Господин Тарановский (СИ) - Шимохин Дмитрий

Но именно в этот момент, когда казалось, что все потеряно, в ее судьбу вновь вмешался Тарановский. Увидев, что в то время как сама Верещагина была на грани краха, ее старинный торговый дом с его безупречной репутацией, складами в Кяхте, связями в Китае и Сибири оставался ценнейшим активом, он решил действовать.

Выкупив остатки ее торгового дома и заплатив щедрую цену, которая с лихвой покрыла все долги и обеспечила ей безбедную старость, Тарановский положил конец ее участию в большой коммерции. Эпоха неспешной караванной торговли ушла в прошлое, и в новом мире железных дорог, телеграфа и биржевых спекуляций ей, представительнице старой купеческой формации, уже не было места.

Используя безупречное имя и уцелевшую инфраструктуру торгового дома Верещагиной, а также уникальные связи с новыми властями Кореи, Китая и Маньчжурии, Тарановский совместно со знаменитым московским миллионером Василием Кокоревым учредил гигантскую «Русско-Азиатскую торговую компанию». Эта фирма, опираясь на возможности Транссиба, в кратчайшие сроки стала практически монополистом в сухопутной торговле с Китаем, Маньчжурией и Кореей.

Сама же Аглая Верещагина дожила свой век в почете и достатке в Иркутске, оставшись в истории последним ярким символом навсегда ушедшей эпохи великой кяхтинской чайной торговли.

Совершенно иначе, сложилась судьба главного иркутского конкурента, «золотого короля» Александра Сибирякова. Проиграв Тарановскому в суде по делу о хищениях при снабжении приисков на Бодайбо и оказавшись на грани банкротства, он, казалось, был навсегда выброшен из большой игры. Однако Тарановский, не привыкший разбрасываться талантливыми и энергичными людьми, даже если они входили когда-то в число его врагов, сам сделал шаг к примирению. Не желая, чтобы неукротимая энергия Сибирякова, его глубокое знание Сибири и предпринимательская хватка пропадали впустую, он решил дать ему второй шанс.

Предложив своему поверженному сопернику возглавить новое, рискованное, но потенциально огромное дело — создание пароходных компаний на великих сибирских реках: Лене, Енисее и Оби, Тарановский вернул его в игру. Получив второй шанс и финансирование от банков Тарановского, Сибиряков вцепился в эту возможность с удвоенной силой. За десять лет напряженной работы была построена настоящая речная империя. Флотилии пароходов и барж стали кровеносной системой, которая связала главную артерию Транссиба с самыми отдаленными, богатыми пушниной, лесом и рудой уголками Сибири. Превратившись из разорившегося конкурента в незаменимого партнера, младшего компаньона в экономической империи Тарановского, Сибиряков вошел в историю как «Адмирал сибирских рек».

Судьбы же тех, кто прошел с Тарановским через каторгу, огонь и степи Маньчжурии, сложились каждая по-своему, но для всех по-своему счастливо.

Владимир Левицкий, связав свою судьбу с военной службой, остался в Маньчжурии. Судьба этого дворянина и офицера оказалась неразрывно связана с созданием новой маньчжурской армии. Оставшись верным делу Тарановского, он прошел путь от командира драгунского отряда до генерала и бессменного военного министра Маньчжурского Великого Княжества в правительстве князя Кропоткина. Именно он, используя свой боевой опыт и знания, превратил вчерашние разношерстные ополчения в современную боеспособную армию по европейскому образцу. Под его же началом до конца своих дней служил и Софрон Чурис, дослужившийся до чина генерала и должности главного интенданта армии.

Полковник Гурко, вернувшись в Петербург после триумфального похода на Пекин, был осыпан почестями и сделал блестящую карьеру в Генеральном штабе, став одним из самых влиятельных и прогрессивных генералов реформированной русской армии и надежной опорой Тарановского в столице.

Неутомимый и предприимчивый Изя Шнеерсон, гений которого требовал большего масштаба, чем просто управление армейской казной, по протекции Тарановского возглавил правление «Русско-Китайского банка» в Шанхае. Бывший каторжник и авантюрист из Одессы на протяжении сорока лет был одним из самых могущественных финансистов Азии, человеком, к чьему слову прислушивались императоры и министры. Какое-то время он исполнял роль влиятельного и очень высокооплачиваемого консультанта правительства Лян Фу, затем был министром финансов в правительстве Маньчжурского княжества.

