Скрепы нового мира (СИ) - Дмитриев Павел В.

\******В январе 1933 года произошел (вернее, сорвался, из-за отвратительной организации) "Потсдамский путч" - заговор военных, недовольных назначением Гитлера рейхсканцлером.\

\*******Королевства Бавария и Пруссия существовали до 1918 года.\

\********Ставок больше нет.\

10. После бала

Старнберг, лето 1932 (год и девять месяца с р.н.м.)

Из отеля мы выбрались ближе к полудню, в самую жару. На улице - ни души, только на противоположном углу перекрестка, как раз рядом с нашей машиной, о чем-то громко ругались полдюжины зеленых* полицейских. По моей душе скребанули кошки, почему-то вспомнилась белая всполошная курица, едва успевшая вывернуться из-под колеса нашего Мерседеса прошлой ночью.

Я плотнее подхватил под руку Сашу, буркнул недовольно:

- Что они тут забыли?

Ответить она не успела; стук наших каблуков о булыжники уходящей к центральной площади улицы привлек внимание главного из полицейских. Он повернулся к нам, сделал насколько шагов навстречу, как видно, стесняясь своей неуставной перебранки с подчиненными. На удивление молодой, лет двадцати пяти, погон по виду офицерский, но при этом пустой, без ромбиков. Как же его называть?

- Лейтенант Клюгхейм, - представился полицейский, рассеяв мои сомнения по поводу звания. - Прошу вас соблюдать осторожность.

- Простите, герр Клюгхейм, - начал я, пытаясь понять, о чем вообще идет речь.

Недалеко стукнул очередной выстрел, в это утро совсем уже знакомый и привычный, я не обратил на него внимания, зато лейтенант резко отпрыгнул назад:

- Donnerwetter!

В первый момент я остолбенел, а затем... Саша со стоном повалилась на мостовую, я едва успел подхватить на руки ее падающее тело. Прямо перед моими глазами, под ключицей, багровела страшная рана, по блузке стремительно расплывалось кровавое пятно.

- Нет, Саша, нет!!!

В голове распахнулась гулкая пустота. Мир вокруг растворился в хмари. Осталось лишь стремительно сереющее лицо любимой.

- Пусти! - седоусый полицейский буквально вырвал Сашу из моих рук.

Возмутиться я не успел; аккуратно усадив бесчувственную Сашу на тротуар, спиной к стене дома, седоусый сразу же принялся ее перевязывать. Посыпались короткие команды: "режьте блузку, голову набок, следите за языком". Я бросился помогать, но одетые в зеленую форму парни оттеснили меня в сторону:

- Справимся без вас, Густав служил санитаром на Западном фронте.

- Она жива?

- Да, - на секунду оторвался от ваты и бинтов седоусый. - Навылет, через легкое.

- Это страшно?

Глупый вопрос повис без ответа.

- Простите, ради бога, - воспользовался заминкой лейтенант. - Верно, они целились в меня.

- Кто?! Кто стрелял?

- Пруссаки,** из ратуши, - лейтенант упер взгляд в приколотый к моей груди значок НДСАП, недобро дернул щекой, хмыкнул, затем махнул рукой в строну угла: - Полюбуйтесь сами.

Я выглянул за угол; улица, через которую мы с Сашей переходили перед злосчастным выстрелом, упиралась в центральную городскую площадь. На противоположной ее стороне, как раз напротив, метрах в полтораста, красовалась свежевыбеленным фасадом местная гордость - четырехэтажная ратуша. Над ней, на высоко вздернутом в небо флагштоке, развивался красный флаг с черной свастикой в белом круге.

- Verflucht noch mal!!!

Я ухватился рукой за бычий глаз, рванул, вместе с клоком пиджака бросил значок на камни. Ударил каблуком, раз, второй, третий, десятый, пока нарядный металл и эмаль не превратились в бурую мерзкую дрянь.

Бил бы и дальше, да вмешался седоусый Густав:

- Рана тяжелая, нужно в больницу.

- Куда?

- В Мюнхен, - то ли выдохнул, то ли простонал лейтенант.

- Да, - подтвердил Густав.

Холодно, без чувств, как будто... я подскочил к седоусому, схватил его за плечи, пятная кровью с ладоней форменный френч, заглянул в глаза:

- Довезти успею?

- Нет.

