Клякса бифуркации (СИ) - Зеленин Сергей

До их приходя, я ещё успел несколько опустошить сейф Начальника берлинского Отдела международных связей (ОМС) Исполнительного комитета Коммунистического интернационала. Справедливо рассудив, что фунты и доллары ему больше не нужны – а вот кооператорам Ульяновска вполне могут на что-нибудь пригодиться. Находящие же там документы на немецком языке, тяжеловесные золотые империалы и беспонтовые немецкие марки - оставил на месте для нищей берлинской полиции.

Не надо жадничать!

Господь, жадин не любит…

Глава 9. Берлинский пациент.

Бывший представитель Коминтерна в Германии Яков Самуилович Рейх, он же «товарищ Томас», как будто подражая библейской Лотте из Гоморра и Содомы - остолбеневши, окаменел соляной глыбой на пороге кабинета при виде трупа его хозяина… Но был мощным тычком в спину со стороны сопровождающего, вброшен внутрь.

Вид у Давида Леймана, был не намногим лучше:

- Что это значит?!

Своему сподвижнику по экспроприации экспроприированного у экспроприаторов, я ответил:

- Вы несколько задерживались, мы скучали и решили поиграть в «Жмурки»…

Кивая на покойника:

- …Ему выпало «зерро».

Тот не понял:

- Что за чертовщину ты несёшь?

- Потом расскажу, а пока «упакуй» вновь прибывшего – видишь, товарищ нервничает… Кстати, в этот раз можешь не раздевать: вид голых мужиков – уж, начинает несколько напрягать.

«Товарищ», поняв, что встрял и причём – от слова «конкретно», пытался было по-шурику свалить под прикрытием нашего диалога, но как вошь частым гребешком - был ловко пойман могучей дланью моего напарника и привязан к имеющемуся в кабинете стулу.

«Упаковав» гостя, Давид попросился в туалет «по-маленькому», а пока мол:

- Без меня не начинай! Я скоро…

Согласно киваю, успокаивая:

- Уточню личные данные и всего лишь.

- Яков Самуилович Рейх, он же «товарищ Томас»?

- Да, это я… Кто Вы будете, товарищ?

- В твоём случае, это уже не важно.

- Почему?

Проигноривав вопрос, сам спрашиваю с нажимом:

- Ты читал в газетах или просто слышал про «парижскую шестёрку»?

- Да, читал.

- Те товарищи, которые нам больше не товарищи, попутав берега - украли у социалистического государства крупную сумму денег в инвалюте…

А глазки то, забегали!

Достаю из-под стола коробку из-под шляпы, открываю и с отмороженным видом перебрав содержимое, выложив самотык - невольно внушающий «шок и тремор» лишь своим видом, достаю за волосы скальп - принадлежащий некогда-то некому Иосиф Гури и, стараясь максимально доходчиво - объясняю весь текущий расклад:

- …Вот этот, когда мог делать это, сказал, что ты взял у него и его товарищей похищенные сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов - с целью открыть им в Швейцарском банке личные счета и перегнать эти деньги на них. Что скажешь?

Тот, вполне искренне возмущается:

- Да я их и знать не знаю!

Сунув скальп ему под нос, со всем скептицизмом, на который был способен:

- Ну и кому мы должны верить? Тебе – здоровому и невредимому, или этому товарищу - прошедшему самые суровые испытания, перед тем как предстать перед нами в столь непритезательном виде…?

Тот в полнейшем обалдении:

- Он, что? Умер?

- Умер, но не сразу… Так сказать – умирал по частям.

Вижу: товарища Томаса начинает мелко колотить.

Последовал длинный перечень пыток - которыми подвергли белогвардейцы из РОВСа сего стойкого товарища, перед тем как лишить его жизни и шевелюры.

Затем, сильнейшее психологическое давление:

- Запомни сам и если уцелеешь - став хотя бы инвалидом-колясочником, а не «жмуром» как хозяин этого кабинета – передай другим: лафа кончилась! На самом «верху» было решено за вас взяться и любыми способами выбить похищенные народные деньги…

От осознания реальности происходящего бытия и, ближайших – далеко не блестящих перспективах для собственной бренной тушки тела, товарища Томаса начала колотить уже крупная дрожь.

