Княжич (СИ) - Корнеев Андрей

Еще где-то за 10–15 минут до поместья Ждана.

Что там началось!

Маленькая молния с визгом полетела к коню брата, практически свалив его и взяв в «плен». На шум, писк, визг и прочие эмоции вышла из светлого терема довольно молодая и красивая матушка Ждана. Которая все взяла в свои строгие руки.

— Брысь Миланка! Скомандовала она дочери. Та моментально прекратила свои попытки задушить моего ближника и буркнув нечто неразборчивое, но должно быть очень недовольное слезла с шеи брата.

Затем Ждан поклонился матери, эта достойная женщина ответила приветственным кивком головы. Немного «по-японски» не сгибая спины легко поклонилась мне.

— По-здорову ли княже? Миланка услышала, мой титул, поняла при ком устроила «жесткий беспредел», звонко «ойкнула» и юркнула за матушку. Но любопытный хомячок (как называл ее брат) выглядывала хитрющими глазами из-за спины матери, осматривая такого «сурового» воина, как родной братишка и такого «грозного» феодала, как я.

От данной забавной сцены мы переглянулись с названным братом и чуть не рассмеялись, хоть улыбки и проскочили на наших лицах, не к лицу столь серьезным «мужам», а то как же по 12 годиков каждому, а на двоих почти четверть века, прыскать смехом будто какие-то мальчишки. Спешившись, так же отдал почести хозяйке поместья поклоном и ответил встречным вопросом.

— По-здорову ли хозяюшка?

Дальше и говорить нечего! Встретили меня, как в родном доме. Сначала Ждан вручил подарки, чем заслужил от матери взгляд в котором было все и гордость за сына и радость от встречи и чего уж там, удовольствие от подарков. Одна лишь фраза.

— Совсем, как отец стал… Дорого стоила для Ждана.

Мелкая молния не могла усидеть на месте при получении подарков, прыгала тискала, рассматривала, явно у нее было шило в одном месте.

Столы по случаю теплой погоды были поставлены на улице, а хозяюшки удалились, примерять обновки* по случаю праздника. А-то как же? Сын приехал, да и князь пусть и такой мелкий и ублючный, как я далеко не каждый день в гости заезжает. Пока немчура из холопов на стол накрывала.

(*обновки в дополнительных материалах можно будет посмотреть, как выглядит Лана, мать Ждана и Миланка маленькая «агрессивная молния»)

Далее все такие красивые и нарядные мы трапезничали. Плохо отношусь к детскому алкоголизму, но уж такие законы данного времени мы вои и нам поднесли по чарки меда хмельного. Не выпить было обидеть хозяйку, которая от души и сердца нас угощала. Не угостить опоясанных воинов, пусть и младшей дружины урон чести дома.

Как-то в разговорах проскочило от матери Ждана.

— Когда война князюшка? Для Ланы не было вопросом, будет или нет война, был лишь вопрос — когда она будет?

Оно и понятно, мы жители пограничья, фактически смертники и когда за нами придет каленая стрела хазарская лишь вопрос времени.

— Не будет войны, а кто нас обидит, тот трех дней не проживет!

— Эй немчура поганая, а подать мне гусли! Наверное, хмель вдарил в неокрепшую детскую голову или откуда во мне такой расизм проснулся не знаю. Может от мыслей не веселых о предстоящем вторжении кагана поганых? Хоть и решил задачку, как княжество сберечь и умыть гадов кровью, но и свою прольем, да и я без «читкодов» играю и «сохраняшек» тут нет, потому никаких гарантий… Может отсюда и агрессия к иностранцам, да и эта немчура* в холопы не просто так угодила, приходили к нам завоевателями и зверствовали.

(*немец тут не национальность, а «немой» т. к. не знает славянский язык, проще говоря, любой иностранец)

И как настоящий попаданец, воровать, так воровать я затянул песню!

Как под грозный Липец, под высокий берег,

Выгнали хазары сорок тысяч лошадей,

Выгнали хазары сорок тысяч лошадей,

И покрылось поле и покрылся берег,

Сотнями порубленных пострелянных людей,

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить,

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить,

На этой строчкой мы переглянулись со Жданом, он-то знал, как разумен, суров, но справедлив для своих Добрыня…

Дядька наш Добрыня знает, кого выбирает

Кликнет он по коням!

И забыли про покой!

Нам досталась доля, да вольная воля,

Счастья службы роду,

Нам досталась родная, родимая земля!

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить,

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить,

А первой стрелою сбил коня кагана

А вторую стрелою вдарил ему в глаз

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить,

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить,

Кудри мою белые, кудри мои русские,

Очи мои ясные, очи соколиные,

Да рука без промаха разит!

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить,

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить,

Жинки не горюют мы вернемся с песней на лихом коне

В бой идем за волюшку во широком полюшке,

Да за мать старушку и родимого отца!

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить,

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить,

Как на грозный Липецк, на высокий берег,

Выгнали хазары сорок тысяч лошадей,

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить,

Любо братцы любо, любо братцы жить,

С дядькую Добрыней не приходиться тужить…

— Великое дело ты княже задумал, вся земля липецкая тебе в пояс поклониться, сказала серьезна Лана.

— Каган плохой, убей его княже, попросила мелкая сопля, как в видении тебе было, что песню сложил, как Боги указали, бей гаду в глаз!

Мда… Здесь люди проще. Даже девчонка, милая и добрая «молния-хомячок» с шилом в заднице вон о чем мечтает. Даже вспомнился мультфильм про «Алешу поповича».

— А давайте подождем, пока там басурмене с голоду сдохнут, ну или ослабнут (с.)

Столько кровушки попили поганые княжеству. Хотя не о том думаю не о том, хмель в голове верно думать мешает. Это они что же? Мою переделку уворованную за откровение Богов снизошедшее на меня приняли? Эх-хе-хех князюшка дурная-головушка, какие ты еще обязательства на себя возьмешь?

— Братка, да я за такое жизни не пожалею, отомстить за смерть отца! Высказался мой названный брат.

Да куда я блин лезу, склонил голову, задумавшись.

— Что же ты головушку повесил княже, аль беду какую чуешь, поинтересовалась Лана, мать Ждана.

— Не кручинься поведай, что сердце-вещун тебе шепчет, продолжила она.

Я же услышал шум во дворе поместья и забежал Зворынька*.

— Зворынька, друг, пьяненько улыбнулся я…

(*века темные, средневековые, вот так запросто можно было забежать к соратнику по дружине и напрямую обратиться к князю и князю назвать дружинника из «простых селян» назвать другом. Дружина от слова друзья, да и он уже не простой крестьянин, а вой князя.)

— Беда княже! Людоловы! Выдохнул воин младшей дружины.

— Чуяло сердце вещун, как-то расстеряно проговорила мать Ждана.

Да ешкин кот, кем я тут становлюсь, пророком мать его итить?!!!

— Где, как докладывай, как Добрыня учил! Это уже я Зворыньке.

— Приехал, как положено княже, отца, мать обнял, порадовал подарками и младших своих, да не вернулись пятеро детишек с лесу, куда за ягодой ходили. Лес знают, заплутать не могли, то точно людоловы! Ночь скоро, выручать нужно!

— Дружина по коням! Дал приказ, моментально наших запрягли (Зворынькин был под седлом он на нем приехал).