Терра инкогнита - Величко Андрей Феликсович

Послав в ответ распоряжение и думать забыв пробовать перепить де Тасьена или еще кого-нибудь, хоть отдаленно напоминающего его, я закончил сеанс связи.

В понедельник я с самого утра заявился к Илье — поделиться с ним новостью о предполагаемом открытии розничной торговли дирижаблями. Ну и попросить помощи в проектировании как самого аппарата, так, главное, и турбины для него. Ибо у нас и мысли не было показывать миру любые разновидности поршневых двигателей. Пусть как можно дольше считают их тупиковой ветвью развития техники.

— Мощность-то тебе какая нужна?

— В принципе и двадцати сил хватит, но вообще-то хотелось бы сорок. И час работы на одной заправке, больше не надо.

— Больше без системы конденсации и не получится, — заметил Илья. — А тут отработанный пар создаст еще и дополнительную реактивную тягу. Ладно, займусь, но без особой спешки. Все равно бальса появится не раньше чем через восемь месяцев, да и шелк в достаточных количествах тоже быстро не купишь.

— Да, кстати, и насчет пропитки для него тоже надо что-то придумать, — уточнил я.

— Ага, а то я бы сам не догадался. В принципе шелк можно прорезинивать, сок гевеи прибудет вместе с бальсой, но это я еще подумаю.

— Только не надо снабжать турбину гибким валом, — напомнил я Илье.

— Помню я, помню. Но у меня есть мыслишка, как можно обойтись без этого. Правда, такое решение применимо только на небольших мощностях, так это и хорошо. А хотя бы сопло Лаваля допустимо сделать? На простой трубе, как у Папена, боюсь, и двадцати сил не получится.

— Ладно, — сделал я широкий жест, — аллах с ним, с соплом. Все равно оно нашим последователям не сильно поможет, потому как основная проблема у них не с мощностью, а с долговечностью. Правда, тут уже есть кое-какие подвижки. Например, у последней турбины Папена наработка на отказ составляет целых пять минут.

— Хорошо, — кивнул Илья, — с турбиной ясно. Но самолет-то императору будет или нет? Положено, между прочим.

— Вот как только у нас первый, хоть самый убогий авиационный движок нашего производства появится, так на базе двух последних зет-ди-зетов соорудим тебе воздушный лайнер. А пока — извини. Ну кто же виноват, что ты в «Колибри» не помещаешься! Я вон хоть и выше, кое-как влез.

«Колибри» были самолетиками местного производства. Две таких машинки плюс притащенный из будущего дельтаплан и составляли пока весь наш воздушный флот. Самолет проектировался под не очень сильный движок, к тому же исходя из антропологических данных среднего мориори — рост метр шестьдесят пять, вес шестьдесят. Я из принципа как-то раз с трудом впихнулся на пилотское место и совершил облет окрестностей Ильинска. Одного раза мне вполне хватило, ибо лететь, зажимая коленями уши, оказалось как-то не очень удобно. Илья же вообще не помещался в кабину, но, даже если его туда и получилось бы как-нибудь запрессовать, то вряд ли самолету удалось бы оторваться от земли. Он и меня-то поднял с большим трудом.

Далее мы еще где-то час обсуждали, как в наших условиях можно сделать авиационный мотор. Решили попробовать реализовать схему с калильным зажиганием, тем более что имеющейся катушки нихромовой проволоки нам хватит примерно на десять тысяч свечей. А наш алюминиевый комбинат работал уже третью неделю, выйдя примерно на половину проектной мощности, то есть полтонны крылатого металла в неделю. Изнашиваться в основной детали комбината, генераторе, просто нечему, кроме подшипников, а их было захвачено достаточно, лет на сто непрерывной работы точно хватит. Причем весь дюраль пойдет на двигатели — самолеты у нас будут чисто деревянные. Именно дюраль, так как под руководством Ильи уже было получено больше килограмма марганца, а меди я вообще привез из Англии тридцать тонн.

