Небо в огне (СИ) - Ковригин Алексей

Хосе Агирре страдальчески хмурит брови, вздыхает, дважды перечитывает текст «Генерального соглашения», но всё-таки его подписывает. А куда ж ему деваться-то? Все наши с ним предварительные договорённости на словах, это «вообще ни о чём», всего лишь разговоры «в пользу бедных». Но мой банкир, спонсор и контрагент в Швейцарии, гер Джейкоб Вонтобель у себя на руках непременно желает иметь более весомый аргумент, чем чьё-то «очень честное слово». И этот «аргумент» должен однозначно гарантировать, что его личная брокерская компания, финансирующая этот мой проект, в случае моей скоропостижной смерти в полном объёме получит назад все свои финансовые вложения в закупленные мною самолёты и поставляемое мне вооружение. Такое же однозначное условие в нашем соглашении касается и относительно моего парижского контрагента Артура Антоновича Анатры. Чья торгово-посредническая фирма не только производит на своём заводе «предполётное обслуживание» авиадвигателей для наших самолётов сегодня, но и в дальнейшем также продолжит поставлять в Бильбао запасные части и детали к планерам самолётов. И к тому же, берёт на себя твёрдое обязательство по закупке и пересылке ремонтных стволов к «Эрликонам» и «Дарнам». Что в свете нынешних, явных намерений Великобритании незамедлительно создать «контактную группу» в Лиге Наций по разработке свода правил для будущего «Европейского комитета по невмешательству в Испанский конфликт», уже в самое ближайшее время станет чистой воды контрабандой. Однако моего старого друга и «партнёра по бизнесу» это «немного неловкое обстоятельство» совершенно не смущает, есть спрос — значит будет предложение. А «небольшой, но приятный гешефт» для бывшего одессита — это святое! Наконец-то все формальности улажены и секретарь уносит оба экземпляра «Генерального соглашения» в канцелярию правительства, чтоб зафиксировать подписанные бумаги по всем местным бюрократическим законам, а у нас появляется полчаса свободного времени чтоб просто попить чаю и немного побеседовать.

— Сеньор Лапин! И когда же нам стоит ожидать ваших пилотов? Время-то идёт, но что-то я совсем не вижу на аэродроме обещанных вами самолётов⁈ — ну вот, нифига ж себе «наезд» на ровном месте…

— Но сеньор Президент! Если бы вы сразу подписали договор, а не тянули с поправками и его ратификацией, то через пару недель эскадрилья была бы уже сформирована. Я же не имел морального права срывать своих друзей с места, не имея уверенности в том, что вы согласитесь на мои условия. Так что ваши претензии кажутся мне совершенно необоснованными. Вон, сеньор командующий попросил меня об одолжении найти для него во Франции опытных пилотов для его бомбардировочной эскадрильи и через две недели получил сразу четверых!

— Ага, и один из них оказался калекой, непригодным к полётам! — Мартин Луна ехидно щурится, но мне-то видно, что он вполне доволен. Остальные трое ветеранов Великой Войны «завербованные» Анатрой по моей просьбе оказались опытными пилотами, вполне себе здоровы и уже в строю.

— Ну, во-первых, он не калека, а всего лишь немного прихрамывает от полученного в бою ранения. И хочу вам напомнить, что с таким ранением он всё же сумел посадить подбитый бомбардировщик, что говорит о его большом опыте пилотирования. А во-вторых, он пригодился мне. Пусть врачи и не допускают его к полётам, но вот по мне, как заместителю по тылу ему цены нет. Капитан Шарль Сен-Жак прирождённый штабист. Недаром после ранения капитана не уволили в запас, а оставили при штабе полка до окончания боевых действий. Кстати, он готов взять на себя обучение зенитчиков, ему есть что им показать и о чём рассказать. Вот только когда вы соизволите наконец-то мне их предоставить? Очень надеюсь, что это будет не сброд подобный тому, что сегодня мне пытается втюхать командующий городским гарнизоном, под видом бойцов будущего взвода охраны моего аэродрома? По моему мнению, этим алкоголикам самое место в больнице или в специальной клинике, но вот оружие им выдавать категорически противопоказано. Они или перестреляют друг друга по пьянке или самоубьются. Считайте это моим официальным заявлением. Если необходимо, то и рапорт напишу, только подскажите на чьё имя. Военный комендант гарнизона меня и слушать не хочет, а эти разгильдяи мне не подчиняются. Но если б подчинялись, то давно бы уже отправились в штрафную роту на фронт!

