Путь на Балканы (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

Правда, присланный к нему с предписанием подпоручик весьма мало походил на подобный случай. Вообще, Мешетич терпеть не мог такой тип офицера, яркий пример коего представлял из себя Иван Иваныч Линдфорс. Про себя штабс-капитан сразу же определил его как батальонного адъютанта — самый ничтожный вид офицерика, какой только можно себе вообразить. И не при штабе, и не в строю, а так — ни богу свечка, ни черту кочерга. Армейский подпоручик, с дешёвым шиком и развязными манерами, был полной противоположностью холеному гвардейцу и генштабисту Мешетичу.

— Так вы говорите, — недоверчиво переспросил он Линдфорса, ознакомившись с предписанием, — в Болховском полку удачно применили захваченную у турок митральезу, и теперь командование желает, чтобы мы переняли ваш опыт?

— Совершенно справедливо, — махнул головой подпоручик.

— И какой же системы был ваш трофей?

— Кристофа-Монтиньи.

— Вот как? Французам в последнюю кампанию они не слишком-то помогли…

— У французов были Реффи, — имел наглость возразить Линдфорс. — Калибр больше, стволов меньше.

— А вы, как я вижу, имеете представление, — поджал губы штабс-капитан, сделав ударение на "представление".

— Да, я интересуюсь военными новинками, — улыбнулся тот.

— Настолько, что смогли разобраться в ее устройстве?

— Ну, я и мои охотники — люди бывалые и в любом деле можем разобраться.

— Вы командир охотничьей команды? — с невольным уважением в голосе, воскликнул Мешетич.

— Да, а что?

— Нет, ничего-с. Ладно, пойдемте, я представлю вас офицерам батареи. Заодно и поужинаем. Будьте нашим гостем.

— Со мной прибыл унтер-офицер…

— Не беспокойтесь, о нем позаботятся.

Сразу было видно, что Мешетич и его подчиненные давно находятся в тылу и успели обжиться на месте. Квартиры их располагались в довольно богатом доме, бежавшего от русских войск, местного аги, а во второй половине было устроено нечто вроде штаба пополам с офицерским клубом. Во всяком случае, обедали и ужинали господа-офицеры именно там.

— Раньше здесь стояла вся наша бригада, — любезно пояснил Линдфорсу хозяин, а теперь осталась только наша батарея. — Я распорядился, для вас приготовят комнату.

— Буду весьма обязан, — обрадовался тот, — говоря по совести, я уж и забыл, когда ночевал в человеческих условиях.

— Господа, позвольте представить вам подпоручика Болховского полка Линдфорса. Он только что прибыл с передовой, так что прошу любить и жаловать!

— Поручик Ганецкий, — поднялся с места высокий офицер богатырского телосложения и кивнул безукоризненным пробором.

— Подпоручик барон фон Розен, — проделал тоже самое изящный молодой человек, с несколько пресыщенным выражением лица.

— Прапорщик Самойлович, — закончил церемонию представления коренастый крепыш.

— Весьма рад знакомству, господа.

Глядя на безупречные сюртуки переодевшихся к обеду артиллеристов, Линдфорсу стало несколько неудобно за свой потрепанный и давно не чищеный мундир, но присутствующие приняли это как должное и вскоре он перестал смущаться.

Поданные к столу блюда не отличались особой изысканностью, однако были, право же, недурно приготовлены, молодое вино весьма приятным на вкус и возможно поэтому, обед показался пехотному офицеру сказочным.

— Какой превратности судьбы, мы обязаны чести принимать вас у себя? — спросил Ганецкий, после первой перемены.

— Видите ли, э…

— Андрей Константинович.

— Иван Иванович, — представился подпоручик в ответ, — так вот, уважаемый Андрей Константинович, в прошедшем деле на Аяслярских высотах, нам посчастливилось захватить у турок картечницу, которую впоследствии мы весьма удачно применили для отражения вражеских атак.

— Вот как?

— Да, именно так, так вот…

— А вот и баранина подоспела, отведайте Иван Иванович, мало что мне нравится в здешних краях, но вот баранина действительно превосходна, да и вино, право же, недурное.

