Провал (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный"

— Ну прямо самую худшую нашёл!

— А ты себя лучшей, что ли, считаешь?

— Да ну тебя на фиг, дурак! Олежка, не слушай ты этих дураков и ханжей! Все так живут, и все мы такие, только кто-то честнее, а кто-то — скрытнее и лицемернее. Не у всех из нас такие богатенькие родоки, чтобы мы могли позволить себе быть правильными пай-девочками. А из моих бывших одноклассниц в гимназии и одногруппниц в институте половина вообще на улице промышляла на глазах у всех прохожих. Представляешь, какая пьянь и рвань их иногда снимала? И расценки же уличные, и сниматься выходили каждый вечер. И работали, естественно, по пьяни. Одна подруга за год три аборта сделала, другая — пять за полтора. Я хотя бы уж до такого не докатилась.

— То есть, если ты не из этих уличных, то уже считаешь себя даже порядочной? — съязвила подружка Костяна.

— По крайней мере, я порядочнее этих уличных и честнее таких шалав, которые мнят себя порядочными и считаются такими только потому, что у них это не профессия, а просто хобби такое. А разница вся — только в том, что у них источник доходов другой. Ну и вот чем такие шлюхи-любительницы лучше профессионалок по вызову вроде меня? Уж потасканы-то они точно не меньше!

— А у кого они такие порядочными-то считаются? — хмыкнул Олег, — У богемы, что ли, в которой такие все, кто не извращенец? Так то — у богемы, а не у нас. По мне, так что профессиональная проститутка, что шлюха-любительница — одинаковые шалавы. Для перепихона годятся, если дают и не страхолюдины, но жениться на таких — это к богеме, — вся компания рассмеялась.

— Ну Олежка, ну я же разве спорю с этим? По той жизни я таких себе и искала — ну, не из самой богемы, конечно, а из этих околобогемных подражателей. Но теперь-то по этой жизни разве об этом речь? Они-то, кто не уехал за бугор, все там остались, а мы — вот сюда вляпались, и никого кроме нас здесь больше нет и не будет. И теперь вот эту жизнь и надо как-то устраивать, выбирая из того, что есть. А есть только то, что ты видишь вокруг.

— И вижу, кстати, не так уж и мало.

— Немало, но каких? — шалава изобразила пренебрежительную усмешку, — Если вон та бэушная с довеском, которая откровенно стреляет в тебя глазами, ещё наклонилась, чтобы тебе виднее были её титьки — ну да, покрупнее моих, ну так я же ещё не рожала. Не беспокойся, когда рожу — от тебя, кстати — и мои будут не меньше, чем у этой. Понимает, что наличие довеска в этой большой деревне теперь не скрыть, хватает ума и не пытаться, поэтому и соблазняет тебя сразу телом. И скорее всего, ей хватит ума и не отпугивать тебя сразу разговорами о браке. В постель тебя заманит сразу же, а на пузо тебя и позже можно будет поймать — разумеется, как бы случайно так выйдет, без умысла — что теперь делать? Ну и как, входит это в твои планы? Так эта хотя бы уж внешне посмазливее других, тоже бэушных с довесками. Таких — да, полно кругом. Неизвестно ещё, какие они хозяйки и не стервы ли, если мужей удержать не сумели. Ну просто чудный выбор!

— Ты забыла ещё старух мне указать. На их фоне ты выглядишь ещё выгоднее, — компания рассмеялась.

— Да, ты прав, есть ещё малолетние шмакодявки, которые рано или поздно тоже подрастут. Правда, их и тянуть будет на ребят не сильно старше, но ты же у нас ветеран и герой, а без пяти минут — и целый сержант. К тому моменту, как дорастут, глядишь, тебя и ещё повысят, старшего дадут, а может, даже и штаб-сержанта. Завилный жених будешь! И наверное, какая-то из этих, которые сейчас просто бездумно плещутся, положит и на тебя глаз, если ты всё ещё будешь оставаться бесхозным. Но это, Олежка — через годы. Им ещё дорасти надо. Даже не до полного совершеннолетия, а хотя бы до шестнадцати, с которых считается возраст согласия. И до этого — тоже годы. Ты готов эти годы дрочить в кулачок? Нет, шлюшку-то ты, конечно, найти на это время можешь. Но во-первых, спалишься с ней в этой большой деревне, а шмакодявки ведь — романтичные, обидчивые. А во-вторых, где гарантия, что и эта временная шлюшка не захочет поймать тебя на пузо? И контрацептивы теперь дефицит, и ей свою жизнь тоже как-то и с кем-то устраивать надо.

— Ребята, вы сейчас идёте кто-нибудь купаться? — поинтересовалась, подойдя к ним, охранявшая пляж ментовка, молодая и симпатичная смуглая брюнеточка.

— Да собственно, пока нет, — ответил ей Гендос, переглянувшись с остальными.

