Аспект силы (СИ) - Котов Алексей

Большинство озвученных в ходе рассказа имен и персоналий были мне незнакомы — не мой уровень, будучи претендентом-наследником я так низко не опускал изучающий взгляд, а вот Веласкес слушала со знанием дела, раз за разом задавая уточняющие вопросы. Допрос продолжался больше часа, в течение которого донна Фиорелла все более нервничала, чувствуя, как уходит драгоценное время. И когда Веласкес закончила, вздохнула с нескрываемым облегчением.

— Это очень важная информация, донна Фиорелла, очень важная. Мне срочно нужно наведаться к кое-кому с визитом чтобы посоветоваться, а после я пойду с докладом к дону Диего, а вы можете уходить… Деймос, малыш, освободи уважаемую сеньору и проводи ее к черному выходу из моих апартаментов. Все-все, не смотри так, я побежала. Донна Фиорелла, успехов вам в новой жизни, — подмигнула ей Веласкес и послав мне воздушный поцелуй, быстро вышла из кабинета.

Выйдя из-за спины донны Фиореллы, я пересек комнату, нашел на полках пустое место, вернул туда наградной кубок Веласкес. Донна Фиорелла пристально наблюдала за мной, а я прошел мимо нее к другой стене, где стояли полки с книгами.

Ничего себе, столько запретной литературы — и все как на подбор. Проведя рукой по корешкам книг, я вдруг понял, что вижу Веласкес с совершенно неожиданной стороны. Живет совсем без страха, более того — напоказ. Понятно, что в экстерриториальном инкубаторе инквизиция за плечом не стоит, но все равно опасное собрание. Такие подборки в кабинете моей мамы были понятны, но у безродной патрицианки — это просто сознательный вызов, хождение по краю.

Выбрал «Восстание масс» за авторством Хосе Ортега-и-Гассета, в потрепанной бумажной обложке издания начала XXII века, устроился в кресле. Книгу я эту не читал, просто знал, что название в перечне запрещенных для свободного ознакомления, открыл на середине чтобы сразу понять, о чем текст.

— Эй! — окликнула меня донна Фиорелла.

Не обратив на ее оклик внимания, я углубился в чтение. «Революция начинается умеренными, совершается непримиримыми, завершается реставрацией», — зацепился взглядом за интересное утверждение.

— Эй, ты! Посмотри на меня! — снова окликнула меня донна Фиорелла.

Размышляя о прочитанном абзаце, где упоминался и тезис, что революция пожирает своих детей, вспомнил арбитра Марка с его: «Предаст же брат брата на смерть, и отец — сына…». Об этом стоило подумать — но осторожно, потому что арбитр Марк сгорел во всесжигающем пламени, а книга в моих руках — о восстании масс, массам к чтению запрещена, за нее в общем-то тоже можно в подвалах инквизиции оказаться.

— Деймос! Деймос Рамиро, я к тебе обращаюсь!

— А, так вы меня зовете? — поднял я взгляд на беснующуюся в кресле донну. — Я просто думал, что такая благовоспитанная сеньора как вы, зная мое имя, не будет так упорно…

— Освободи меня!

— Донна Фиорелла, к огромному сожалению я не знаю, где черный выход, ведущий из апартаментов сеньориты Веласкес.

— Я знаю!

— Рад за вас, — улыбнулся я донне, пытаясь вновь вернуться к чтению.

— Деймос! Освободи меня!

— Давайте подождем сеньориту Веласкес.

— Ты тупой⁉

— Не тупой, а исполнительный. Сеньорита Веласкес придет — там разберемся.

— Выпусти меня сейчас же! — завизжала донна Фиорелла.

Я отложил книгу, поднялся и подошел к ней. Взял моток скотча и резким движением залепил женщине рот.

— Сказано же: сеньорита Веласкес придет — там разберемся.

Ждать пришлось довольно долго — больше трех часов. За это время успел устать от языка испанского философа двадцатого века. Почувствовав утомление, нашел чтение попроще — взял на другой полке учебное пособии по специальным курсам топологии, судя по метке Веласкес для себя в местной библиотеке взяла. Изучение компактных групп преобразований пространств и многообразий — прямо легкая песня после философских размышлений о наполненных хаосом событиях далекого двадцатого века. Тем более учебное пособие было составлено так, что даже при моей неспособности к математике, для понимания изложенного требовались лишь минимальные знания по дифференциальной геометрии.

