Шарлатан IV (СИ) - Номен Квинтус

Зато годилось для использования в быту вовсе не по части «телевизионного искусства»: в Ваде на экспериментальной установке уже повторили в малой серии изобретения фрязинских специалистов и теперь там могли в сутки изготовить порядка двух сотен очень интересных микросхем. В одном корпусе размером пять на двенадцать с половиной миллиметров уже помещалось шестнадцать байтов динамической памяти, и работали эти схемы на частоте по крайней мере до восьми мегагерц. А, допустим, для «маленькой бухгалтерской машинки» было достаточно и трех мегагерц, и с использованием этих микросхем в политехе уже изготовили графический монитор с разрешением шестьсот на восемьсот пикселей, который целиком помешался в корпус от телевизора. Правда, стоящего на довольно большой тумбочке, но фрязинцы божились, что к лету они минимум вчетверо увеличат емкость одной микросхемы, и вот тогда можно будет «тумбочку и убрать»…

Но это было все же производством именно экспериментальным, там люди просто учились с очень непростым оборудованием правильно работать — а основной продукцией Вадского завода полупроводников были светодиодные лампы. Которых делалось по четыре тысячи штук в сутки — и которыми теперь освещался и весь Пьянский перевоз, и Кишкино (уж в родную-то деревню я лампочки завез в достатке). Тоже производство было явно недостаточным — но тут уже проблемы с сырьем проявились. И часть сырья вообще закупалось в США, а часть все же у нас в СССР делалось — но делалось крайне недостаточно. И хотя я знал, где его и как можно добыть в нужных количествах, поделать ничего не мог: чтобы его добывать, требовалось очень много электричества…

Электричества для всего много требовалось, и руководство страны это и без меня очень хорошо понимало. За прошедший год было запущено новых электростанций почти на шесть гигаватт мощности, в наступающем планировалось к ним еще восемь добавить, а по планам следующей пятилетки было намечено каждый год не меньше десяти мегаватт добавлять. Но был в этих планах один большой (с моей точки зрения) изъян: КИУМ всех этих новых электростанций даже планировался на прежнем уровне: сорок процентов для ГЭС и около пятидесяти пяти процентов для тепловых станций. А ведь если его поднять процентов до восьмидесяти (и речь тут только о тепловых), то прорва энергии появится вообще бесплатно, ведь уголь и газ электростанции жгли вне зависимости от того, нужно было кому-то их электричество или нет. Понятно, что все же в мире бесплатных пряников не бывает, но ведь пряники-то можно и подешевле найти…

Одиннадцатого января нового, уже шестидесятого года я собрал у себя в институте совещание, в котором приняло участие множество самых разнообразных энергетиков, а так же специалистов по другим, в общем-то с энергетикой не связанным, вопросам. И продлилось это совещание почти всю неделю, с понедельника по пятницу. С совещания народ разъезжался весь взъерошенный и перевозбужденный, но все же нам удалось придти к общему мнению, хотя там до драки так и не дошло. А Зинаида Михайловна, которая тоже на совещании присутствовала, после завершения совещания подошла ко мне и сказала:

— Ну что, потомок бибезьяны, я особо попрошу, чтобы нас посадили в смежные камеры. Лида твоя готовит вкусно, а ты ведь наверняка со мной передачками-то поделишься? Я, между прочим, пока ты на экономистов минэнерговских орал, успела пересчитать твою схему, и ты опять серьезно так перезаложился. Я ведь не просто так Новинковскую ГАЭС обратно у Минэнерго в Минместпром отобрала, они-то мне расчетные семьсот пятьдесят миллионов до копеечки перечислят, а я из этих миллионов на строительстве минимум сотню сэкономлю за счет местных ресурсов. А ты… ты уже просчитал Сюкеевскую станцию? Думаю, что по весне и ее мы строить начнем. Но ты мне сначала от Лиды принеси обязательство, причем в письменном виде, мне в тюрьму тоже вкусные передачки носить!

Гидроаккумулирующие станции вовсе не были «моим изобретением», их в Европе еще в начале тридцатых строить начали. А в последнее время к строительству таких станций активно приступили и в США: их там для балансировки строящихся станций атомных создавать начали. А у нас пока избытка атомных мощностей не наблюдалось — но вот совершенно единая уже энергетическая система центральной европейской части страны гарантированно обеспечивала столь нужный для ГАЭС приток «ночной энергии». И это-то всем собравшимся энергетикам было понятно, споры на совещании в основном по иным поводам шли. По сугубо экономическим поводам: запланированная Новинковская ГАЭС должна была обойтись в семьсот пятьдесят миллионов при «пиковой мощности» в девятьсот мегаватт (и с КПД порядка семидесяти пяти процентов), а за эти деньги вроде бы было возможно выстроить угольных электростанций уже больше чем на гигаватт с четвертью. Вот только расчеты показали, что цена вырабатываемой на ГАЭС энергии будет почти втрое дешевле, чем на самой навороченной даже газовой электростанции и все эти миллионы окупятся буквально за пару лет. То есть у меня получилось, что станция окупится за три с небольшим года, но у Зинаиды Михайловны были свои оценки стоимости строительства, про которые она широким народным массам докладывать явно не собиралась.