А я знай нагоняй жути:

- …Знаешь, что такое «подноготная правда»? Нет?! И чему вас только в царских гимназиях учили… Вот, товарищ Абрамов - не захотел этого узнать на своих-собственных ногтях, вернул все украденные у пролетарского государства деньги и умер быстро, безболезненно и достойно – а не валяясь в луже собственных испражнениях вперемежку с кровью из разорванного в лохмотья ануса.

Несколько вальяжно развалившись в кресле за своим собственным столом, вышеназванный покойник, казалось внимательно прислушивался к моему монологу и, вытаращив стеклообразные глаза - всем своим видом подтверждал, что всё было именно так и никак иначе.

Поймав понимающе-перепуганный взгляд моего визави на лежащем на столе фалоимитаторе:

- Вот, вот! А ты что думал? Для собственного «самоудовлетворения» - мы с товарищем Лейманом, его через границы буржуазных государств – туда-сюда таскаем? Нет! Для таких вот расхитителей социалистической собственности, как ты.

***

Давид Лейман, чьи повадки я уже достаточно хорошо знал, ища встречи с Яковом Рейхом в ресторане - не мог не набить там своё могучее чрево, до состояния туго натянутого барабана… После этого вскоре, у него обычно начинается естественный «обратный процесс». Вот и в этот раз, «поход по-маленькому» - плавно перешёл в «поход по-большому» и, у меня было достаточно времени - чтоб запугав, подписать собеседника на «чистосердечный» ответ на каждый вопрос главного экзекутора.

Поэтому, когда напарник вернулся облегчённый телесно и просветлённый духовно, наш пленник – прямо-таки курским соловьём пел, рассказывая про все свои финансовые преступления в отношении первого в мире государства рабочих и крестьян и, выделяемого им средств на Мировую революцию.

Почему-то косясь на меня, Давид грозно вопрошал, красноречиво помахивая чёрно-резиновой «хреновиной» у носа допрашиваемого, как будто давая нюхать:

- Ты, гнида, деньги у товарища Иосиф Гури и других, брал?

Тот, буквально радостно:

- Брал!

- Где они?

- В чемодане!

- А чемодан где?

- В камере хранения на «Bahnhof Berlin-Lichtenberg»…

Номер ячейки, ключ – всё как положенно.

Внимательно посмотрев на бегающие глазки:

- Давид! По-моему, товарищ от нас что-то скрывает.

Не успел Лейман даже нахмуриться, как тот заверещал:

- Мне нечего скрывать, товарищи! Я просто не успел сказать, что ещё деньги - хранятся у меня…

Долго ли, коротко, но наконец «клиент» по всем признакам был выжат досуха – как лимон прошедший через вакуумную соковыжималку:

- У меня больше ничего нет!

Оглушительная плюха:

- Врёшь сцука!

Слёзы, сопли, рыдания…

Врёт, конечно – наверняка хоть немного, да зашкерил где-нибудь, крысёныш.

Ну, да ладно!

К счастью, бывший представитель Коминтерна в Германии не имел пока подлинных документов, чтоб открыть счёт в серьёзном банке и перевести туда деньги. Да и не доверял он германским банкам. Все уворованные средства, подобно подпольному миллионеру Корейко, он по большей части хранил в камерах хранения двух железнодорожных вокзалов и на трёх снимаемых берлинских квартирах.

- Давид! Чтоб с лихвой возместить ущерб, этого вполне достаточно.

Тот, озадаченно спрашивает, глядя в цифры столбиков в моём блокнотике.

- Сколько там, хоть?

Когда я называл общую сумму, на пару порядков превышающий долг «парижской пятёрки» - даже Давид только возмущённо ахнул и, первым делом хорошенько врезав собеседнику в лоб резиновой «балдой», принялся совестить расхитителя социалистической собственности:

- Как ты мог так поступить?! Ты же коммунист!