Донна Фиорелла периодически мычала и дергалась, но я уже не обращал на нее внимания. Когда в кабинет зашли химеры личной гвардии протектора Рамиро, унесли они ее вместе со стулом. За мной пришли синтбионты-охранники и отвели в изолятор, без единого слова закрыв в камере. Завалившись на койку, я вперился взглядом в потолок и принялся ждать — больше мне ничего не оставалось.

Вдруг все размытые показатели, скрытые от внимания на периферии зрения, исчезли. Меня отключили от монитора. В груди постепенно нарастало волнение — все нарастало и нарастало, по мере того как я находился в одиночном заточении без связи со внешним миром.

В первые пару часов было сложно. Потом стало еще сложнее. Потом понял, что прошло уже больше десяти часов — по заметно усилившемуся ощущению голода.

Заключение скрасило появление синтбионтов охраны, оставивших в камере три суточных набора еды. После того, как — по моим прикидкам, миновало около трех суток, еда как раз кончилась, ощущение времени начало размываться, пропадать. Пайки поступали ко мне редко, причем не в режиме стандартного для карцера трехразового питания понедельник-среда-пятница, а вразнобой от трех до пяти, так что даже так у меня не получалось считать время.

В постоянном напряжении, в компании с шепчущими голосами провел ровно месяц — узнал об этом только когда включился монитор, и я глянул на календарь. С возвращением в сеть инкубатора перед взором загорелись сразу десятки оповещений, главным из которых было поздравительное сообщение об успешном преодолении первой ступени. Практически сразу же дверь камеры открылась и зазвучал привычный, но уже подзабытый управляющий голос, призывающий меня следовать к месту назначения по желтым линиям, только сейчас понял, как успел по ним соскучиться.

Встал и пошел — не знаю пока куда.

Глава 33

Вторая ступень

За дверью камеры меня ожидали два синтбионта, с цепкими и немигающими взглядами нечеловечески круглых глаз. Когда я двинулся по нарисованной монитором желтой пунктирной линии, бессловесные синты проводили меня до выхода из тюремного блока, где и остались.

Высвеченный монитором нейроимпланта маршрут провел меня по пустым безликим коридорам к лифту. После того как приложил ладонь к сканеру последовал короткий подъем и двери открылись, выпуская меня на этаже второй ступени.

— Двигайтесь по зеленым линиям! — зазвучал управляющий голос.

Показатели монитора на периферии зрения изменились, желтый фон преобразился в светло-зеленый, сразу появился ворох оповещений с поздравлениями. Меня перевели на вторую ступень — уже неплохо. Вообще переход инфантов со ступени на ступень — торжественная процедура, но я ее пропустил, сидя под арестом. Не сильно расстроился отсутствию праздника, конечно, просто факт.

Неоновые светло-зеленые линии маршрута перед взором — слишком яркие по умолчанию стандарта изображения, надо будет потом под себя настроить, привели меня в личную капсулу второй ступени. Такой же длинный узкий пенал, как и на первом уровне инкубатора, только этот в высоту не полтора метра, а повыше. Метр шестьдесят пять примерно — затылком в потолок я здесь больше не упирался, даже запас оставался.

Свой желтый комбинезон я закинул в окно дестрактора, снял с вешалки запаянный в тонкий целлофан новый, серого цвета. На рукаве обнаружился геральдический щит зеленого цвета с диагональной белой полосой, эмблема эскадрона василисков. Кроме комбинезона на вешалке оказался белый ремень, какая прелесть — после того как подпоясался, ушло ощущение словно в бесформенный мешок оделся.

Сколько сразу прекрасных новостей — эскадрон сохранился и меня из него не уволили, иначе комбинезон был бы светло-зеленого цвета, как у рядовых инфантилов. Пока переодевался, мне уже был нарисован следующий маршрут и покинув капсулу я направился по неоновым зеленым линиям. Через пустой сейчас спортивный комплекс — время поздний вечер, прошел к лифтам, вознесшим меня на самый верх инкубатора, к зеленой аллее, ведущей к апартаментам менторов. Знакомый маршрут, знакомая дверь, знакомая обстановка.