Совершенно иначе сложилась жизнь простого молотобойца Тита. Несколько лет, ценимый за свои технические навыки и недюжинную силу, он работал на разных постах в компаниях Тарановского, в том числе управляя одной из первых факторий на Чукотке. Во всех скитаниях его сопровождала жена — девушка из племени нанайцев. Однако его семейное счастье было недолгим — жена скончалась при родах, оставив его одного с малолетними детьми. Потрясенный горем, Тит оставил Дальний Восток и вернулся в центральную Россию. Используя заработанный капитал и свой врожденный талант к работе с металлом, он основал в Туле крупные механические мастерские. Его предприятие, выполнявшее заказы в том числе и для строившегося Транссиба, со временем выросло в один из крупнейших частных машиностроительных заводов России. Бывший каторжник вновь женился, вырастил шестерых сыновей и пятерых дочерей, дожив до глубокой старости в почете и уважении, став живым примером человека, поднявшегося из самых низов.

Старый старатель Захар так и не покинул места, ставшего его настоящей родиной. До последних дней оставаясь бессменным управляющим прииска Амбани-Бира, он видел, как рудник вырос в большой процветающий поселок. Захар, уже будучи глубоким стариком, по-прежнему каждое утро выходил с лотком к реке, обучая молодежь тайнам своего ремесла. Там, на берегу ручья, принесшего ему и его товарищам свободу и богатство, он тихо скончался во сне, став легендой и добрым духом-хранителем этих мест.

Судьба Сафара после окончательного краха династии Цин сделала неожиданный, но милосердный поворот. Свершив свою личную месть, он будто разом выжег в себе тени прошлого и наконец обрел долгожданный покой. Женившись на Мейлин и став отцом большого семейства, Сафар не оставил своего командира, но сменил саблю на организаторский талант. Именно он создал и возглавил уникальную структуру личной охраны Тарановского и всех высших должностных лиц нового Маньчжурского государства. Его «Теневая стража», состоявшая из верных джигитов и пластунов, стала символом абсолютной безопасности, а сам Сафар до конца дней оставался самым преданным щитом Тарановского.

Стремительной и яркой была карьера сотника Очира. Проявив себя как храбрый и верный полководец во время похода на Пекин, он стал правой рукой и самым доверенным генералом нового хана — Найдан-вана. После смерти своего сюзерена, в ходе реформ государственного устройства, именно Очир, как самый авторитетный военный лидер и герой войны за независимость, став одним из отцов-основателей современной Монголии.

Нанаец Орокан, чей след в истории начался с должности простого проводника, со временем превратился в легендарную фигуру. Пользуясь безграничным авторитетом и финансовой поддержкой Господина Тарановского, он совершил невозможное — объединил все разрозненные нанайские племена на берегах Амура в единую мощную коалицию. Под его мудрым руководством нанайцы стали не только верными подданными Российской Империи, но и основной силой, обеспечивавшей безопасность границ и логистических путей в Приамурье. Охотничьи отряды Орокана, прекрасно вооруженные и организованные, стали элитной лесной гвардией, всегда готовой выступить на стороне своего патрона и друга — Владислава Тарановского.

Судьба Хана, дерзкого контрабандиста, знавшего многие потайные тропы и лазейки на границе, сложилась на удивление удачно. Его уникальный опыт человека, десятилетиями водившего караваны в обход, оказался бесценным при строительстве нового государства. Тарановский, ценивший практиков выше теоретиков, доверил Хану создание таможенной и логистической службы Маньчжурии. Кто, как не бывший контрабандист, мог лучше всех наладить контроль над границами и искоренить воровство на торговых путях? Хан превратил вчерашние «козьи тропы» в четко работающие транспортные артерии, выстроив сеть современных складов и таможенных постов по всей стране. В истории он остался «Хозяином Путей» — человеком, который превратил Маньчжурию из дикой окраины в самый безопасный и процветающий торговый перекресток Азии, где честное купеческое слово стало цениться выше любых печатей.