Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG) - Савицкий Анджей

- И что? – буркнул демиург.

Ясмина-Лисецкий пожал плечами и разложил руки.

- Пока что похоже на то, что он так поступил просто из страха, - сообщил он наконец. – Я уверен, что за утрату города ему грозит смерть от своих же. Так что он решил остаться и сражаться до самого конца, рассчитывая на то, что случится какое-то чудо, позволяющее ему победить врагов.

- Тогда не слишком-то он интеллигентен, если верит в нечто подобное, - заметил демиург. – Так что ты ошибалась, Ясмина. Он не столь уже ценен, а его знания об армии противника тоже нам не сильно пригодятся. Местные не представляют для нас угрозы. Тем не менее, я его забираю, тебя же предупреждаю в последний раз. Еще одно неподчинение хотя бы самой мелкой директиве или нарушение дисциплины, и ты будешь уничтожена навечно. Без права воплощения в очередной копии.

Ясмина-Лисецкий чопорно кивнул, принимая к сведению решение начальника. Демиург повернулся и вышел, отдавая приказы в диапазоне связи. Он приказал забрать визиря и предоставить ему первую помощь, потом удалить ксендза из дворца, а само здание сравнять с землей. На этом месте нужно будет устроить посадочную площадку для транспортеров или что-нибудь в такой же степени прозаичное.

Во время обратного пути в командный центр, сидя на борту транспортного корабля, он приглядывался к скорчившемуся в углу визирю. В конце концов, он обратился к нему и извинился за плохое обращение, объясняя это чудовищным характером Ясмины-Лисецкого. Вельможа наконец расслабился и перестал трястись от испуга, когда же получил противоболевые лекарства, начал отвечать на вопросы. Когда они приземлились возле дерева Мультиличности, он вышел из машины самостоятельно и с изумлением начал приглядываться к терявшемуся где-то в облаках молоху.

- Вы пощадите меня, господин? – спросил он, наконец, у демиурга. – Я могу служить вам столь же верно и предано, как ранее служил падишаху. Теперь я знаю, что его владычество закончилось, и это вы являетесь истинной Тенью Аллаха на Земле. Скажите, чего вы желаете, и я это с радостью исполню.

Демиург довольно покачал головой.

- Я желаю, чтобы ты оставался мне верен и сконцентрировался на уничтожении Ясмины-Лисецкого, - коротко бросил он. – Это твое первое задание.

- Сделаю это с радостью, - ответил Кара Мустафа и поклонился.

Так что демиург повел его к едва-едва работающему порталу, но посредством которого все еще можно было передавать данные из инфополя, и который все так же выслал эзотерическое излучение. Он приказал визирю без страха приготовиться к перемене, которая сделает его более сильным. После этого он запустил процедуру переноса и дал приказание записать избранную собою личность в визиря. При этом он усмехался про себя, наблюдая за изменениями носителя, за тем, как в глазах того поначалу тухнет, а потом вновь нарождается сознание. Пара мгновений, и измененный пришел в себя. Поначалу разделся бешеный, громкий рык. Визирь оскалил зубы, ворча и оглядываясь по сторонам. Мышцы тряслись, в то время как новая, объединенная личность перехватывала власть над телом.

- Ты узнаешь меня? Знаешь, что тебе следует сделать? – демиург положил руки на плечи визирю и поглядел прямо в глаза.

- Д-дааа, - процедил недавний визирь, а теперь – существо, полученное из соединения этого первого с очередной копией Ясмины. – Уничтожить ее… И верно служить тебе, демиург.

Предводитель довольно кивнул. В этом-то и было дело. Никто не будет большей угрозой для Ясмины, чем она сама. Достаточно было натравить ее на саму себя, используя жертву, которую она же и сотворила. Это эффективно отвлечет ее внимание от затей против демиурга, зато использует ее агрессивность и жажду убивать.

Ясмина-Мустафа постепенно приходил в себя, уже вскипая от ярости на Ясмину-Лисецкого. Он прекрасно помнил пытки и безжалостную жестокость бестии, которая его изловила и мучила. А еще он помнил ласку и добрую волю демиурга, который спас его и одарил доверием. Он был обязан отплатить своей мучительнице, а потом уже подумает в плане отношения к военачальнику. Самое главное, что теперь у него имелась цель и жертва, которую следовало убить. Все остальное пока что не имело значения.

