"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Трофимов Алексей

Конечно, кто-нибудь вполне мог сказать, что выбранная немцами жертва являлась бедной церковной мышью, с которой нечего было брать, в сравнении с теми же Венгрией и Румынией. И был бы абсолютно прав! Что сельскохозяйственная Венгрия, что нефтедобывающая Румыния, со всеми их прочими недрами, производствами и рынками сбыта, могли дать Рейху аж несколько лет столь потребной ему финансовой передышки. Лет, в течение которых виделось возможным разобраться, наконец, с мешающимися, словно надоедливые мухи, текущими делами и после приступить к захвату гегемонии во всём мире. Ну, хорошо, не в мире. Силёнки всё же были отнюдь не те. Но вот в Европе — совершенно точно!

Но нет! Помимо средств существования, Германии также требовались союзники, которые будут воевать на её стороне не из-под палки, и за спиной которых не придется выставлять заградительные отряды германских войск, тем самым ослабляя Вермахт[1]. А тот же аншлюс Венгрии, к примеру, вполне себе мог вылиться в солидный рост социального напряжения внутри вновь разросшейся страны, поскольку сами венгры, как и немцы, страдали в это время жутким национализмом. Они желали создать собственное исключительно мононациональное государство, где не было бы места всяким пришлым. Включая тех, кто полагал себя каким-то там потомком ариев. Хотя, следовало отметить, что многие высшие армейские офицеры венгерской армии вполне себе могли бы согласиться на службу не столько Будапешту, сколько Берлину, ведь все они когда-то начинали тащить армейскую лямку еще в Австро-Венгрии. Но, что случилось, то случилось. К тому же, его светлость регент Венгерского королевства — адмирал Миклош Хорти, уже увяз одним коготком в силке политики Берлина, позволив подписать в феврале 39-го года вступление страны в Антикоминтерновский пакт. А там и до создания полноценного военного союза оставалось уже не так уж и много времени.

Румыния же… Румыния с марта месяца 39-го года своей экономикой и так почти полностью легла под Берлин, подписав соответствующее экономическое соглашение. Немецкие промышленные товары уже поставлялись в неё без всяких ввозных пошлин, тогда как столь необходимое Германии сырье, особенно нефть, отгружалась в ответ по минимальным ценам и в приоритетном порядке. К тому же румынские нефтяные промыслы являлись этаким «запасным аэродромом» для нефтеперерабатывающей отрасли Рейха. Случись самой Германии вступить в войну с каким-то крупным игроком, Румыния всегда могла остаться в стороне от боевых действий, как независимое государство, и продолжать снабжать своего «неофициального патрона» всем необходимым. Заодно она являлась отличной точкой соприкосновения Берлина с английским капиталом, которому принадлежала почти вся нефтедобыча страны. А драться с англичанами Гитлер не сильно-то и жаждал, скорее желая видеть тех в числе своих союзников, а не врагов. Но тут всё было очень жестко завязано на Францию, где творилась своя собственная национальная политика, пусть на неё и старались всячески воздействовать все, кому не лень.

Так раздираемая внутренними политическими противоречиями и тягаемая «соседями по глобусу» в разные стороны Третья республика дотянула-таки до очередных парламентских выборов, произошедших в апреле 1940 года. Выборов, в которых грандиозное поражение потерпела «Республиканская партия радикалов и радикал-социалистов», что при своём правлении, пойдя на поводу монополистического капитала, нивелировала большую часть социально-значимых проектов, привнесенных в законодательство страны правительством Леона Блюма, чем настропалила против себя практически весь рабочий класс страны. Как результат — львиная доля их былых сторонников всем скопом перешла в лагеря коммунистов и интернационалистов, активно противостоявших политическим силам фашистского толка, сторонников которых также имелось с лихвой, но всё же сильно поубавилось на фоне антигерманского освещения французской прессой боевых действий в Испании и в прекратившей своё существование Югославии.

