Барочные жемчужины Новороссии (СИ) - "Greko"

Хозяин дома, мужчина в самом расцвете сил, с усиками и небольшой бородкой на умном лице, быстро разобрался в сути проблемы, вошел в наше положение и грозно сказал Померанцеву:

— Я очень влиятельный человек в Гезлеве. Я был городским главой. Я принимал императора Александра Благословенного. Я совершил паломничество в Палестину, заслужив от всех караимов Крыма почетное звание духовного главы. В следующем году я жду в гости императора Николая. И ты, букашка, смеешь попирать своими костлявыми ногами булыжник моего двора? Ну, же! Повесели моих жен! Пусть они посмотрят из окошек гарема, как размозжат камнями твои загребущие руки!

Померанцев бухнулся на колени и взмолился:

— Пощади, гамах!

Бобович усмехнулся. Развернулся к стряпчему спиной и незаметно нам подмигнул. Щелкнул пальцами, подзывая слугу.

— Пригласите в мой дом моего друга, главу отделения Дилижансной конторы!

Бобович не соврал: он, действительно, оказался очень влиятельным человеком. Служащий Конторы явился по первому его зову и заверил все необходимые передаточные записи на оборотной стороне акций. Для надежности гамах расписался как свидетель.

Когда конторщик удалился, Бобович, поправив на голове свою высокую черно-белую шапку, грозно произнес, указав на Померанцева:

— Выбросьте эту грязь на улицу!

«Здесь, в Крыму, даже злодеи какие-то ненастоящие! Но что меня ждет в Черкесии?» — подумал я.

Когда от глупого Вангелия, упустившего свой шанс стать доверенным лицом Умут-аги, и след простыл, Бобович распорядился накрыть нам поздний ужин в саду.

Расположились под деревом, украшенным горящими турецкими лампами, за низким столиком. Нам подали холодный суп на кислом молоке с огурцом и зеленью и маленькие пирожки с бараниной в форме полумесяца. Далее последовал традиционный чай и сладости.

— Чем я могу еще помочь вам, дорогие гости?

— Вы уже с лихвой нам отплатили добром, достопочтенный гамах! — я приподнялся и поклонился караиму. — Но есть еще две просьбы.

— Я — весь внимание!

— Не трудно ли будет найти возможность передать эти акции в Ялту, в дом отставного капитана Мавромихали для моей сестры Марии? — я еще раз поклонился и положил с боем выбитые акции на стол.

— Не трудно! Продолжай! — благосклонно кивнул мне Бобович.

— Еще нам нужно добраться до Варны.

— Это уже труднее. Между Евпаторией и турецкими портами нет прямого сообщения. Завтра я посажу вас на пароход до Одессы в компании наших купцов, которые везут туда крымские яблоки. Очень доходное дело, между прочим… — он замер на секунду, затем продолжил. — Далее вам лучше проследовать по суше до Дуная и там сесть на австрийский пароход, который ходит строго по расписанию.

— Почему не морем до Варны? — решил вмешаться Спенсер и уточнить.

— Потому что вы не сможете точно рассчитать время отплытия из Одессы. Хочу предупредить вас сразу: покинуть пределы Империи — нелегкое дело. Вам придется собрать много подписей — от полицейского начальника до портового офицера — и лишь затем вы получите нужную отметку в своем паспорте. Приготовьтесь заплатить пошлину и давать взятки. Иначе заставить чиновника делать свою работу невозможно.

— И много нам придется платить? — расстроено спросил прижимистый Спенсер.

— Вы — англичанин, вам выйдет дороже, — сообщил нам, как неизбежное, караим. — Рублей сто.

— Сто рублей⁈ — вскричал Спенсер. — Это же цена билета первого класса в Стамбул!

— Увы. Такова правда жизни, — развел руками Бобович. — Но это не все ваши грядущие трудности. От вас потребуют дать публичное объявление в газетах. Следует сообщить о желании покинуть страну, чтобы с вас могли взыскать долги.

— Но у меня нет долгов перед русскими!

— Тогда вам потребуется надежный поручитель! Или придется ждать три недели с момента публикации объявления.

— Немыслимо! Мои планы на дальнейшее путешествие не терпят столь длительной задержки.

— Найдите поручителя, — спокойно объяснил Бобович.