- Неужели в этой дыре нет ни одного дельного врача?! - вызверился я. Подождал, не услышав ответа, выдавил уже без всякой надежды: - Хоть дантист, лишь бы помог! Отдам любые деньги!

- За деньги? - задумался лейтенант. - Может старый Йозеф возьмется?

- Еврей, - хмыкнул Густав. - Этот за что хочешь возьмется, знай только плати.

- Далеко? - ухватился я за шанс.

- За речку перебрался...

- Тут и километра не будет!

- Где-то так и есть, - согласился лейтенант. - Михель, Ганс, ищите транспорт... бегом!

- Постойте!

Зачем искать, когда Мерседес стоит рядом? Совместными усилиями мы устроили Сашу на заднем диване. Лейтенант, похоже единственный, кто среди полицейских сохранил хоть какие то отношения с врачом, вызвался показывать дорогу.

Уже через десяток минут мы стучались в неприметную дверь:

- Йозеф, отворяй скорее!

Врач оказался отнюдь не стариком. Невысокий, толстенький, с круглыми линзами очков на круглом лице, он здорового напоминал Бабеля, только не привычного мне улыбающегося, а все время хмурящегося и презрительно кривящего губы. Несмотря на видимое недовольство, распоряжался он быстро, четко и по делу: свою супругу отправил кипятить воду и готовить инструменты, дочь, девчонку лет двенадцати, послал за чистым халатом, лекарствами и спиртовкой. Сам же закатал рукава сорочки и помог уложить Сашу на высокую, зашитую в дерматин койку.

Пощупал пульс, поморщился:

- Где же ее так угораздило?

- Из ратуши стреляли, - неохотно пояснил лейтенант.

- Кретины в коричневых рубашка таки съехали с глуза?!

- Они случайно, полагаю, целились в меня.

- Еще не легче!

- У них свой приказ, у нас свой...

- Звери, как есть звери!

Саша умирает, а они... мне захотелось наброситься на болтливого врача и лейтенанта с кулаками, заставить их, наконец, отбросить глупые разговоры и поскорее действовать, пока еще не поздно, пока бьется пульс, пока есть надежда.

- Герр Йозеф, вы... - начал я с мыслью обвинить врача во всех смертных и обыденных грехах, однако в самый последний момент каким-то чудом сумел сдержать ярость: - ...вы сможете ее спасти?

- Все в руках Божьих, - возвел очи горе врач.

- А... меня уже предупредили! - я торопливо вытащил из кармана бумажник, вытряхнул из него все деньги, что там были, верно, около тысячи марок. - Смотрите, у меня есть, чем заплатить! Если будет мало, я принесу еще, столько, сколько попросите. Только умоляю, спасите мою жену!

- О-о-о, сразу чувствуется рука Густава.

- То есть? - удивился я.

- Вы не местный, - злобно фыркнул врач. - Иначе бы знали, что на Пасху я имел наглость отложить операцию его друга, шарфюрера СА, когда ему проломили голову в драке. Мне показалось невежливым отказывать за то, что он нацист и антисемит, и я потребовал деньги вперед. Пока их собирали, друг Густава помер. Таки нужно сказать, он бы все равно помер... зато теперь меня недолюбливает половина города.

- А вторая половина мечтает убить, - вставил лейтенант.

- Пусть так, - пожал плечами врач. - Если человек ненавидит евреев, он таки должен лечится у немцев.

- Вы видите во мне нациста! - догадался я.

Врач многозначительно посмотрел поверх очков на мой коричневый костюм:

- Вашу жену, молодой человек, я прооперирую без всяких условий!

- Бесплатно? - поддразнил лейтенант.

- От денег я не откажусь, - смутился врач. - Как вы знаете, из муниципального госпиталя меня выгнали, они считают, что лучше жить совсем без хирурга, чем с хирургом-евреем.

О! Да он же не дантист, а настоящий хирург! Неужели у моей Саши есть шанс?!

Я вынул из кармана пиджака ручку и чековую книжку, проставил сумму, имя Марты Кирхмайер, на обороте сделал приписку - "выплатить герру Йозефу в случае успешного лечения". Пусть не банковская гарантия, но очень, очень весомый повод постараться.

Протянул врачу результат:

- Тут сто тысяч марок. Они ваши, если моя Марта будет жить.