За разразившейся «выборной баталией», задержав дыхание, наблюдали абсолютно все, поскольку именно от выбора французов зависело то, на чьей стороне в грядущей войне выступит армия Третьей Республики. На стороне Германии, предав тем самым Польшу, к которой Берлин уже успел выдвинуть ряд территориальных претензий насчет Данцига и коридора в Восточную Пруссию, либо же на стороне антифашистской коалиции, в которой так-то открыто состоял пока лишь один Советский Союз, вместе с официальными властями Испании? Хотя для тех же Германии с Италией официальными они как раз и не являлись. Те признавали только своих ставленников — франкистов.

При этом, как бы это странно ни звучало, верхушке Советского Союза не так уж и выгодна была победа этих самых коммунистов с интернационалистами, поскольку те являлись в большей мере сторонниками антисталинского курса, куда больше в своих взглядах ориентируясь на посылы нынешнего руководства Коминтерна. Точнее на измышления тех, кто от этого самого руководства остался в живых после грандиозной чистки рядов, устроенной Москвой в 1936–1938 годах.

Грубо говоря, для Сталина это были совсем другие коммунисты. Пусть не троцкисты, но бухаринцы — точно. В общем, не те, которых нынешние хозяева Кремля желали бы видеть во главе Франции. Но, в любом случае, даже они были куда предпочтительней фашистов, поскольку скорее дали бы сталинизму политический бой на международной арене, нежели согласились бы отправить французские войска на войну с СССР, пойдя на поводу своих идеологических врагов. Ведь загибающейся под весом огромного количества социальных, финансовых, политических, демографических и целого сонма прочих проблем Франции любая реальная война была сейчас нужна, как собаке пятая нога. И, вновь объединившись под общим знаменем Народного фронта, естественно, предварительно выгнав с позором из него радикалов, коммунисты с интернационалистами смогли получить подавляющее большинство в новом парламенте, что было хорошо для простых французских тружеников, но плохо для коллапсирующей экономики страны и крупных буржуа, которых опять, несомненно, начнут «раскулачивать».

Да и англичане с немцами не сильно радовались подобному исходу, поскольку теперь повести Францию с собой на бой с «красной ордой» становилось еще более проблематично. Намного более проблематично! Почти нереально! Соваться же туда без французов с поляками, англичане уж точно никак не желали, что на 4 ближайших года означало для Лондона лишь одно — дружить придется исключительно против Берлина. А для «умиротворителя» Невилла Чемберлена, спустившего с рук немцам все их действия последних лет, принять это было ой как непросто. Ведь теперь именно ему предстояло отправиться на поклон к советским дипломатам, дабы возобновить окончившиеся ничем переговоры весны-лета 1939 года о создании англо-франко-советского военно-политического союза. И ныне ожидалось, что Сталин станет требовать куда больше, нежели прежде. Особенно на фоне того, как показательно советские войска разбили целую японскую армию, понеся при этом вовсе смехотворные потери. И на фоне новых завоеваний Берлина.

Не менее весомым фактором в международных отношениях стало куда большее вовлечение обновленного французского правительства в события напрямую связанные с Испанией, где также во главе страны стояла группировка Народного фронта. Пусть посылать свои войска на Пиренейский полуостров французы даже не планировали, откровенно опасаясь начала новой войны с немцами, их флот принялся куда как активней отлавливать немецкие и итальянские транспорты с вооружением и боеприпасами, что предпринимали попытки ошвартоваться именно в испанских портах. По-сути, накинули на шею легиона «Кондор» некую шелковую удавку и принялись её потихоньку затягивать, прикрывая свои действия участием в соглашении о невмешательстве третьих стран в испанские дела. Впрочем, с советскими транспортами в Средиземноморье они стали поступать точно так же, желая поскорее завершить изрядно затянувшийся конфликт, идущий у них прямо под боком и год за годом продуцирующий всё новые волны беженцев, которых уже некуда было девать. Заодно и сталинскому СССР давали изрядный щелбан по носу. А то уж больно много именно своих сторонников Союз умудрился впихнуть в действующее испанское правительство, шантажируя республиканцев их огромными долговыми обязательствами и поставками столь нужного вооружения.