Государево дело (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

– Гениально! А вы, Ваше Величество, действительно, завтра отправитесь к герцогине Софии? – Да, а почему вас это интересует?

– Но я полагал, что ваша цель – Брауншвейг! Разве не так?

– А вы проницательны.

– Тогда нам нужно поторапливаться. Ведь окружное собрание вот-вот начнется.

– Нам?

– Конечно! Дорогой кузен, неужели вы думали, что я оставлю вас? Разумеется, нам нужно прибыть туда вместе, чтобы выступить единым фронтом.

– Очень интересно. Но почему вы до сих пор не отправились туда?

– Видите ли, – немного смутился датчанин. – Первоначально, я не собирался принимать участие в нынешнем съезде. Но ваш приезд всё изменил и теперь я его ни за что не пропущу! И посему, сами понимаете, есть ряд вопросов, которые нам просто необходимо обсудить.

– Нет проблем, кузен, но мы передвигаемся верхом.

– Прекрасно. Я, собственно, тоже, но разве вам не понадобится карета для… хм… ваших приближенных?

Я некоторое время вглядывался в лицо своего дальнего родственника, пытаясь понять, на что он намекает с такой сальной улыбочкой, и когда, наконец, сообразил, мне захотелось двинуть светскому епископу в зубы. Но вместо этого я сдержался и предельно вежливо сообщил ему, что устал с дороги и хотел бы отдохнуть, тем паче, что завтра предстоит ещё одно путешествие.

– Что он хотел от вас, государь? – поинтересовался Михальский, после ухода датчанина.

– Известно чего, – буркнул в сторону Рюмин. – Содержания хочет выпросить от щедрот русских. Соболей там, или кормов каких …

– Содержание само собой, – кивнул я. – Но есть ещё что-то. Такое впечатление, что Ульрих мне обрадовался как манне небесной. Это странно, у нас с ним прежде не было дружбы, хотя и особой вражды тоже…

– Кажись, я понял, – вдруг хлопнул себя по лбу Клим. – Ставлю грош против талера, что ему брат, то есть король датский, не велел на съезд ехать!

– А Кристиану, какая в том корысть? – озадачился Корнилий.

– Да уж больно шебутной этот епископ, прости Господи! Того и гляди чего натворит. Поэтому они и Ульриха-младшего в коадъюторы [100] пропихнули, чтобы, значит, голос за Шверинское епископство иметь. Ведь пока он мал летами – голос-то у короля!

– И на помолвку потому согласились?

– Дык, ясное дело!

– Сейчас всем отдыхать, – поразмыслив, приказал я своим спутникам. – Тронемся ранним утром, сразу как откроют ворота. Болеслав, с тебя лошадей, сколько есть и всё равно каких. Доберемся до Гюстрова, сменим. Тех, кому коней не достанется, оставляем здесь. Пусть Корнилий выберет тех, кто рылом пострашнее и чтобы по-немецки ни в зуб ногой.

– Вы не задержитесь? – напряженным голосом спросил померанец.

– Ни одного лишнего часа, дружище. Я надеялся увидеть дочь, но раз её здесь нет… Кстати, рад что у вас с Мартой всё хорошо.

– Тогда я начинаю подготовку, а то времени остается не так уж много…

– Сделай одолжение, братец. Только распорядись прежде нагреть для меня воды. А то я скоро скрипеть стану от морской соли.

– Будет исполнено, мой кайзер.

Судя по всему, хозяева и без моих напоминаний озаботились всем необходимым для купания, и буквально через четверть часа я сидел в большой бочке полной горячей воды, закрыв глаза от удовольствия.

– Вам что-нибудь нужно? – раздался рядом робкий голос.

Открыв глаза, я узрел красную от жара или смущения Боженку в длинной до пят рубахе, сжимающую в руках мочалку.

– Пожалуй, – подставил я ей спину. – Только три сильнее.

Девушка сноровисто принялась за дело и некоторое время я только покряхтывал от того как она драла мою задубевшую во время морского путешествия шкуру. За спиной последовали плечи, затем грудь, затем её руки спустились ниже, снова заставив меня открыть глаза.

– А ты старательная, – внезапно охрипшим голосом сказал я ей.

– Ваше Величество не довольны? – прикусила она губу.

– Хм. Не то чтобы, совсем не доволен…

– Вы хотели бы, чтобы это была моя госпожа? – в голосе девушки проскользнула нотка обиды. – Нет, что ты. Просто тебе, наверное, неудобно в рубашке. Ты её всю намочила.