Так что в конечном итоге все собравшиеся (включая товарища Новикова, работавшего министром строительства электростанций) пришли к выводу, что «ГАЭС стране нужны». Однако никто (то есть вообще никто, кроме товарища Коробовой) на себя ответственность за такое строительство брать не захотел. А Зинаида Михайловна — она, еще когда я мальчишкой был, как-то сказала:

— Все, что ты предлагаешь сделать, выглядит как чушь. А, по большому счету, чушью и является — но вот почему эта чушь превращается, причем всегда превращается в крупные достижения советской промышленности и науки, я понять не могу. Но мне это и понимать желания нет, я по результатам сужу. И очень хочу надеяться, что ты меня не подведешь…

Я и сам ни малейшего желания ее подводить никогда не испытывал, ведь она всегда чисто экономическими методами и используя очень непростые бухгалтерские трюки всегда реализовывала мои — и тоже весьма рискованные — затеи. А особенно я не собирался ее подводить сейчас, ведь в финансовом отношении затеянное было куда как круче (и гораздо более рискованно) чем даже «операция по дискредитации Хрущева». И даже не потому, что одна лишь запланированная (причем ею самой) Сюкеевская ГАЭС по ее очень скромным прикидкам должна была влететь почти в полтора миллиарда. А потому, что для реализации планов по постройке всех этих гидроаккумулирующих станций нужно было успеть (и не позднее, чем через два года) выстроить и запустить минимум два очень непростых завода, которые будут обеспечивать «перенос западных научно-технических достижений на Советскую почву». Завода турбинного и завода по выпуску обратимых генераторов мощностью по сто двадцать пять мегаватт…

Ну а чтобы нас за эти два года никто не сожрал, я приступил к заготовке исключительно «кузявой отмазки». Прошлым летом я буквально «на всякий случай» группу студентов и преподавателей из геологоразведочного института сосватал на составление подробной геологической карты небольшого поля, расположенного между Варежем и деревней Криуша. Поле геологи истоптали полностью, что местных селян отнюдь не порадовало, но им уже в качестве отмазки я сказал, что это нужно, чтобы плодородие местных почв вдвое увеличить и народ тамошний с истоптанным полем смирился. А теперь я и вовсе подлянку затеял: все это поле вообще ликвидировать собрался. Причем — что было уже особенно подло с моей стороны — вместе с самой деревней: грунты там оказались уж очень подходящими для постройки на этом месте небольшого водохранилища, возвышающегося над Окой на семьдесят метров. Очень нужного для создания там ГАЭС мощностью в двести мегаватт.

Отмазка точно должна была проканать: по расчетам эту станцию можно было выстроить даже дешевле, чем угольную такой же мощности, и выстроить ее вообще за год. Причем для этого строительства не нужно было даже новые заводы для изготовления всего оборудования строить: на «Красном Сормове» согласились («в порядке эксперимента», но все же не бесплатно) изготовить десять диагональных турбин, а производство десяти обратимых генераторов, которые были разработаны в МЭИ по моему заказу, Наташа Ремизова как-то смогла разбросать по двум десяткам заводов вообще по всей стране. Я, например, знал, что статоры этих далеко не самых простых машин делались в Гомеле, а очень непростые опорные подшипники — в Брянске. Но даже это я узнал вообще случайно, мне было абсолютно безразлично, кто и где все нужное будет делать. Меня интересовал один вопрос: где взять деньги, чтобы все это оплатить. Правда Зинаида Михайловна, изрядно физиономию скривив, сказала, что деньги она постарается все же найти — но это все же было для нее определенной подставой, а я хотел именно эту «показательную» ГАЭС выстроить с точки зрения советских законов абсолютно «чисто». А так как суммы выглядели вполне подъемными (вся станция должна была уложиться в сотню миллионов), я очень усиленно думал над тем, как эти миллионы в стране Советов легально заработать. И, мне кажется, придумал, причем придумал неплохо. Но вот как оно обернется на практике…