Хотин

2 октября 1677 года от Рождества Христова

Дорота почти и позабыла, насколько неприятной может быть польская осень. Правда, находилась она на южных рубежах, но даже и здесь дождь и холода могли быть мучительными. Тем более, если ты жил в шатре, поставленном в старом военном лагере, окружавшем хотинскую твердыню, которая за последние годы несколько раз переходила из польских в турецкие руки и назад. В конце концов, после падения Стамбула турецкая армия отступила из южной Украины, чтобы спасать империю. Поляки торопливо воспользовались ситуацией и вернулись в старые крепости во главе с расположенным поблизости Каменцом Подольским.

Несмотря на гадкую погоду и на то, что находилась в старой родине, аль-хакима не отказалась от любимого турецкой костюма. Все так же она носила шаровары, сорочку и кафтан с длинными рукавами, а волосы прятала под хеджабом. Так было удобнее, чем мучиться в носимых польскими бабами тяжелых, шерстяных нижних юбках, под которые все равно врывался ветер. Даже Йитка убедилась в удобстве турецкого наряда, хотя на кафтан набрасывала шубку, подаренную Якубом Кенсицким.

Дорота вышла из шатра и неодобрительно глянула на небо. Оно было покрыто тяжелыми свинцовыми тучами, из которых вечно сыпал мелкий дождик. Хорошо еще, ветра нет, - порадовалась Дорота и пошла через лагерь по направлению к кузницам, целый комплекс которых расположился за воротами крепости. По пути аль-хакиме встречались обозные, слуги и пажи, которые, несмотря на ранее время, уже крутились у шатров. Только лишь некоторые, те, что появились здесь за последние дни вместе с прибывающими в Хотин отрядами, приглядывались к ней с любопытством. Остальные прекрасно знали, кто такая басурманская целительница, и не осмеливались слишком настырно пялиться на нее или высказывать какие-то замечания. Несколько раз, без каких-либо церемоний, она заехала по роже слишком болтливому обознику, один раз в защиту ее чести пришлось вмешаться пану Михалу. Этого хватило, чтобы женщину окружила аура грозной и влиятельной госпожи. Так что большая часть челяди тут же сходила с ее пути, а многие даже уважительно кланялись аль-хакиме.

Ворота замка стояли открытыми настежь, никто их не охранял. Не было смысла – все предполье занимала многотысячная армия, размещенная в десятках палаток и шатров, окруженных шанцами и окопами. По совету Талаза гетман приказал на шанцах и на башен разместить нацеленные в небо шмиговницы с конусообразными зарядами в стволах. Артиллеристы должны были приветствовать ними летающие машины чужих, если бы те появились над крепостью. Правда, пока что никого в округе не замечали, бесконечные, слабо заселенные степи Украины захватчиков совершенно не интересовали.

Дорота застала Талаза в одной из кузниц, которую он переделал в собственную мастерскую. Пушкари и оружейники, которых он привлек для работы, пока что не появлялись, хотя два работника уже разожгли огонь в очагах, готовя мастерскую к работе в течение целого дня. Аль-хакима несколько мгновений глядела с удовольствием на стоявшего на фоне огня высокого турка, одетого только в шаровары и рубаху. Тайяр был не только красив, словно Аполлон, но еще сильный и прекрасно сложенный. Куда-то подевалась вся его женственность, драконья кровь изменила и его поведение – он мог быть агрессивным и резким. Какая-то неукротимая дикость и пульсирующая в его жилах сила притягивали Дороту. Иногда ему случалось не выдержать и накричать на работника, иногда случилось и хорошенько тряхнуть неуклюжего оружейника, и хотя потом он всегда извинялся и сбрасывал вину на заполняющую его жилы драконью кровь, для Дороты он всегда выглядел настоящим мужчиной. Ей нравились как раз такие: красивые и бешенные одновременно. Правда, такие попадались редко, так что ничего удивительного, что Талаз был для нее словно изюмина, которую ей все сильнее хотелось испробовать. и ей не мешало даже то, что он, собственно, и человеком не является. Во всяком случае, что он такой не до конца.