечтала только о небе, и отец, выросший беспризорником и никогда не знавший запретов и понуканий, не препятствовал дочери, когда та записалась в школу ДОСААФ, не требовал дневник, как должное воспринял известие, что девушка закончила школу на одни пятёрки, поступила в МАИ и одновременно была зачислена в сборную Союза. Всё – сама. Если бы он хоть как-то попробовал ей помочь, скорее всего, дочери бы у него с той минуты не стало. Характер! И ведь даже не сказать с гордостью, что воспитал такой – сама себя воспитала.