Кровавая весна 91-го продолжается (СИ) - Шу Алекс

— Это правильно, — одобрил Андрей и добавил. — Дим, вспомнил, мне в пятницу в Москву нужно. С Владом и Петром Ефимовичем в магазин съездить. Ещё и Леру с собой прихватим, — вспомнил Андрей. — С нами поедут Лера и Петр Ефимович.

— Твою и Леркину поездку перенести нельзя? — поинтересовался Громов. — Ты же видишь, как всё складывается.

— Нежелательно, — вздохнул Максимов. — Я обещал, есть свои планы.

— Ладно, надо, так надо, -опер поморщился, но спорить не стал. — Знаю, что Русин в Москву собрался с Ефимовичем. Но что тебя и Леру возьмет — это для меня новость. Я следом за вами поеду, только командировку оформлю, чтобы вопросов не было. Думаю, Олегович меня отпустит. Возможно, и московские опера присоединятся. Ты теперь у нас персона важная, охраняемая, если что-то случится, твоя мама меня, Олеговича и важняка живьем без соли съест. Подумаем, может, что-то со связью решим. Есть у меня мыслишка, надо с Максимом Олеговичем согласовать. Да, забыл сказать. Ориентировочное время выхода «Расследования» с тобой — в субботу вечером. Всё уже согласовано.

— Надеюсь, после того, как материал отснимем, я не понадоблюсь? — поинтересовался Андрей. — У Леры день рождения. В субботу будем в квартире праздновать, в воскресенье собираемся на её дачу.

— Не знаю, — задумался опер. — Я в этом телевидении не разбираюсь. Спросить нужно.

— Так спроси.

— Спрошу, — кивнул старший лейтенант. — Но в любом случае, повторяю, без меня из города никуда. В крайнем случае, с вами поеду, участкового и местных предупрежу, чтобы на подхвате были.

— Договорились.

— Тогда подброшу тебя до подъезда и на боковую, — сообщил Дима. — Ты тоже никуда больше вылазь.

— Не буду, — пообещал Максимов.

* * *

Утро началось не с «Нескафе», а с пробежки по скверу. На этот раз бегали недолго, километра три. Потом в низине у турников, Рудик и присоединившийся к ним Вадик имитировали вхождения в клинч, захваты за рукава, спортивные штаны, куртку, Андрей выкручивался, разрывал дистанцию, встречал имитациями ударов, пробивал сбоку пяткой по болевой точке бедра, как показывал Петр Ефимович. Удары были легкие, но парни морщились и прихрамывали, останавливались и ждали, когда пробитая нога снова обретет подвижность.

Затем инструктор достал две большие боксерские лапы и пошел на Максимова. Андрей прихватывал Смирнова за шею, и буквально, натягивал его корпус на выкинутое вперед на выдохе колено. Локти летали лопастями пропеллеров, обрушиваясь на лапы сбоку, сверху, снизу, в прыжке и кинжальными прямыми ударами.

Затем пошла отработка стопорящих ударов: ребром ладони по бицепсу, собранными пальцами в подмышку, комбинации ближнего боя, завершаемые «бычками» лбом, основанием ладони и другими пушечными ударами по скрещенным вместе лапам. После получасовой работы по лапам, Максимов принял душ и побежал в школу.

Первым уроком была химия. Пухлая Лариса Сергеевна с неизменной башней на голове скучным голосом рассказывала о полимерах, показывала, как решать задачи, проводила опыты, всё это пронеслось мимо сознания Максимова, витающего в облаках собственных мыслей. На уроке литературы, Ирина Григорьевна, в очередной раз, заменившая отсутствующую «классуху», закатила целую лекцию о произведениях современных советских писателей. Андрей слушал её вполуха, и когда оглушительно заверещал звонок, оповещая о наступлении большой перемены, облегченно вздохнул…

В столовой было людно. Юркая малышня с шумом и гамом сновала повсюду со стаканами сметаны, чая, пирожными, булочками, тарелками первых и вторых блюд, весело носилась вперед, назад, наискосок хаотичным броуновским движением, забегая и выбегая обратно.