— Сеньор Команданте! Попрошу вас запомнить, что в Басконии не было, нет и никогда не будет штрафных рот! Хорошо. Я вас понял. Ещё раз переговорю с военным комендантом Бильбао и отдам распоряжение, что б для охраны вашего аэродрома он лично подобрал более надёжную и дисциплинированную команду. Но это дело не быстрое. Вы сами должны понимать, что лучшие сыны нашего отечества сегодня находятся на передовой. Так что — ждите! — угу, так я и предполагал «На тебе боже…»

— Что касается ваших зенитчиков, то подполковник Луна вас в этом поддерживает. Я даже готов согласиться с тем, что четыре зенитные установки вам действительно необходимы. Но зачем же вам три человека в расчёте? На мой взгляд там вполне достаточно одного, в крайнем случае двоих. Но что там делать троим? Это же стационарная установка, перемещать её никуда не надо. Так в чём же дело? По-моему, сеньор, вы попросту перестраховываетесь, но увы, наш военный бюджет не бездонная бочка и давно исчерпан. Из каких средств прикажете мне оплачивать все эти ваши прихоти? Подумайте над этим! — Агирре устало откидывается на спинку стула и страдальчески прикрывает глаза.

— У вас ещё вопросы есть?

Конечно есть, куда ж без них? Целый список приготовил. Не так уж и часто мы с ним встречаемся, но решение некоторых вопросов не входит в компетенцию командующего ВВС Басконии. Моя частная военная компания до сегодняшнего дня вообще почти что никаким боком не вписывалась в структуру военного ведомства. Отсюда и возникали всяческие досадные недоразумения. Даже вроде бы совсем пустяковый, по моему мнению, рабочий момент с обмундированием и вооружением личного состава эскадрильи требовал неизбежного «ручного регулирования» на самом высоком уровне.

— Насчёт зенитчиков моё требование остаётся прежним. На «Бильбо-один» вообще шесть зенитных установок по три человека в расчёте и, если сеньор Луна молчит, значит он с вами согласен. Вот и сократите у него шесть штатных единиц, но четыре из них передайте мне. И вам некоторая экономия, и мне спокойнее! — в ответ на моё замечание слышится громкое возмущённое сопение и негодующая реплика:

— Я никогда не подтверждал, что согласен с таким мнением! По штатному расписанию в расчёте три человека, так что ты получишь своих зенитчиков. Ишь, пройдоха! На мне сэкономить решил… Не выйдет! — да не больно-то и надо. Довольно усмехаюсь и продолжаю:

— Сеньор Президент! В последнее время я нахожусь в некотором затруднении, так как совершенно себе не представляю, как же мне всё-таки доступно донести до понимания строителей, работающих на аэродроме, что сегодня в стране идёт война и от каждого сознательного работника требуется полная отдача его сил, где бы он не трудился.

— И что? Вы хотите сказать, что наши рабочие не выполняют свою норму или вообще отказываются работать? — брови у Хосе Агирре удивлённо взлетают на лоб.

— Нет, этого я не говорил. Но они растягивают свой обеденный перерыв на целых три часа, мотивируя это послеобеденной сиестой. Ну какая сейчас может быть сиеста? Идёт война! Каждый час дорог. Вместо того чтоб поработать лишние два часа, они после обеда греют пузо. И бесполезно что-либо им объяснять, смотрят на меня как бараны на новые ворота и твердят только одно: — «Сиеста сеньор Команданте. Сиеста!» Может быть вы сможете мне в этом помочь и хоть как-нибудь на них повлиять? — смотрю на своих собеседников и уже понимаю, что вот здесь мне поддержки точно не получить. Так как вновь вижу уже знакомые мне, те же самые «бараньи взгляды».

— Сеньор Лапин, сиеста — это наша национальная и многовековая традиция! И по пустякам её нарушать не стоит. Вот если бы рабочие отказались работать или не выполняли свою норму, тогда — да, это очень серьёзный проступок. Но восьмичасовой рабочий день — это завоевание наших профсоюзов и никто не позволит вам нарушать наше законодательство. — ну вот нифига ж себе, оказывается война для них, это всего лишь «пустячок»! Обречённо машу рукой и тихонько бормочу себе под нос: — «Война — войной, а вот сиеста по расписанию.»