Пророк (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Поднявшись на ноги и следуя за инкой, я вдруг вспомнил, что не задал ещё один, очень интересующий меня вопрос.

– Хотел спросить, пока мы не разлетелись по разным мирам…

Мужчина повернулся и вопросительно поднял бровь. Мол, ну что ещё, я и так много времени на тебя потратил. Но без досады, а так – аристократично.

– Силы Ткача очень велики. С точки зрения обычного человека – на уровне бога. Я не про свои, но в перспективе, вы понимаете?

Молчаливый кивок.

– Так вот. Неужели нет никаких ограничений? Ни за что не поверю, что нет какого-то дополнительного условия, прописанного мелким шрифтом на пятьсот тридцать девятой странице договора.

Некоторое время правитель ушедшего из этой Параллели народа молчал, буравя меня ничего не выражающим взглядом. Затем кивнул ещё раз.

– Верно. Наши способности – часть большей силы. Её нельзя отнести к созиданию или хаосу – она и то, и другое. Плату она берёт. Но не думаю, что при вашей жизни этот вопрос станет актуальным.

Ну, спасибо! Непонятно даже – это пренебрежительная оценка или ободрение?

– А можно без метафор? Для начинающих Ткачей, – приборзел я. Ложечки-то у него в руках не было.

К счастью, инка не посчитал мою реплику за дерзость, даже соизволил улыбнуться глазами.

– Чем больше вы вносите изменений в мир, Игорь, тем больше изменяете себя. Не характер или привычки, не систему ценностей и жизненных приоритетов. Именно себя. На энергетическом уровне. Кто-то из моих предков считал это эволюцией. Естественным и закономерным развитием вида. Другие утверждали, что личность, в итоге, утрачивается, растворяясь в силе, породившей нас. Тоже эволюция, в своём роде. Не берусь судить, если честно. На текущий момент для вас это не слишком важно.

А ведь где-то так я и думал. Собственная отстранённость последних недель – что, если не изменение? Блин, даже в мелочах если смотреть – у меня и мысли не возникло сделать Челию своей любовницей! Нет, понятно, что спать с ней опасно, как целовать ядовитую змею, но ведь даже мимолетно этого не пожелал! Приятно, конечно, что появилась привычка думать головой, но ведь и о радостях бытия забывать не стоит.

На первом этаже, в сувенирной лавке, ничего не изменилось. Альдо досадливо кривил губы, глядя прямо перед собой, Челиа с интересом рассматривала безделушку – по виду тайский амулет или что-то такое. Нашего отсутствия никто даже не заметил.

Индеец шагнул за стойку и неуловимо потёк, изменяясь. Вроде бы внешность его осталась той же самой: краснокожий миллионер с косой до лопаток, но сама суть Сапа Инки исчезла без следа. Искательно перебегали с меня на рыжую чёрные глазки, пальцы на руках нервно подрагивали, а плечи уже не держали небосвод. Ткач ушёл не прощаясь, оставив куклу.

– Самовар и этот амулет, – бросил я ему. Надо же было что-то купить, да и всегда хотелось попробовать поиграться с самоваром. Не представляю даже, как он работает. Замер на миг, просчитывая вероятности, и добавил в сторону Тени: – Альдо, расплатитесь – я без наличных. Мы ждём вас в машине.

Не обращая внимания на уже откровенную злость во взгляде своего надсмотрщика, вышел на улицу и сразу попал под мерзопакостный дождь.

Добро пожаловать в зимний Рим, товарищ Ткач. Посидели у пляжа, и будет.

Глава 22. Убить ищейку

“Исполнено”.

Самойлов глянул на экран одноразового телефона, несколько раз перечитал сообщение и, неожиданно даже для себя, выругался. Восхищённо – смогли-таки! Проходящая мимо молодая мамочка, буксирующая укутанного по брови карапуза, неодобрительно поджала губы.

“А с виду такой приличный мужчина!” – сообщил её взгляд.

“Мужу претензии предъявляй!” – ответно отзеркалил Глеб. Сунул телефон в карман длинного пуховика и торопливо двинулся к своему “Москвичу”. Напряжение, ещё минуту назад владеющее им полностью, стало растворяться, сменяясь, как ни странно, опустошением. Казалось бы – с чего это? Дело сделано, очередная задача промаркирована галочкой. Облегчение подошло бы больше.