Школьники постарше, степенно занимали места за столами, неторопливо рассаживались группами, расставляли блюда, салатики, напитки. Максимов, героически прорвался к Зое Леонидовне в неизменном белом колпаке, дал рубль, получил горстку мелочи сдачи, тарелку с макаронами и тефтелями, пирожок с картошкой, стакан компота из сухофруктов. Искательно провел взглядом по залу, подыскивая подходящее место. Увидел привставшего и помахавшего рукой Русина в противоположном углу. Напротив Сани уже торопливо допивали компот, загружали в пустую посуду подносы парни из параллельного класса, мелкий, живой, подвижный как ртуть Витя Баринов и неторопливый, здоровый и похожий на ленивого медведя Коля Поздняков. Когда Максимов подошел к столу, они уже покидали столовую.

Андрей уселся рядом с Русиным, расставил блюда, отодвинул в сторону поднос, куснул теплый пирожок, неторопливо запил компотом.

— Андрюх, ты чего такой задумчивый как Ленин в октябре? — Саня дружески толкнул Максимова локтем. — Жуешь с таким потерянным видом, будто речь на броневике мысленно репетируешь.

— Дурак ты, Саня, — усмехнулся политтехнолог. — Задумчивым Ленин был в Швейцарии, когда с карандашом штудировал «Капитал» Маркса или в Разливе, сидя под сучьями шалаша. Как бы к нему кто, ни относился, в октябре он долго не раздумывал, а действовал на опережение, перехватывал инициативу, не жевал сопли, как его противники. Поэтому и победил.

Максимов заметил Гринченко с полным подносом, блуждающего по залу растерянным взглядом и помахал рукой:

— Олег, сюда!

Рыжик, ловко уклоняясь от школьников с другими подносами, пробился к столу, выставил блюда, аккуратно вложил свой поднос в отодвинутый Максимова и уселся. Русин и Максимов с любопытством разглядывали Олега. Под левым глазом Гринченко отливал синеватой желтизной небольшой фингал, на челюсти расцвела широкая ссадина.

— Вот это да, — присвистнул Саня, изучая лицо и разбитые костяшки рыжего. — Гринь, ты чего? Подрался что ли?

— Побоксировал немного в зале кикбоксинга, — невесело усмехнулся Олег. — Со мной ребята аккуратно работали на защиту, легко руки и ноги кидали, а я злился, старался попасть. Попал пару раз. После этого, они стали бить жестче. Впрочем, я не в претензии. Сам виноват.

— Глядишь, Олежка так бойцом станет, — хмыкнул Русин. — Гриня, я уже тебя опасаться начинаю. Прикинутый, модный с красивыми телками под ручку ходит, грушу колошматит, боксирует. И у Влада пашет больше меня. Брат его постоянно в пример ставит.

— Можешь не опасаться, — хмыкнул Андрей. — Это долгий путь, и наш общий друг ещё только в самом начале. Ты тоже таким можешь стать, тем более, мускулы, фигура имеются, деньги — тоже. Девчонок у тебя море, самых разных. Все говорят, Саня Русин то с одной, то с другой гуляет, меняет зазноб, как перчатки. Осталось только боксом, карате или борьбой заняться и будет у нас в классе второй модный перец, боец и Казанова. А насчёт Влада не переживай — не уволит. У тебя есть одно большое преимущество — родственные связи.

Гринченко мудро молчал, не влезая в разговор. Меланхолично жевал макароны, насаживал на вилку и поглощал кусочки котлеты.

— Олежка, к тебе такое поручение, — Максимов полез во внутренний карман пиджака, вытащил свернутый вчетверо листок и подвинул к рыжему. — Это объявление о приеме на работу продавцов в магазин модной одежды. Надо переписать, красиво без помарок. Сделать экземпляров тридцать. Развесить на досках объявлений проходных фабрики Карла Маркса, Агрегатмаша, Сельхозтехники и других крупных предприятий, а также в общагах ПТУ, техникумов и многих других, где живет молодежь. Надо, чтобы желающие в понедельник после обеда подтянулись в офис к Владу. Мы с Лерой отберем лучших, кратко проконсультируем, как работать с покупателями. Задачу понял?

— Да, — кивнул Гринченко. — Сделаю. В пятницу после обеда и субботу начну клеить.

— Договорились, — кивнул Максимов. — Естественно, не бесплатно. Я пролетариат не эксплуатирую, честно выплачиваю за проделанную работу.

Гринченко кивнул, хотел что-то сказать, кинул короткий взгляд на увлеченно расправляющегося с пирожком Русина и промолчал.

— Хочешь спросить по своему делу? — проницательно заметил Андрей.