— Олег, подмени меня тогда, — попросила она, протягивая свой МП-5, - Хотя бы немного искупаюсь и сама, пока начальство не видит, а то торчишь же тут и наблюдаешь, как другие расслабляются — аж зависть берёт!

— Да не вопрос, Люся, — он встал и принял пистолет-пулемёт, накинув себе его ремень на шею, а затем и её поясной ремень с подсумком, пистолетной кобурой и рацией, — Так, погоди-ка! Придумала, что скажешь в случае палева?

— Показалось, что кому-то в воде плохо, я железяки быстренько тебе сбагрила, а сама — мухой туда, оказывать первую помощь.

— Сойдёт, — одобрил Олег, — Ну, ошиблась, это бывает. Времени-то разбираться у тебя не было, и лучше перебздеть, чем недобздеть, — вся компания рассмеялась, и только Галька фыркнула и недовольно поджала губы, — Ну, дуй мухой, чтобы поправдоподобнее выглядело, — он застегнул её поясной ремень над своим и поправил МП-5.

— Фифа выпендрёжная! — процедила Галька ей вслед, — И стояла-то, рисовалась перед всеми, автомат дулом вверх, как у американцев, пояс аж до промежности свисает, и вся на понтах! А загар-то какой! Ну Олежка, ну разве можно в мае уже иметь такой загар? Наверняка же в солярий ходила ради понтов! Ну точно ведь избалованная фифа! Блатная дочка непростых родоков или чья-то дырка начальственная! А может, тоже ещё и бэушная с довеском, просто семейка там осталась, а эта вертихвостка уже здесь сориентировалась и клинья подбивать начинает! Вот увидишь, как сейчас завизжит!

— Очень даже неплохо в воду вошла и поплыла, — заметил Витёк, — В отличие от некоторых, кстати, в которых мы как люди воспитанные не будем тыкать пальцами.

— Ну конечно! Чего только не вытерпишь ради понтов!

— Хорошо плавает и не боится холодной воды, — констатировал Юрец, — Служба не из лёгких — значит, привычна к трудностям. Теперь, из-за общажного проживания — и к бытовым, если не была привычна к ним и раньше. А довесок, если и был, то остался там, и здесь это переводит её из третьего сорта как минимум во второй. Олег, я на твоём месте на заметку её взял бы. Жаль, что мне самому не светит!

— А ведь точно! — поддержал Гендос, — И заметь, Олег, свои железяки доверила именно тебе, а не кому-то из нас. Это — явный знак готовности довериться тебе не только в этом, но и во многом другом. Млять, жаль, что не мне!

— Да что вы мелете, дураки! — взвилась Галька, — Привычна эта фифа спихивать свои трудности на других, как на Олега сейчас спихнула. Это она так службу тащит! И вот увидите, полчаса будет плескаться, да ещё час — загорать. Ей ведь потом и обсохнуть надо будет от воды — типа, чтобы железяки её не заржавели! Ну Олежка, ну как ты не поймёшь!

— Галя, хорош мозги мне выносить, — оборвал он её, — Я сейчас хоть и временно подменяющий, но — при исполнении. Должен бдительно охранять и стойко оборонять весь пляж, — и направился обходить охраняемый участок под смех компании.

Юрец оказался прав в своих ассоциациях — шипела она ему вслед именно, как королевская кобра. Всё ей не так, весь мир бардак, все ей дураки, и только она одна вся в белом, хоть и прожжённая шалава.

А тут ещё, вопреки её прогнозу, и Люся не заставила себя долго ждать. Хоть и не просто окунулась, а пару раз переплыла заводь туда и обратно, но управилась быстро и сразу же вышла на берег и подошла к нему. Конечно, ей нужно было обсохнуть от капель воды, но под майским солнцем это разве долго? А она ещё и ускоряет, помахивая руками, да поворачиваясь к солнцу то одной стороной, то другой. О чём болтают, Гальке с места не слыхать, но вот, обсохнув, ментовка принимает обратно свой пояс и как бы невзначай касается Олега плечиком, да так, что наверное, и не только плечиком, а застёгивая его на себе и регулируя, чтобы теперь вниз не сползал, ещё и наклоняется слегка — типа, чтобы видеть регулировку, не попадает на ощупь. Но наклоняется — в его сторону. А принимая следом и автомат ещё и руками с ним соприкасается, а поправляя ремень — задевает его и бедром — вот для чего пояс регулировала, змеюка! И этот-то Олег тоже хорош — ага, пост сдал, пост принял, но ещё болтают о чём-то, и явно не спешит он возвращаться! И склеит ведь она его, как есть склеит! Где справедливость? Кто первой-то на него глаз положил? Начальству её заложить, что ли, как она тут служебные обязанности свои выполняет? Вот жаль, не догадалась на телефон сфоткать, как она Олега своими железяками нагружала, да купалась в заводи, наплевав на службу!