Антошин вышел на связь несколько дней назад. Каким-то образом, даже находясь в плену, он умудрился получить доступ к телефону. Первое сообщение явно было установочным и пришло на личный номер следователя. Ни одного слова оно не содержало, вместо него на экране отображалось только двоеточие и закрытая скобка. Привычное символ-окончание любого сообщения от боярина-иномирянина. Называл он его английским словом “смайл” и утверждал, что сочетание этих двух знаков в его родной Параллели используется для отображения эмоций в переписке. Ещё одна причина, по которой Самойлов запрещал себе проявлять любопытство в отношении родного мира Игоря. Слишком уж тот был странным.

Зато и ошибка исключалось – больше никто в мире не мог отправить ему такой знак.

Вторым сообщением, с другого, кстати, номера, пришло название гостиницы, в которой – а ведь уже почти три месяца прошло! – на них напал ватиканский палач. Благовещенский “Албазин” был примечателен ещё и тем, что жил вне законов рентабельности, используясь больше как загородный клуб для княжеской семьи и их знакомых, нежели по прямому назначению. Там селили важных гостей, дипломатов и почётных пленников, поскольку раскинувшаяся на несколько гектаров территория возле реки охранялась не хуже режимного объекта. Именно там сейчас проживал беглый немецкий пророк и его видящий. Имеющие не очень понятный статус: то ли гости, то ли пленники. Через них Игорь обычно и передавал информацию.

Уже тогда следователь почувствовал подвох. Какой-то нехороший запашок шёл от этого послания, от самого факта, что Антошин использовал куда менее надежный канал связи, чем у него уже имелся. Не потому ли, что информация должна была пройти мимо Экхарта? Человека, который был полностью посвящён в дела благовещенского пророка?

Он не стал никого информировать, в том числе и воеводу с князем. Хотя и рисковал милостью владетеля – всё, что касалось пленённого родича, требовалось максимально быстро доносить до его ушей и глаз. Но он решил посмотреть, что будет дальше. И не прогадал.

Третье сообщение содержало в себе только дату и время, а четвёртым Игорь прислал шараду. Самую настоящую загадку в виде рисунка, исполненного всё теми же специальными символами. Точнее, двух рисунков. На разгадку Глеб не потратил много времени, и когда озарение наступило, выматерился в голос. К счастью, на тот момент он сидел в машине, а не дома с ребёнком на коленях.

Было от чего.

Первая картинка схематично, но узнаваемо, изображала средневековый шлем, который любили носить латники Тевтонского и Ливонского орденов. Ведро, как называли его мальчишки на уроках истории. В таких щеголяли рыцари, отправленные на дно озера новгородским князем – всего один пульсар, сломивший вторжение орденской армии.

Вторым рисунком был череп.

Тогда три последних послания Игоря и сложились в один очень чёткий и недвусмысленный приказ. Пророк требовал казнить немцев, живущих в княжеской гостинице.

И вот тут решимость следователя дала сбой. Не те это были игры, в которые стоило бы играть не самого высокого ранга дворянину. Самое время было идти на поклон к Пояркову. Сразу появились сомнения – Антошин ли слал эти сообщения? Может быть их отправляли паписты, затеявшие какую-то свою игру? Игоря, в конце концов, могли просто заставить.

“Ну да! За два месяца его не смогли сломить, а теперь у них вдруг вышло!”

“Предел прочности есть у всех! Иначе, зачем ему сперва спасать немецкого пророка, а потом приказывать его убить?”

После непродолжительного диалога в голове, Самойлов решил всё же сделать ставку на Игоря. Не в первый раз, если уж на то пошло! Раньше чутьё в отношении иномирянина не подводило Глеба. Да и факты – вещь упрямая. Отправить приказ таким дурацким шифром мог только один человек – это было абсолютно в его духе. Если бы его принудили паписты, сообщения были бы написаны словами, а не символами. Эти же игры в шарады… Слишком сложно, слишком… ребячески. Да, именно ребячески! Только Антошин с его странным чувством юмора мог так поступить.