Разумеется, европейцы, увидев наш первый дирижабль, быстро догадаются, что он сделан из бальсы и шелка, в результате чего спрос на эти вещи заметно возрастет. И ладно, пусть себе возрастает, потому как у нас к тому времени уже будут вовсю цвести бальсовые сады. Или не цвести, а колоситься, я точно не знал, что именно делает это заморское дерево. С шелком же мы работали сразу по двум направлениям. Во-первых, расширялись посевы новозеландского льна, ибо это растение имеет самые прочные в мире волокна, превосходя синтетику, и мы уже научились их неплохо обрабатывать. А во-вторых, Гонсало при поддержке моих парней уже начал операцию по добыванию и шелкопряда, и тутовых деревьев. Если же эта гусеница согласится жрать какую-нибудь местную флору, будет и вовсе замечательно.

— Как бы эта насекомая тварь нам тут все подряд не сожрала, — выразил заботу о сохранении природы его величество.

— Так мы же ее, заразу, на свободу не выпустим. Тут полно островов, подберем подходящий, заселим его гусеницами.

— Тогда уж сразу и китайцами, чтобы получилась замкнутая экосистема.

Мне вспомнилась последняя идея Виктора, и я рассказал Илье о коровьих планах нашего пастыря.

— А что, — согласился император, — дельная мысль. Сейчас жир для нашей химии мы получаем из котиков, так за ними теперь приходится плавать довольно далеко: из Порт-Филиппа они ушли. Я даже хотел предложить тебе построить китобойное судно, но с коровами, если получится, выйдет даже лучше. Во-первых, они всегда будут под боком, а во-вторых, кит все-таки слишком большой. За один присест нам столько не переработать, значит, придется заморачиваться еще и с хранением. Опять же мясо морской коровы вкуснее китового, так что действительно подумай над экспедицией к Командорским островам.

Но, как ни интересны были технические, а потом животноводческие вопросы, мы, подобно героям «Золотого теленка», не смогли обойтись без обсуждения нашего международного положения. Или, точнее, одного его аспекта — с чего это Вильгельм вдруг проявляет такую любезность в оружейном вопросе?

— Может, в Англии появился какой-нибудь гениальный химик, который взялся раскрыть секрет пластика, для того ему и понадобились лодки? — задумался Илья, но сам же себе и ответил:

— Нет уж, если кто такое обещал, то он, конечно, великий, но не химик, а комбинатор. Ни шиша у них не выйдет, тут и думать нечего.

— Но Вильгельм-то этого не знает! — уточнил я.

— Может быть, может быть… слушай, а вдруг весь смысл отправки корабля в доставке оружия? Например, привезет он на обмен пятьсот стволов, а тысячу потихоньку сгрузит налево.

— Как, куда и кому?

— Ночью, да еще в плохую погоду, наши самолеты не летают, так что отходи километров на двести от Ильинска в любую сторону и разгружайся на здоровье. Кому? Наверное, аборигенам, мы же с ними уже пару раз конфликтовали.

— Я бы, например, на них не надеялся — больно уж они дикие, да и воинственностью не блещут.

— Да, но англичане-то откуда знают про это?

Тут Илья задумался.

— Может, среди переселенцев есть их агенты?

— Сколько — два или целых десять? — резонно вопросил я. — Да уж, чтобы вооружить такую армию, обязательно нужно гнать из Англии корабль. В общем, мы за ним, конечно, проследим, как приплывет. Радиомаяк — штука хорошая и незаметная, а у нас они пока есть. Кстати, посольство можно заселять, я уже установил и микрофоны, и камеры.

Оборудовав электроникой английское посольство, я на скорую руку провел прослушку и в храм, в комнату, где отец Тимоха принимал важных гостей. Но не тайком, а по его личной просьбе. Ибо последнее время они с Грейгом по вечерам вели богословские дискуссии, и штандартенпастыря интересовало, все ли он говорит правильно. Опыта-то мало! В общем, вскоре я слушал беседу наших святых отцов.

— Я, конечно, понимаю всю пользу изучения естественных наук, — осторожно вещал пресвитер, — но прямо в проповеди заявлять об их приоритете перед Священным Писанием — не слишком ли это смело?

— Не думаю, — возразил отец Тимоха. — Возьмем крайний случай. Пусть человек не учил вообще ничего и никогда. Много ли он поймет в Писании, если начнет с него? Ровным счетом ничего, ибо читать он не умеет, а картинок там нет. То есть перед тем, как браться за Библию, надо как минимум научиться читать. Согласны?