— Все мои русские друзья-аристократы сейчас находятся здесь, в Крыму.

— Быть может, консул Йимс поможет? — подсказал я.

— Консул подойдет, — подтвердил важно гамах. — Еще я порекомендовал бы выдать вашего спутника за вашего слугу. Вы серьезно сократите свои расходы.

— От всей души благодарю вас! — сказал я и смутился.

Моя фраза прозвучала весьма двусмысленно: фактически мне посоветовали вернуться к прежнему статусу. Круг замкнулся: как приехал слугой в Одессу, так слугой и уеду. Уроборос — змей, кусающий свой хвост. Плак-плак.

— Немыслимо! — снова жалобно повторил Спенсер, хватаясь за голову. И явно не из-за меня.

Еще как мыслимо! Когда мы попали в Одессу, Эдмонд сполна вкусил «прелестей» бюрократической машины Российской Империи. Его гоняли из одного конца города в другой, держали на пороге приемных, откровенно вымогали взятки, а иногда просто насмехались. Причём, как я узнал от Проскурина, никто не давал команды его мурыжить. Просто таковой оказалась безжалостная система. И установленное железной рукой императора Николая беспрекословное следование закону, порой доходящее до абсурда. Но все же я не исключал, что мытарства Спенсера — прощальный подарок де Витта, который не любил проигрывать.

Я же провёл эти три дня, пока бедный Эдмонд сражался за свое право покинуть пределы Империи, в абсолютном релаксе и отличной компании. Микри — днем, Проскурин — поздно вечером — нам было о чем поболтать и за что выпить. Если с «козочкой» говорили только о семейных делах, то с капитаном — за всю Одессу и не только.

В последний наш вечер он мне такого наговорил — натуральный гангстерский боевик!

Дела в городе закрутились серьезные. Изгнание француза нарушило равновесие сил в криминальном мире. Не все просчитал хитроумный Папа Допуло. Оказалось, что за спиной хозяина казино скрывался затаившийся Васька Чумак. Он не стерпел и вышел на авансцену. В итоге, Дядя накостылял Папе. Жовинального мафиози подрезали в какой-то подворотне, и теперь он скрывался, зализывая раны в прямом смысле этого слова.

— Улеглись на матрасы? — вспомнил я «Крестного отца».

— Не знаю, куда и на что он с дружками залег, только в Одессе неспокойно. Но то дела полиции, а мне так даже лучше: контрабандистам пока не до контрабанды. Ты лучше скажи: удалось что-то про татарские связи Спенсера узнать? Меня де Витт пытает.

Я отрицательно покачал головой.

— Этот Спенсер-Бююк — прожжённый тип! Ты с ним, смотри, держи ухо востро. Как сам-то, готов к Черкесии?

— Пока туда не попаду, не узнаю.

— В общем, мне поручили тебе передать следующие инструкции, и, клянусь богом, мне не по сердцу то, что ты услышишь. Сперва по Трабезонду. Вас там будут ждать англичане из посольства в Константинополе. Собственно, они уже там — по-видимому, готовят поездку.

— Стюарт! — кивнул я понимающе.

— Там работает наш консул, месье Герси, Луи Филипп[2]. Ну, как наш? Вообще-то он консул сардинский, а наш — по совместительству.

— В узловой точке регионального конфликта на нас работает не наш человек? — не скрыл я своего обалдения, изобразив лицом целую пантомиму. — Так бывает? Еще и сардинец до кучи!

— А чем тебе сардинец не угодил? И, да, так бывает. Сплошь и рядом подданные других стран выполняют консульские обязанности. Вон, у нас в Одессе, грек Ралли — американский консул, и категорически отказывается переходить в американское гражданство. Я этот вопрос на контроле держу.

Я не стал объяснять приятелю, что Сардиния в будущем вступит в войну против России на стороне союзников — Англии и Франции. И в свете такого послезнания понял, что, каким бы чудесным человеком и хорошим профессионалом ни был Герси, я от нашего консульства буду держаться подальше. Значит, поддержки от него мне ждать не придется. И рассчитывать мне следовало только на свои силы. Как там де Витт меня учил? Ищи агентов везде, где можно? Будем искать. С перламутровыми пуговицами и без оных.

— Нет ли возможности укрепить штат консульства более доверенным человеком, чем слуга двух господ, месье Герси?