— Благодарю, так вот…

— Не торопитесь, подпоручик, у вас будет время рассказать нам обо всех ваших приключениях, — прервал их Мешетич. — В самом деле, господа, дайте же нашему гостю поесть. Наверняка он проголодался в дороге.

Пока господа-офицеры знакомились и обедали, прибывший с подпоручиком младший унтер-офицер с георгиевским крестом на груди, обняв винтовку турецкого образца, присел в тени. Некоторое время он просто сидел, прислонив голову к стволу дерева, затем закрыл глаза и затих. Подобное поведение сразу же привлекло внимание двух нижних чинов батареи, подошедших к нему поближе и ставших беззастенчиво его обсуждать.

— Гляди, как давит, пехоцкий!

— Силен!

— А ведь кавалер…

— Интересно, за что ему Георгия дали?

— За то, что в тылу отирался, — спокойным голосом ответил им Дмитрий и сдвинул кепи на затылок.

При этом он как-то незаметно поменял положение тела, и переложил винтовку из рук в руку так, что насмешники сразу же почувствовали себя неуютно.

— Эй, ты что ли, Будищев? — спросил только что подошедший старший фейерверкер Приходько.

— Я, — хмуро отозвался унтер и сделал попытку подняться, однако покачнулся и был вынужден опереться о дерево.

— Видать намаялся, братец? — участливо спросил его артиллерист, обратив внимание на впалые щеки и красные воспаленные глаза.

— Есть немного.

— Ну, тогда пойдем, велено о тебе позаботиться.

— Это правильно, а то так есть хочется, что и переночевать негде!

— Пошли уж, шутник!

Кормили солдат, разумеется, хуже, нежели офицеров, но хлеб был свежий, каша с мясом не подгорела. Так что Будищев уплетал поданную ему порцию за обе щеки, так что за ушами трещало.

— Хорошо устроились, — не то похвалил, не то укорил он артиллеристов, с сожалением отложив ложку.

— Не жалуемся, — пожал плечами фейерверкер, — у вас хуже?

— Да не то что бы… хлеба свежего, наверное, месяц как не видали, горячего тоже не каждый день. В бане, хрен знает, сколько не были. Ну и турки, паскуды, то нападут, то просто — стреляют, а так ничего — жить можно.

— Эва как, — покачал головой Приходько, — ну турок не обещаю, а баня у нас есть. Кстати, сегодня топлена, так что если задержитесь…

— Что значит, "если"? Да я под копыта лягу, а пока в баню не попаду, никуда тронусь!

— Поглядим…. Если поел, то пошли. Тут их благородия собрались на наши картечницы поглазеть, а твой подпоручик отчего-то без тебя не желает смотреть. Велел позвать.

Господа-офицеры и впрямь, закончив с трапезой, отправились показывать гостю вооружение своей батареи.

— Ну, вот извольте, скорострельное, 4,2 линейное орудие Гатлинга-Горлова, на облегченном лафете. Вес пятнадцать пудов. Боеприпасы — патроны к винтовке Бердана.

Мешетич взял на себя труд лично ознакомить присланного к нему на батарею подпоручика Линдфорса и теперь чувствовал себя профессором перед проштрафившимся студентом. Его правда немного удивило, то что пехотинец позвал с собой унтера, но пока он не заострял на этом внимания.

— Дозвольте, ваше благородие? — спросил Будищев и, не дожидаясь ответа, полез знакомиться с оружием.

Чудо американской техники, усовершенствованное русскими оружейниками выглядело внушительно. Стрельба производилась из вращающегося блока, состоящего из десяти стволов. Для вращения оного требовалось крутить увесистую рукоять, причем в отличие от Монтиньи усилий следовало прилагать значительно больше. Патроны подавались из специального магазина под весом собственной тяжести. Для наводки по горизонтали и вертикали служили специальные винты, вращая которые можно было менять положение стволов в пространстве.

— Ну что скажешь? — тихонько спросил, подошедший к нему Линдфорс.

— Классная вещь, ваше благородие. Техника на грани фантастики! Вот только в конструкции гвоздя не хватает…

— Какого еще гвоздя? — изумился подпоручик.

— Забить в голову, тому, кто ее в таком виде придумал!

— Боюсь, это не так просто, — ухмыльнулся офицер, привыкший к словесным эскападам своего подчиненного.