Боженка понятливо спустила свою сорочку с плеч и, перешагнув через неё, ловко заскочила в бочку.

– Так лучше? – шепнула девушка.

– Тебя случайно не Марта послала? – пристально глядя ей в глаза, спросил я.

– Нет, – прошептала она, подвигаясь ближе. – Я сама хочу этого.

– А твой жених?

– Его же здесь нет? – промурлыкала она, прижимаясь ко мне.

Через час, я, лежа в чистой постели, задумчиво наблюдал за тем, как Михальский, бросив у входа в отведенную нам комнату тюфяк, устраивается на нем, положив рядом с собой обнаженную саблю.

– Ты думаешь, нам угрожает опасность? – лениво поинтересовался я.

– Всё может быть, – туманно отозвался литвин. – Лучше быть готовым.

– Это верно. Интересно, как там наши?

– Пьянствуют на радостях вместе со школярами.

– Ты думаешь?

– Знаю. Фон Гершов сказал, когда вернулся. Ничего, завтра я займусь ими.

– Ладно. Давай спать. Утро вечера мудренее.

Увы, сон не шел. В голову лезли разные мысли, одна чуднее другой и я то и дело ворочался, пытаясь прогнать их.

– Вас что-то беспокоит? – решился потревожить меня Корнилий.

– Не знаю. Кажется, я сделал глупость, остановившись в этом доме.

– Из-за пани фон Гершов?

– Да. Но не так, как ты думаешь.

– А что я думаю? – приподнялся со своего ложа мой телохранитель.

– Брось! Можно подумать, ты не слышал, какие намеки позволил себе этот напыщенный индюк. Да и остальные не лучше.

– Пан Болеслав знал на что шел, беря замуж вашу бывшую…, – замялся литвин, подбирая нужное слово.

– Коханку? [101]

– Придворную, – нашелся Корнилий. – К тому же, он сильно поправил свои дела этим браком, не так ли? Или вы опасаетесь, что он снова…

– Нет, я думаю не о нём, – с досадой отозвался я. – Просто Марта не заслужила подобного отношения…

– Вот как, – понимающе хмыкнул литвин. – Вы ещё сохранили чувства к ней?

– Я их никогда и не терял. Просто они не такие, как… даже не знаю, как сказать. Мы слишком многое пережили с ней вместе, и я слишком многим ей обязан. Да к тому же у нас есть дочь. Как-то всё сложно, блин…

– Вам нужно влюбиться, – неожиданно прервал меня бывший лисовчик. – Это всегда помогает во взаимоотношениях с женщинами.

– Ты-то, откуда знаешь?

– О, государь. Когда-то моё сердце было целиком занято образом одной прекрасной пани, и я думал, что её оттуда ничем не вышибешь…

– Ты про Изабеллу Ленцкую?

– Вы запомнили? – грустно усмехнулся Корнилий. – Да, про неё. Но после встречи с моей Машей я излечился от этого недуга. И не устаю благодарить Пречистую Деву, за то, что она послала мне сил дожить до этого момента.

– Бог мой, какой слог! Тебе бы романы писать.

– Вы мне не верите?

– Отчего же, это происходило на моих глазах, если ты не забыл. Но, боюсь, твой совет мне не слишком подходит. У меня семья, дети, корона и не одна. А теперь вот ещё эта война, которая, кажется, затихла, но непременно вспыхнет вновь. Мне нужна не любовница, а единомышленник, надежный товарищ. Соратник. А где такую взять?

– Чего уж проще, – усмехнулся в усы Михальский.

– Что ты имеешь в виду?

– Простите, Ваше Величество, но Вы женаты, как раз на такой женщине.

Некоторое время я молчал, не столько уязвленный, сколько удивленный этим замечанием, а через некоторое время сам не заметил, как заснул.

Встали мы, как и собирались, рано. Наскоро умывшись, я стал одеваться в свой привычный рейтарский мундир. Черный камзол, такие же панталоны, высокие кавалерийские сапоги. Венчала наряд поданная Корнилием перевязь со шпагой. Затем, прицепив к поясу кинжал, добавил к нему пару двуствольных пистолетов работы мастера Исаева, отличавшихся от моих прежних допельфастеров [102] вполне вменяемыми размерами и умеренной массой. Кажется, можно идти.